История бастарда

Всю обратную дорогу мы веселились, представляя в лицах, как плененный любовным приворотом Севениус начнет домогаться своего помощника. А впрочем, может быть, тот первым попадется в "Тенета", и тогда его наставнику не поздоровится.

–  Стой!
– вскрикнул Давин, подняв арбалет и прицелившись куда-то в сторону пышных кустов.
– Нет, почудилось. Зверь, наверное.

Но мне тоже на мгновение показалось, что между ветвей блеснули чьи-то глаза. Потом кусты еле заметно заволновались, и наблюдавшее за нами существо, кем бы оно ни было, исчезло. После этого я уже не смеялся, и не потому что меня напугало появление неведомого соглядатая. Просто вспомнился маг с его редкой бородкой и визгливым голосом. Ой, сдается мне, наши великие непозволительно расслабились! Если пауроний так важен для империи, что несколько человеческих жизней в обмен на него - не в счет, то почему же шахта так плохо охранялась? Что такое два десятка Псов? Ищейки хороши внутри страны, там они на своем месте: вынюхивают, выслушивают, арестовывают и пытают. Но вот в драке - гент им цена.

Рота ждала нас, уже построившись.

–  Поглядел, лейтенант? Теперь командуй, - сказал Хамар.

Я махнул рукой:

–  Пошли, парни.

Снова по опостылевшим джунглям, сквозь сплетение ветвей, болезнетворные испарения, тучи насекомых и собственное отвращение ко всему этому враждебному мирку. На этот раз заклятие от змей выдумывал я, решив дать Дрианну передышку. Вчера парень неплохо потрудился. Я подошел к этому вопросу с другого бока, можно сказать, творчески: соорудил морочащие чары, разбил их на несколько крошечных фрагментов и пустил в траву по обе стороны от роты. Змеям стало не до нас, они видели перед собой полевых мышей и лягушек. Дешево и сердито. В том смысле, что не требует больших магических затрат и постоянной подпитки. Морок продержится пару часов, а когда рассеется - можно будет сплести новый. И на людей не действует, он же разделен на кусочки, а значит, слабый.

Тем не менее, пейзаж был удручающе однообразен, и начинал меня утомлять. Нет, конечно, пакости в виде ядовитых растений, кровососущих мух и мелких (пока) хищников каждый раз появлялись новые, причем их спектр был, похоже, бесконечен. Но именно в этом и крылся источник моего пресыщения. Надоедает, знаете ли, все время ждать подвоха, хочется передышки. Теперь я понял, что унылая жаркая равнина с ее пылью, саблезубыми львами и редкой растительностью по сравнению с джунглями выглядела Счастливыми долинами. Я спросил у Зарайи, когда закончится лес. Ответ не внушил особой радости:

–  После полудня к Лагезди выйдем, это болото, наши его Горючей топью прозвали. Перевалим ее - там еще пару дней по равнине, и граница.

Да, мои надежды на будущее увяли, не успев распуститься. Мне подумалось, что эта самая топь будет еще похлеще злополучного леса. Впрочем, оставался еще слабый лепесток шанса:

–  А что за границей?

–  Как что?
– удивился вопросу бородач.
– Пустыня призраков, чему там еще быть? Наймем проводника - из наших там никто ни разу не был. И вперед!

Отлично. Как говорится, чем дальше в лес, тем злее эльфы. Знатная меня ждет прогулочка! Словно безопасность пути могла зависеть от Зарайи, я попытался выторговать у него хоть крохотную уступку:

–  А нельзя ли эту топь обойти?

–  А чего ее обходить? Топь как топь, мы ее пять лет назад по зиме вдоль и поперек излазали, - поделился капрал.
– Учения у нас там были.

Ничего себе, учения! Какие же боевые возможности у этих Ястребов, если даже их тренировки проходят в таких жутких местах? Я оглянулся на мерно шагающую роту так, точно ожидал увидеть вместо нее стаю всемогущих монстров. Не обратив внимания на мою реакцию, Зарайя продолжал:

–  Ну, по зиме-то, конечно, в джунглях легче. Жара не такая, сырости поменьше. А болото - оно и есть болото, что летом, что зимой. Кочки, трясина, трава навроде нашей осоки, только ядовитая. Змеи еще, ну, там, мошкара злая больно, блуждающие огни - но те ночью только, из-за них и назвали топь Горючей. А так - ничего особенного. Тропку я знаю - не потонем.

–  И все же, может, обогнем?

–  Можно, конечно… Только западнее - дня три потеряем, Горючка - она большая. А восточнее - по джунглям, вдоль Шарда идти придется. Там глоухтов этих - тьма, и рыбозубы так и кишат.

Пришлось из двух демонов выбирать Низшего, и я согласился. Между тем влага, висящая в воздухе, становилась все гуще. Вскоре мне начало казаться, что я вдыхаю воду, поневоле позавидуешь жабрам саймаров. Несмотря на дневное время, джунгли окутались серенькой дымкой. Внезапно я понял, что вокруг наступила тишина. Смолкло птичье многоголосье, злокозненные белкоподобные существа перестали швыряться в нас орехами и ретировались. Даже мухи куда-то исчезли.

–  А я-то думал, обойдется, - непонятно высказался Зарайя.

Я хотел спросить, что именно он имел в виду, но не успел - на нос шлепнулась крупная теплая капля. Потом еще одна, и еще. Затем они превратились в тугие частые струи, с силой ударяющиеся о листья деревьев, землю… ну, и о нас, конечно.

–  Да… теперь дня на три зарядит, - глубокомысленно протянул Давин.

–  Хорошо, коли так, - откликнулся откуда-то сзади Добб.
– Может, того, этого, и дней десять лить.

Каюсь, поначалу я не понял, чем так уж удручены ветераны. Что плохого в теплом дождичке? Даже снял шлем, благо с деревьев убрались все твари. Пусть волосы, в драке с Лютым вывалянные в грязи, хоть немного отмоются. В противоположность мне, солдаты загородились от дождя щитами, со вкусом высказывая пожелания о том, куда Тарантус должен засунуть посланный им ливень. Через какое-то время до меня дошло, почему все вокруг были так недовольны. Трава под ногами стала скользкой, путь то и дело пересекали ручьи и ручейки, грозившие вот-вот слиться в реку, а земля превратилась в жидкую кашу. Дождь все усиливался, и листья деревьев от него ничуть не защищали. Наоборот, скопившаяся на ветвях вода потоками низвергалась нам на головы. К тому же, упав на теплую землю, влага тут же начинала испаряться, и вокруг поднимались клубы сероватого тумана.

Некоторые из воинов накинули на головы муринковые плащи. Я тоже попробовал, но длинное одеяние цеплялось за кусты, путалось в ногах, да не очень-то и спасало. Сапоги промокли насквозь, и при каждом шаге издавали жалобное хлюпанье. Будто не рота идет, а стая лягушек по болоту прыгает. Кстати, о болоте…

–  Вон она, Горючая топь, - Зарайя вытянул руку вперед.

Деревья расступились, и в десятке шагов я увидел неровное, покрытое буграми серо-зеленое пространство. Как-то я по-другому представлял себе болото. Воды вроде бы видно не было, жидкой грязи - тоже. Дождевая вода, падая на топь, словно впитывалась в нее, не оставляя на поверхности ни луж, ни ручейков. Кое-где кустилась высокая ядовито-зеленая трава, да вдали виднелись низкорослые кривые деревца. Зарайя расценил мое удивление по-своему:

–  Не сомневайся, лейтенант. Проберемся.

Я скомандовал привал, решив дать людям хоть немного отдохнуть до перехода. Правда, от этого удовольствия было мало: какой может быть отдых под тяжелыми струями, падающими с неба? Накрывшись плащами, пожевали сухарей, глотнули из фляг старки - на воду уже никто смотреть не мог - и отправились вырубать шесты.

–  Шест - он длинный должен быть, не меньше чем в два твоих роста, - напутствовал меня Зарайя.
– Чтобы, значит, глубину прощупывать. И гибкий, прочный, чтобы в случае чего опереться можно было.

Под его руководством я присмотрел молодое деревцо и соорудил из него вполне пристойную слегу.

–  Идем цепочкой, след в след, - поучал бородач.
– со следа не сходить, вокруг себя шестом протыкайте. Первый - я, потом мой десяток. Дальше - ты, лейтенант, следом его магичество. Остальные сами построятся. Ну, с Лугом, двинули, ребята!

Никогда не путешествуйте по Южному континенту! Ну, а уж если угораздило - держитесь подальше от Горючей топи! Все познается в сравнении: я очень быстро осознал, что поход по джунглям был просто милой увеселительной прогулкой. То, что поначалу я принял за кочковатую землю, при ближайшем рассмотрении оказалось жижей, покрытой толстым слоем ряски. Она была настолько густо затянута водяными растениями, что при шаге раздавался треск, словно лопалась корка льда. А потом в образовавшейся прорехе начинало проступать густое коричневое вещество, назвать которое землей или водой язык не поворачивался. Пахло оно соответственно виду. В это во все нога проваливалась чуть ли не по колено, и я молился лишь о том, чтобы не оставить в болоте сапоги. Попытка прощупать глубину вокруг недоразумения, которое Зарайя почему-то упорно именовал тропой, дала неожиданный результат: дна у топи, похоже, не было. Впрочем, что же я все о плохом? В болоте имелись кочки! Почти сухие комья, образованные разросшейся ряской, пружинили и ходили ходуном, когда я на них наступал. Продвигались мы со скоростью обожравшейся гусеницы, потому что после каждого шага Зарайя останавливался, тщательно исследуя шестом колышущееся перед ним пространство. А если учесть, что с неба падали уже не струи, а единый поток, больше похожий на водопад, можно себе представить, как мы себя чувствовали. Позади меня сосредоточенно пыхтел Дрианн.