Историки Греции
Шрифт:
(44) Со всею возможною быстротой они двинулись с места. А враги на гребне, чуть только поняли, что путь греков лежит на вершину, и сами тотчас же кинулись к вершине взапуски с ними. (45) Тут поднялся громкий крик в греческом войске, подбадривавшем своих; и у людей Тиссаферна поднялся громкий крик, — они тоже своих подбадривали. (46) А Ксенофонт скакал на коне вдоль рядов и призывал: «Воины, знайте, сейчас мы состязаемся ради всей Греции, ради детей и жен, сейчас надо немного потрудиться — и тогда остальной путь мы пройдем без боя». (47) А некий Сотерид из Сикиона сказал: «Мы не на равных, Ксенофонт: ты едешь на лошади, а я из сил выбиваюсь — тащу щит». (48) Ксенофонт, услыхавши такое, спешился с коня, вытолкнул Сотерида из строя, отнял у него щит и зашагал быстро, как только мог; а был на нем в эту пору еще и доспех всадника, стеснявший его. И он приказывал шедшим впереди двигаться дальше, а с трудом поспевавшим за ним — перегонять его. (49) Все воины били и ругали Сотерида и бросали в него камни, пока не заставили взять щит и идти с ними. И Ксенофонт снова сел на коня и, пока дорога была проходимой, ехал на нем, а когда она стала непроходимой, оставил коня и быстро пошел пешком. И греки оказались на вершине раньше врагов.
V. (1) Тогда варвары повернули назад и разбежались, куда кто мог, а греки заняли вершину. Люди Тиссаферна и Ариея свернули и пошли другой дорогой. А люди Хейрисофа сошли вниз и остановились в деревне, где полно было всякого добра. Было и еще много деревень, полных всякого добра, на той равнине у реки Тигр. (2) Но к вечеру на равнине вдруг
(7) Когда пришли к стоянке, воины занялись заготовкой продовольствия, а старшие и младшие начальники собрались вместе. Положение было весьма затруднительно: с одной стороны были горы невиданной высоты, 248 с другой — река такой глубины, что копье у измерявших ее не поднималось из воды. (8) Когда они пребывали в затруднении, явился некий родосец и сказал: «Я хочу переправить вас отрядами в четыре тысячи латников, если вы дадите мне все, что нужно, и заплатите талант». (9) А на вопрос, что ему нужно, он ответил: «Нужно мне будет две тысячи мехов; здесь, я вижу, есть много овец, и коз, и быков, и ослов; если снять с них шкуры и надуть, то мы легко наведем переправу. (10) Понадобятся мне также ремни, что служат вам для упряжки. Ими я свяжу между собою мехи, а каждый мех закреплю на месте, привязав к нему камень и опустив этот камень в воду как якорь. А перебросив мехи через реку и привязав их по обоим берегам, я сверху набросаю хвороста и нанесу земли. (11) И что вы не потонете, убедитесь сейчас же: каждый мех удержит по два человека и не затонет. А поскользнуться вам не дадут земля и хворост». (12) Начальникам, когда они его выслушали, мысль показалась занятной, но дело невыполнимым: ведь на той стороне было слишком много всадников, которые помешали бы и не дали передовым навести переправу.
248
V, 7. Горы— Курдские горы, которые в описываемом месте (около современного г. Езире) вплотную подходят к Тигру.
(13) На другой день войско пошло назад к несожженным деревням, перед тем спалив те, откуда уходило. И вражеская конница не подъезжала близко, а наблюдала издали; варвары, по видимости, недоумевали, куда направятся греки и что замышляют. (14) Покуда воины были заняты заготовкой продовольствия, начальники снова собрались и, приведя пленных, стали выпытывать у них сведения обо всей стране вокруг и о каждой местности особо. (15) И те рассказали, что к югу лежит дорога на Вавилон и Мидию, через которую греки пришли, на восток можно выйти к Сусам и Экбатанам, где царь, как говорят, проводит лето, а перейдя реку, можно выйти на запад, в Лидию и в Ионию, а дорога через горы и на север ведет к кардухам. (16) Те живут высоко в горах и очень воинственны; царю они не повинуются, а когда однажды напало на них царское войско числом сто двадцать тысяч, ни один человек не вернулся из-за непроходимости мест. Однако, когда они заключают перемирие с сатрапом, правящим на равнине, тогда и они бывают у жителей равнины, и жители равнины у них. (17) Выслушавши все, начальники поместили отдельно каждого из пленных, кто утверждал, будто знает ту или другую дорогу, и не открывали, по какой из них намерены идти. А сочли начальники, что необходимо через горы вторгнуться в область кардухов: ведь миновав ее, можно прийти, как говорили, в Армению, страну обширную и богатую, управляемую Оронтом. А оттуда, как говорили, легко дойти куда угодно. (18) Принесены были жертвы, чтобы выступить в любой назначенный час: опасалися, как бы враг не успел занять перевал через горы. Так что был дан приказ сразу после еды собраться и всем отдыхать, а потом идти за начальниками по первому приказу.
I. (5) Так как приближался час последней стражи 250 и немного времени оставалось только на то, чтобы затемно перейти равнину, греки по переданному из уст в уста приказу поднялись, вышли в путь и с рассветом достигли гор. (6) При этом Хейрисоф шел впереди, и с ним его собственный отряд и все легковооруженные, а Ксенофонт следовал за ним, и это его тыловое охранение составляли сплошь латники, без единого легковооруженного воина: казалось, нет никакой опасности, что на идущих в горы нападут сзади. (7) На гору Хейрисоф пришел прежде, чем враги что-нибудь заметили, и потом он тоже двигался впереди, а войско шло за ним и, перевалив через горы, спускалось в деревни, лежавшие по долинам и ущельям. (8) Кардухи, покинув жилища и захватив жен и детей, убежали в горы. Но продовольствия добыть можно было вдоволь, и еще по домам оставалось множество медной утвари, однако греки ничего не брали и не гонялись за людьми; они всё щадили, надеясь, что кардухи, враждовавшие с царем, дадут им пройти через свою страну как через дружественную. (9) А продовольствие забирали, где что каждый находил: без этого обойтись нельзя было. Кардухи же, сколько их ни звали, ничего не слушали и никак приязни к грекам не выказали. (10) И когда последние отряды греков уже затемно спустились с вершин в деревни, — из-за узкой дороги подъем и спуск занял у них целый день, — тогда кардухи, собравшись, напали на шедших последними и несколько человек убили и ранили камнями и стрелами, хотя нападавших было немного, из-за того что греческое войско вторглось к ним неожиданно. (11) А соберись они тогда в большем числе, немалой части войска грозила бы гибель. Эту ночь провели в деревнях. А кардухи жгли на окрестных горах яркие костры и не теряли друг друга из виду.
249
I, 1-4. Позднейшая вставка: «О том, что происходило во время похода в глубь страны, и о том, как после битвы было заключено перемирие между греками и царем и как, когда царь и Тиссаферн нарушили перемирие, персидское войско преследовало греков и воевало с ними, — обо всем этом уже рассказано выше. (2) Когда же они пришли туда, где река Тигр совершенно недоступна для переправы, настолько она глубока и широка, а путь вдоль берега закрыт, потому что над рекой нависли отвесные Кардухские горы, военачальники решили, что надо продвигаться через горы. (3) Они слышали от пленных, что, перейдя Кардухские горы, смогут, если захотят, в Армении переправиться через истоки Тигра, а если не захотят, пройти обходным путем. Рассказывали также, что от истоков Тигра недалеко до истоков Евфрата, и так оно и есть на самом деле. (4) В страну кардухов они вступили по возможности незаметно, стараясь занять горные вершины до прихода врагов».
250
I, 5. …час последней стражи…— Сторожевой караул сменялся за ночь три — пять раз, время каждой такой смены называлось «стражей».
(12) На рассвете старшие и младшие начальники собрались и решили, что на дальнейший путь нужно оставить только самых необходимых и сильных из вьючных животных, а остальных бросить и отпустить бывших при войске рабов из недавних пленных. (13) И животных, и рабов было так много, что они замедляли движение, и множество надзиравших за ними не участвовали в боях, да и продовольствия для такого множества людей надо было добывать и нести вдвое больше. Порешив так, через глашатая повелели это сделать. (14) После завтрака выступили в путь, а старшие начальники, встав у дороги в узком месте, что находили у воинов не брошенное, а взятое с собою, то отнимали, и воины слушались их, кроме тех, что украдкой вели с собой красивого мальчика или женщину, которых любили. В тот день так и шли, отбиваясь, не все время, а с передышками.
(15) На другой день началось ненастье, а идти все равно надо было, так как продовольствия не хватало. Впереди шел Хейрисоф, сзади — Ксенофонт. (16) Враги наседали с большой силой и, так как путь лежал теснинами, подходили близко и забрасывали греков стрелами и камнями из пращей. Грекам приходилось самим переходить в нападенье, а потом возвращаться, и шли из-за этого медленно. Несколько раз Ксенофонт приказывал даже остановиться, — так сильно теснили враги. (17) А Хейрисоф, который обычно, когда передавали такой приказ, останавливался, в этот раз не остановился, но ускорил шаг и передал приказ идти следом за собою, так что ясно было, что это не зря. А пойти поглядеть, в чем дело, из-за чего такой спех, не было времени; так что движенье тылового отряда стало похоже на бегство. (18) Тут погибли Клеоним, доблестный лакедемонянин, которому стрела попала в бок, пробив щит и кожаный нагрудник, и аркадец Басий, которому пронзило насквозь голову.
(19) Когда пришли на стоянку, Ксенофонт сразу же, не замедляя шага, пошел к Хейрисофу и стал его упрекать за то, что он не подождал задних и заставил их бежать, отбиваясь. «Оттого погибло двое доблестных мужей, и мы не могли ни подобрать их, ни похоронить», (20) Хейрисоф ответил: «Взгляни на горы, посмотри, как все кругом непроходимо. Та крутая дорога, что ты видишь вон там, единственная; и ты можешь увидеть, какая толпа людей ее сторожит, заняв выход. (21) Вот почему я торопился, вот ради чего не подождал тебя: я думал, не удастся ли мне опередить их и занять перевал. Ведь наши проводники говорят, будто другой дороги нет». (22) А Ксенофонт сказал: «У меня тоже есть двое. Когда враг нас донял, мы устроили засаду; так мы и сами получили передышку, и несколько человек убили, а других хотели взять живыми, как раз для того, чтобы добыть нам проводников, знающих местность». (23) Тотчас же этих людей привели и порознь спросили у каждого, знают ли они дорогу кроме той, что видна. Один, как его ни пугали, сказал, что нет; и так как никакого проку с него не было, его закололи на глазах у другого. (24) И этот сказал, что первый потому говорил, будто не знает дороги, что в тех местах у него живет замужняя дочь, а он-де поведет такой дорогой, по которой и вьючный скот может пройти. (25) На вопрос, нет ли там труднопроходимых мест, он ответил, что есть вершина, под которой нельзя будет пройти, если не занять ее заранее. (26) Тогда решено было собрать младших начальников, копейщиков и кого-нибудь из латников, сказать им, как обстоят дела, и спросить, не найдется ли среди них охотника показать себя отважным мужем и добровольно пойти на вершину. (27) Вызвались из латников Аристоним из Мефидрия, Агасий из Стимфала, и паррасиец Каллимах, соперничая с ними, сказал, что согласен пойти, взяв с собою охотников изо всего войска. «Ведь я знаю, — сказал он, — что, если я их поведу, пойдут много юношей». (28) Спросили также, не хочет ли пойти кто из начальников легковооруженных отрядов. Вызвался Аристей хиосец, который в таких делах не один раз показывал себя драгоценным для войска человеком.
II. (1) Уже смеркалось. Добровольцам был дан приказ поесть и выступить. Им дали проводника, связавши его, и условились с ними, что если они займут вершину, то будут караулить там всю ночь, а на рассвете подадут сигнал трубою. Потом они сверху нападут на захвативших тот проход, что приметен отсюда, а остальные подойдут как можно скорее им на помощь. (2) Договорившись об этом, добровольцы выступили числом около двух тысяч, под проливным дождем. А Ксенофонт со своим тыловым отрядом направился к приметному проходу, чтобы этим продвижением отвлечь внимание врага и дать шагавшим в обход пройти скрытно от него. (3) Когда тыловой отряд был уже около ущелья, которое надо было перейти, чтобы попасть на дорогу по круче, варвары стали скатывать сверху каменные глыбы побольше и поменьше, но все такой величины, что без повозки их не сдвинуть. Эти глыбы с разлета ударялись о скалы и разбивались в осколки, так что к проходу нельзя было и приблизиться. (4) Некоторые из младших начальников, видя, что этим путем не пройти, стали пытать другую дорогу и делали это, покуда не стемнело; а когда они сочли, что можно отступить незаметно, то отступили, чтобы поужинать: ведь люди из тылового отряда многие и не завтракали. Враги же, судя по доносившемуся грохоту, всю ночь без перерыва скатывали камни.
(5) А те, что пошли кружным путем, имея при себе проводника, застигли стороживших дорогу сидящими у костра; одних они убили, других разогнали и сами остались там, как будто заняли вершину. (6) А на самом деле они ее не заняли; как раз над ними поднимался округлый холм, по которому и шла та узкая дорога, где засела стража. Но и от их стоянки был проход к тем врагам, что засели на приметной дороге. (7) На этом месте и провели ночь; а когда занялся день, в молчанье пошли строем на врага. Опустился туман, так что удалось незаметно подойти к нему совсем близко. А когда увидели друг друга, прозвучала труба, раздался боевой клич и греки пошли на противников. Те не приняли боя, разбежались и покинули дорогу, оставив немногих убитых, — так проворны были кардухи. (8) А люди Хейрисофа, услышав трубу, немедля пошли вверх по приметной дороге, и другие начальники тоже двинулись неторными путями, где кто был, и, карабкаясь вверх, кто как мог, тащили друг друга на копьях. (9) Они-то и соединились первыми с теми добровольцами, что заняли холм.
Ксенофонт с половиной тылового отряда двинулся той дорогой, по которой шли воины с проводником: она была самая удобная для вьючных животных; а вторую половину он поместил за вьючным обозом. (10) Так подошли они к поднимавшемуся над дорогой холму, занятому врагами: нужно было либо перебить их, либо остаться отрезанными от остальных греков. Они-то сами могли бы пройти там же, где другие, но обоз иначе как по этой дороге пробраться не мог. (11) Тогда, ободряя друг друга, воины повзводно кинулись по круче на холм, не окружая его, но оставив врагам проход на случай бегства. (12) Пока они взбирались, кто как мог, враги били стрелами и камнями; но не успели греки подойти поближе, те бежали и покинули свое место. А когда миновали этот гребень, увидели перед собою еще один холм, занятый противником; и судя по всему, надо было на него идти. (13) Ксенофонт, подумавши, как бы враги, если он оставит захваченный холм пустым, снова его не заняли и не напали на приближающийся обоз (ведь он растянулся на большую длину, проходя по узкой дороге), оставил на холме младших начальников: афинянина Кефисодора, сына Кефисофонта, афинянина Амфикрата, сына Амфидема, и аргосского изгнанника Архагора. Сам же он с остальными воинами двинулся на второй холм и таким же способом взял его. (14) Оставался еще третий холм, намного круче, как раз над тем местом, где ночью добровольцы застигли врасплох стражу у костра. (15) Когда греки приблизились, варвары оставили холм без боя, всех удивив этим; предполагали, будто они бросили его из страха, как бы их не окружили осадой. А на самом деле они, увидев с высоты, что происходит сзади, отошли, чтобы всем вместе напасть на тыловое охраненье. (16) Ксенофонт с самыми молодыми воинами поднялся на вершину, а прочим велел замедлить шаг, чтобы оставшиеся сзади взводы могли к ним присоединиться и, пройдя вперед по дороге, передохнуть на ровном месте.