История Авиации 2000 03

Замечу также, что британские «Спитфайры» и «Харрикейны» гораздо меньше уступали Bf109E-3 и Е-4 в августе 1940-го, нежели советские ЛаГГ-3, МиГ-3 и Як-1 летом-осенью 1941-го Bf109F-2 и F-4. Можно сравнить и уровень подготовки летного состава. Согласно двухсторонним данным, безвозвратные потери Люфтваффе с 10 июля по 31 октября 1940 г. составили 1733 боевых самолетов, а Истребительного Командования 1030 машин, из них 915 составляли «Спитфайры» и «Харрикейны». При этом сами англичане подтверждают, что почти половину немецких самолетов (в том числе истребителей Bf 109 и Bf 110) «свалила» зенитная артиллерия. Таким образом усредненное соотношение сбитых в воздушных боях с обеих сторон выглядит как 866:915, т.е. почти равным и абсолютно недосягаемым для всех без исключения истребительных полков ВВС РККА в 1941 г.

Чтобы убедиться в этом откроем с.93-94, где Д.Б.Хазанов пишет: «Ранее уже отмечалось, что большие потери истребителей ПВО Москвы в октябрьских боях во многом объясняются отсутствием опыта борьбы с «Мессершмиттами». Однако на 28-й иап этот вывод не распространяется. Полк, возглавляемый майором Н.Ф.Демидовым, встретил войну на границе в составе 15-й авиадивизии. 19 аэродромов успел он сменить до 13 октября, когда прибыл в Монино и вошел в состав 6-го иак. Большинство летного состава уже "понюхало пороха» в ходе боев на Юго-Западном фронте.

14 ноября летчики 28-го иап совершили 51 вылет по прикрытию объектов в районах между Звенигородом и Кубинкой и участвовали в 26 воздушных боях… Хотя летчики доложили о восьми сбитых BI109. удалось обнаружить лишь два сбитых «Мессершмитта»… В то же время 28-й полк полк потерял семь МиГ-3 и пять летчиков считались пропавшими безвести…»

Еще раз повторю: речь идет о полке воевавшим с 22 июня! И вот его «опытный» командир на пятом месяце войны высылает на прикрытие объектов отдельные пары истребителей, заведомо уступающих по летным данным вражеским (об этом он точно знал!) – 26 боев и 51 вылет – арифметика проста! Любопытно, что этот факт автор оставил без комментариев! Понятно почему: а иначе как тогда объяснить наличие боевого опыта? Можно только представить, что творилось в полках 6-го иак, которые впервые встретились с «мессерами» в октябре 1941 г. Беспристрастно рассматривая ситуацию тех месяцев, не то что о превосходстве ПВО советской столицы, даже о паритете с ПВО Лондона речи идти не может.

Фактически город спасло то, что немцы начали осуществление полномасштабной стратегической операции. Это заставило Люфтваффе приступить к оказанию непосредственно поддержки своих войск и одновременно устранило угрозу массированных дневных бомбежек с высоты 4-6 км. Учитывая все выше перечисленные факторы можно почти наверняка предположить, что в этом случае советская истребительная авиация под Москвой была бы попросту разгромлена, а самой столице был бы нанесен тяжелейший ущерб.

Кстати, как только Люфтваффе начали наносить массированные удары по Лондону, численность 11-й авиагруппы была резко усилена и, например, 15 сентября 1940 г. она насчитывала 27 эскадрилий. Замечу также, что при необходимости их число могло быть увиличено за счет 10-й и 12-й авиагрупп. Первая к этому времени насчитывала 12 эскадрилий, а вторая – 15. Более внимательно изучая Историю Авиации, г-н Хазанов мог бы узнать, что при отражении налетов на объекты в Юго-Восточной Англии эти объединения выделяли не менее пяти и семи эскадрилий соответственно, которые действовали под оперативным контролем штаба 11-й авиагруппы.

Вообще необходимо отметить, что рассуждения автора оперативного характера в массе своей не стоят ни гроша и говорят о его весьма поверхностных познаниях в таких областях как история военного искусства и теория организации боевых действий. Вот типичный пример на с. 10, где сообщается, что «из пяти действовавших на Восточном фронте авиакорпусов, только 4-й ак не участвовал в налетах на Москву»1 .1 . Анализ этого пассажа показывает, что Д.Хазанов (претендующий, кстати, на звание ведущего специалиста по применению авиции на советско-германском фронте!) очень отдаленно представляет себе задачи, которые решались немецкими авиакорпусами на Востоке. Каждое из этих объединений отвечало за поддержку сухопутных войск в определенной зоне ответственности. О том, что никто из участников обороны столицы не видел над Кремлем эскадрилий «штук» из состава II и VIII авиакорпусов думаю и говорить не стоит.

Вызывает удивление и одна из первых фраз главы «Накануне немецкого наступления»: «У гитлеровцев вновь появилась надежда победоносно завершить боевые действия по плану «Барбаросса»…» (с.27). Интересно, а сможет ли автор найти хоть одно высказывание высокопоставленного немецкого военначальника или государственного деятеля, относящееся к августу-сентябрю 1941 г., в котором бы указывалась невозможность достижения военной победы над СССР? Вряд ли. Это потом, зимой, самые прозорливые из них начнут задумываться над тем как вылезать из России. В частности, командующий резервной армией генерал-оберст Фромм после начала советского контрнаступления под Московой высказал предложение сделать мирные предложения СССР и закончить войну на Востоке. А в сентябре 1941 г., после оглушительной победы над войсками Юго-Запад- ного фронта, большая часть которых попала в котел под Киевом, такие мысли вряд ли могли прийти в голову немецким генералам. Во всяком случае подобный тезис требует серьезного подтверждения фактами, которых автор привести не смог или не захотел.

Легкость в мыслях, не подкрепленных серьезными аргументами, притянутость за уши фактов и выводов из них, при чтении книги невольно вызывает в памяти мотив незабвенных газмановских «Скакунов». Помните?..

«Мои мысли мои скакуны,.. Никому не сдержать и летят они вскачь…», Только встанут-то где? Вот бы знать!!..

Последня строчка уже, как наверное заметили читатели, не из песни. Мы все учились по-немногу, чему нибудь и как нибудь, а потому продолжим разбор этого «перла».

Изрядная неопределенность видна и в вопросе о том насколько представляло себе советское командование планы агрессора. Сначала (на с.31) автор утверждает о том, что «Ставка Верховного Главнокомандования правильно определила западное (московское) направление как главное, где противник возобновит наступление.», а ниже (на с.63) указывает, ссылаясь на мнение маршала А.М.Василевского, бывшего в то время заместителем начальника Генерального штаба, что «большая доля вины в случившемся должна быть возложена на Ставку и генеральный штаб, которые неправильно определили направление главного удара вермахта.».

Так в чем же причина октябрьской катастрофы? В качестве информации к размышлению замечу, что Ставка и Генштаб разработку плана оборонительной операции осуществляли в немалой степени с учетом сведений предоставляемых разведкой (в том числе авиационной), которая почти ничего не смогла выяснить. С учетом этого фраза «Командование ВВС Западного фронта сумело… провести ряд удачных вылетов по тактической разведке…» (с.41) выглядит попросту идиотской даже с точки зрения здравого смысла, поскольку командование фронтом на разведку, тем более тактическую, не летает!!

Несколько забегая вперед замечу, что в вопросах авиаразведки автор слаб до чрезвычайности и в лучшем случае способен только цитировать попадающиеся на глаза в архивах документы, но никак не осмысливать их. Вот типичный пример: «Предъявлялись претензии и к разведывательной авиации. Директива (от 22.0941 г. подписанная начальником Генштаба маршалом Б.М.Шапошниковым. – Прим. авт.) требовала, чтобы она «прочесывала лесные укрытия пулеметным огнем и бомбами». С подобным использованием разведывательной авиации вряд ли можно согласиться.» (с.34).

К сожалению автор не понял того, что осенью 1941 г. разведывательная авиация начала применять новый метод вскрытия возможных районов сосредоточения войск противника. Сущность его заключалась в том, что появившись над естественным укрытием (это как правило были лесные массивы) к которым вели дороги, разведывательные самолеты наносили бомбо-штурмовой удар. Плотность зенитного огня (если он был) являлась в этом случае в определенной степени свидетельством того насколько серьезен «потревоженный» объект. Кроме того, по тому что происходило на земле в ходе удара можно было судить о наличие и характере целей.