История Авиации 2004 01
Шрифт:
После десятидневного перелета на фронт, в котором на промежуточных аэродромах летчики продолжали осваивать самолет, полк 17 мая оказался на аэродроме Грязное (ударение на второй слог), юго-западнее Воронежа, приблизительно в семи километрах от ставшей знаменитой впоследствии станции Прохоровка.
До начала Курской битвы боевые вылеты производились только при непосредственной угрозе аэродрому базирования. День 22 мая г. запомнился Василию Михалеву на всю жизнь (избитый штамп, но он, все-таки, наиболее точен), и спустя 60 лет он помнит его очень подробно. Командир эскадрильи убыл на несколько дней в дом отдыха, находившийся в ближнем тылу (оказывается, было и такое!), и Василий временно принял эскадрилью. В тот день третья эскадрилья была дежурной, пара летчиков находилась в готовности № 1 — дежурила в кабинах, остальные находились возле самолетов.
Перед обедом аэродром начали заволакивать низкие кучевые облака, которыми и воспользовались немцы. Зеленая ракета — сигнал на старт — взвилась в воздух практически одновременно с разрывами первых бомб, падающих
Цель вывалилась из облаков сама. Пилот «Юнкерса», увидев истребитель, стал разворачиваться, но Василий на высоте около 1000 м зашел ему в хвост. Находясь на одной с Ju88 высоте, он постарался сократить дистанцию до минимума. На это у будущего аса были свои причины: «…В ЗАПе, да и в школе, я ни одной стрельбы не имел, ни по наземным, ни по воздушным целям. Один раз полетел на полигон на И-15, и оружие отказало, так что стрельба не состоялась…»
Подойдя на дистанцию около 50 м, Михалев выпустил по бомбардировщику длинную очередь, первую в своей жизни. Горящий «Юнкере» свалился вниз, под облака, и упал в полутора километрах от аэродрома. Счет побед был открыт в первом же боевом вылете!..
Однако бой продолжался: «…Увидел еще одного, пошел к нему, и то же самое, решил пристроиться поближе. Он подпустил, а потом — в переворот через крыло…». Летчик второго «Юнкерса», по-видимому, был более опытным, и попытался уйти пикированием. «Як» Михалева с неубранной ногой шасси и открытым фонарем кабины (фонари на «Яках», по воспоминаниям Василия Павловича, никогда не закрывали) на выводе из пикирования отстал метров на 800: «…Ну, думаю — уйдет, чёрт. Я давай, короткими очередями… Мотор ему правый зажег. Он с одним, я его догоняю. Догоняю, сразу не стрелял, делаю горку, ударил по крылу, вот… Отхожу, иду на второй заход — оружие молчит. Отошел, перезарядил, попробовал — всё уже… Такое состояние — прямо своим бы самолетом его достать бы… Пока решил пристроиться. Пристроился, и завел крыло за крыло…»
По всей видимости, нижний стрелок «Юнкерса» был убит или ранен в предыдущих заходах, или, как предполагает Василий Павлович, его на самолете могло просто не быть. Возможно, «Як» был в мертвой зоне. Главное — огня по атакующему истребителю не было. Михалеву запомнилось лицо пилота, который постоянно оглядывался на него через плечо. Василий Павлович вспоминает: «Решил на таран… Снизился, подстроился чуть пониже… И вверх потихонечку — винтом по левой части стабилизатора. Он куда-то сунулся, у меня тряска, потом тяга уменьшилась, я развернулся — и домой. Ну, дотянул до дома, шасси выпустил и сел нормально».
Постепенно бой стал стихать. Уцелевшие «Юнкерсы» ушли, налет был сорван. Василий приземлился раньше других и пошел принимать садившихся летчиков. Молодые пилоты, как их учили в школе, растянули на посадке «коробочку», за что и поплатились. Появившаяся со стороны Прохоровки пара «Мессершмиттов» с ходу спикировала на замыкающую пару Скоблов — Харченко и зажгла «Як» ведомого. Высота была небольшая, около 300 метров, и сержант Георгий Харченко не сумел покинуть потерявший управление истребитель. Первый бой стал для него и последним… Немцы исчезли так же стремительно, как и появились — все произошло в считанные секунды. Второй потерей полка стал младший лейтенант Владимир Иванов. Он с тяжелым ранением в голову сумел посадить машину и потерял сознание. После госпиталя в полк он не вернулся.
Так закончился первый бой младшего лейтенанта Михалева, за который 9 июня он получил первую награду — орден Отечественной Войны II степени. Следует добавить, что в полковых документах Василию Павловичу записали тогда только одну победу, ещё по одной личной победе над Ju88 занесено на счет Свистунова, Стройкова и Иванова. По словам Василия Павловича, штабисты манипулировали победами летчиков иногда самым чудесным образом — личные превращались в групповые и наоборот, очевидно, и запись побед на счет других летчиков была возможна. Дело в том, что пилоты в эту «кухню» заглядывали редко, поэтому Василию Павловичу сложно прокомментировать эту практику. В любом случае, определение числа побед летчика не является целью данного повествования.
29 мая третья эскадрилья под руководством возвратившегося Гращенко вновь была дежурной. В этот день немцы совершили второй налет на аэродром группой из 28 Ju87 под прикрытием шестерки «мессеров». На этот раз наблюдатели вовремя не заметили пикировщиков, и они сумели сделать один заход со стороны солнца, засыпав с высоты 400 м летное поле и взлетающие истребители контейнерами с мелкими осколочными бомбами. Самолеты кидало и раскачивало от близких разрывов, но, к счастью, взлететь удалось всем. Первую четверку вел комэск, вторую — Михалев, ведомым у него был Иван Павленко. Второй заход «Юнкерсам» сделать не удалось, и они стали уходить. В завязавшемся бою комэск сбил Bf109 и «Юнкере», Михалеву тоже удалось подбить один пикировщик, который совершил вынужденную посадку на нашей территории: «Они стали уходить — я погнался за одним. Ну, они цепочкой идут, к одному
подходишь — он начинает ковыряться из стороны в сторону, отойдешь — он опять занимает свое место… Я пристраиваюсь, а два “Мессершмитта" справа идут на высоте, не встревают, мне не противоречат. И вот, я один раз зашел, дал очередь, смотрю — белый дымок. Ну, не дымок, а струя от бака. Потом прекратилась. Я еще очередь дал, смотрю — струя бензина снова пошла. Он пошел на снижение, ну, а я стал следить за ним, добивать не стал — он сел на нашей территории около деревни 1*, там солдаты закатили самолет в кусты, одного убили из экипажа, один убежал. Такое вот было…» Один «Мессершмитт» уничтожил старший сержант Арташ Акопов. На аэродроме пострадало от бомбежки несколько человек, был уничтожен один «Як», другой был отправлен в ПАРМ. Ещё несколько машин были повреждены осколками, но к следующему утру были восстановлены.Выдержав за две недели на аэродроме Грязное 12 налетов, полк вынужден был 10 июня перебазироваться на менее благоустроенный аэродром Сухо-Солотино, расположенный в нескольких километрах восточнее, который немцы вскрыть не смогли до самого начала наступления. Грязное переоборудовали под ложный аэродром, расставив по летному полю фанерные макеты самолетов. Василий Павлович рассказывает:
«Интересный был бой: мы с Гайдуковым Сашкой, он с другой эскадрильи, такой азартный был парень! Как полетишь с ним — он отрывается, ищет сам себе приключения: «Сам я, найду цель, найду! Чего там беспокоиться!» Такой он, такой охотник-одиночка… Ну, и здесь, перед наступлением — в общем, нас выжили с Грязного, все время — то большой налет, то 110-е — придут, бросят бомбы, поле испоганят… Ну, и перелетели, километров на семь, в Сухо-Солотино. Такой невидный аэродром, кругом бугры… Посадили туда, и нас не стали трогать, а здесь сделали ложный аэродром, из досок наколотили макетов. И пустили такую версию, что «Кобры» прилетели — мы их еще не видели до этого. Раз вылетаем — что такое? Весь аэродром заставлен другими самолетами, форма у них не такая… И, главное — никого нет там. Однажды Свистунов сел там, что-то у него двигатель забарахлил — нет там, говорит, самолетов, одни деревяшки стоят… Ну, короче говоря, немцы клюнули, бомбить стали летать. Вот нас с Гайдуковым и подняли парой на патрулирование, а потом говорят — идите в сторону Белгорода. Мы туда, смотрим — облачность такая, небольшая, рваная, и четверка “Юнкерсов-88-х” идет… Мы за ними, они за облаками скрылись, и мы их потеряли. Потом, я смотрю — они встали на курс, на аэродром. Мы быстренько за ними, догоняем, смотрим — взрывы, по полосе бомбят. Отбомбились, делают разворот влево, и мы их над нашим аэродромом прямо взяли… Я по ведущему атаки четыре сделал, такие хорошие, вплотную стрелял. Смотрю — он пошел вниз, в пикирование. Гайдуков другого зажег, из экипажа двое выпрыгнули. Мой так, с углом, до линии фронта, до нейтральной дотянул, и врезался в землю — никто не выпрыгнул. А эти выпрыгнули, и их привезли потом к нам на полуторке пехотинцы. Сидят — у одного, бортмеханика, голова перебинтованная, у другого — штурмана — руки обгоревшие. Венгры… Стали их опрашивать, а они по-немецкито плохо говорят, а уж по-русски вообще… Наша врач что-то расспрашивала их — так, кое-что добились. А бортмеханик — тяжело раненный, посидит немножко, и падать начинает. В общем, Сашке пистолет трофейный дали, а я взял какую-то пуговку — сувенир…» К этому рассказу можно добавить, что сбитые самолеты, по полковым документам, упали в районе населенных пунктов Готня и Уханево. Александр Гайдуков, первым в полку добившийся пяти личных побед, был тяжело ранен в бою 29 октября 1943 г. уже летая на «Аэрокобре», и в полк больше не вернулся. На его счету к тому времени было восемь личных и 11 групповых побед (по другим данным — 7 и 12).
Интересно выглядит описание этого боя «с другой стороны». По данным противника, пятерка венгерских Ju88 бомбила в этот день аэродром «Гречное» и была перехвачена аж 10–12 «Яками»! В последовавшем бою венгры признали сбитым один «Юнкере», пропали без вести два члена экипажа — Ens. Tibor Sarmasi и Sgt. Bela Karacsony. Однако, совершенно непонятно, те ли это авиаторы, которые попали в плен, и какова судьба двух других? Кроме того, пара Bf109 сопровождения заявила о двух победах над «Яками» в этом вылете. По докладам летчиков, один советский истребитель разбился вместе с пилотом, из другого летчик выпрыгнул с парашютом. Но 508-й ИАП в этот день потерь не имел — «мессеры» поспели к «шапочному разбору», их атака не принесла результата — лишь у Гайдукова в крыле насчитали несколько пулевых пробоин.
5 июля началось немецкое наступление (операция «Цитадель»), и одновременно в воздухе вспыхнули ожесточенные бои. В этот день летчиками полка было заявлено 11 побед — почти столько же, сколько за весь июнь. Полк потерял шесть самолетов и трех пилотов. Счет Василия Михалева пополнил Bf109, лично сбитый в районе Бутово.
В эти дни довелось Василию Михалеву после венгров увидеть и немецкого летчика: «Сидели на аэродроме в готовности, смотрим — “Ил” идет со стороны фронта. Увидел наш аэродром, развернулся вправо, а у него в хвосте "Шмит” 2*и бьет… Ударил, делает горку и подставляет себя под “Ила ”. Тот как сунет ему из всех точек! И пошел к своим… Этот разворачивается, заходит и садится на живот на наш аэродром… Ну, что? Мы подошли. Он в такой светло-серой рубашке, рукава закатаны, погон узенький с какой-то звездочкой 3*… Ну, давай расспрашивать… Сергов говорит — как, Гитлер капут? Он молчит. А тебе капут? — закрыл голову руками — капут… Ну, что — особисты забрали и увезли, у них это основное занятие было…».