Истории стражей: душа Сирены

Не успела. Вера оказалась быстрее.

– Знаешь, Роуззи, - заметила она вполголоса.
– А они неплохо смотрятся вместе. Может, плюнем на концерт, оставим их вдвоём? Пускай развлекаются.

– Обойдутся! Идём уже!

Певица вырвала покрасневшую до кончиков волос девушку из хватки Ника и потащила к выходу. Вслед им неслись сдавленные смешки друга и переливчатый женский смех.

***

Вера с Роуз вернулись в зал аккурат к началу первой песни и сразу заметили результат повышения дозы. Исчезла грязь, сфера-имитация стала призрачной, почти незаметной, а нити паутины налились глубоким чёрным цветом, в котором изредка мелькали серые пятна.

Но самое главное - изменились чувства. Когда Даша, выжидая паузу в словах, "подключила" женщин к паутине дара и продолжила петь, те охнули от нахлынувшего удовольствия.

Роуз оно напомнило о контрастном душе, Вере - о включенной на полную мощность джакузи под открытым небом. Горячие потоки энергии терзали разум; баланс эмоций сместился в сторону положительных, а отрицательные превратились в отрезвляющие струйки холодной воды, в порывы ледяного ветра, не дающие сойти с ума от счастья.

Едва отзвучали последние аккорды мелодии, как зал взорвался аплодисментами. Люди вскакивали с мест, махали руками, топали, кричали, требуя продолжения концерта. Даже VIP-персоны на первых рядах, привычные к самым диковинным представлениям, с трудом сохраняли спокойствие.

Вера глянула вправо. Каменное лицо соседа-олигарха рассекла широкая улыбка блаженного идиота. Глянула влево - Роуз довольно потирала клетчатый рисунок на ладони - с такой силой она стискивала гравированную ручку красной кожаной сумки.

– Роуззи, ты в порядке?

Перекрикивать шум не пришлось - вежливого "кхм" в микрофон хватило, чтобы в зале воцарилась мёртвая тишина. Даже шёпот звучал в ней слишком громко.

– В полном. Не думала, что получится такая огромная разница.

– Дамы и господа! Следующая песня называется "Летний сон"! Она очень грустная и длинная, поэтому на всякий случай приготовьте платки! Вы ведь хотите, чтобы я её спела!?

– Если она сейчас так управляется с потоками, – продолжила Роуз, когда вопли зрителей заглушила тоскливая музыка. – Страшно представить, что мы услышим через год-другой. Будем на коленях умолять её не уходить со сцены?

– Думаешь? На мой скромный вкус, ты поёшь гораздо лучше. Вряд ли Даша сможет догнать тебя так быстро.

– Кто знает... Поживём - увидим.

Роуз вытащила из сумки пачку мягких салфеток. Моргнула и с громким вздохом хлопнула себя по лбу.

– Что такое?

– Длинная грустная песня. Понимаешь?
– Она тихо рассмеялась.
– Плакала наша косметика. И не только наша.

Сообразив, в чём дело, Вера помянула ёжиков и потянулась за салфетками.

В пачке их было десять. К концу песни не осталось ни одной.

***

– Сквозь облака пробьётся тусклый свет

Во тьме веков встречаем мы рассвет

Уйдём туда, где плачут наши сны

Туда, где... где... Чёрт!

Что? Где?..

Даша протёрла глаза. Мир рассыпался на дрожащие осколки, собирался обратно и снова рассыпался, как зацикленная гифка на компьютере. Мутная настолько, что девушка с трудом могла различить своё тело, а в двух шагах от неё осколки реальности смешивались в густую кашу, сквозь которую пробивался чей-то голос. Мужской или женский - понять было невозможно.

Я же была на концерте , п ела десятую песню . Потом... А что потом? Я сплю?

– Кхм-кхм. Уйдём туда, где плачут наши сны. Туда, где...

– Туда, где си-иськи в о-озере видны-ы.

– Господи боже мой, Д'ъе, лучше молчи! Из тебя поэт как из козла волынщик!

– Хе-хе-хе.

– Ник! Хватит ржать, помогай давай!

– Э, нет. Ты же сама хотела сочинить, вот и сиди, сочиняй. А у тут меня свидание с чашечкой отличного китайского чая.

Ник? Да что здесь творится?

– Ник? Ты меня слышишь?

Вместо крика из горла вырвался писк помирающей мыши, но в этом странном сне хватило и его. Мир вздрогнул в последний раз, мигнул и начал обретать чёткость, словно кто-то настраивал фокус видеокамеры.

Из мглы выплыла большая комната, похожая на спальню деревенского дома. Пол застелен узкими полосами жёлто-зелёных ковров. Стены - толстые брёвна, увешанные пучками сушёных трав, потолок - закопчённые доски, с которых свисают на крючках керосиновые лампы и костяные фигурки животных. Лиса, волк, медведь и заяц.

Обереги от тёмных сил, - подумала Даша, вдыхая ароматы свежей зелени из открытого окна, впускавшего в комнату тусклое вечернее солнце.
– Откуда я это знаю?

Справа от окна стояла застеленная кровать без ножек, слева - крепкий дубовый стол. За ним спиной к Даше сидела девушка в кожаной жилетке и брюках, заправленных в высокие, блестящие стальными кнопками сапоги. Длинные русые волосы рассыпались по плечам, девушка то и дело отбрасывала падающие на стол прядки, ругаясь под нос. Макала перо в чернильницу, царапала крохотные, с пол открытки размером листочки бумаги и снова ругалась, протягивая руку за новым листом.

Лампы под потолком, перо, чернильница - все они казались Даше гостями из другой эпохи. На их фоне облачённая в кожу девушка смотрелась так же странно, как и мускулистый паренёк в узких спортивных штанах и тонкой футболке, оседлавший колченогий табурет.

Последним живым существом в комнате был Странник, греющий руки об изящную фарфоровую чашку. Он почти не изменился: те же обрезанные как попало волосы, та же улыбка, тот же проницательный взгляд. Но исчезли тёмные круги под глазами, кожу покрыл красивый золотистый загар, словно парень неделями не вылезал с пляжа.

Даша сглотнула слюну, прогоняя лишние мысли. Такой Ник нравился ей больше настоящего. Намного больше, но ведь он - всего лишь порождение сна. Странного, чересчур реального сна...

– Эй!
– позвала она.
– Вы меня слышите?

– Ч-чёрт, не получается, и всё тут!
– в сердцах воскликнула девушка, бросая через плечо комок бумаги.
– Ник, ну помоги ты мне! Видишь, как я страдаю?!

– Попробуй: "смерть и горе не страшны"!
– предложил он, перекрикивая хохот второго парня.