История частной жизни. Том 3: От Ренессанса до эпохи Просвещения

Жизнь в прижатых друг к другу домах деревень верхнего Прованса, как и в больших отдельно стоявших домах в долинах Пиренеев, где одновременно проживали три, а то и четыре поколения, подчинялась строгим ритуалам в отношении места в доме каждого отдельного члена семьи или супружеской пары. Кровать главы семьи и его жены располагалась в комнате, считавшейся лучшей в доме: например, в уже упомянутой деревне Сент–Андре–Лез–Альп — на втором этаже с видом на улицу, в комнате, где постоянно топилась печь. Так же обстояли дела в деревнях Прованса и Лангедока и в больших домах в долинах Эльзаса.

В ходе постепенного развития семейных циклов это завидное место в алькове главной комнаты в доме перейдет к наследнику и его жене после смерти отца. Поколения в доме сменяли друг друга, и внутренняя жизнь двигалась по спирали. Если хозяйка дома переживала супруга, то после его смерти она должна была уступить свою спальню наследнику и его жене и перебраться спать в другую комнату, к незамужним дочерям или внучкам. После смерти отца его сын наследует не только главенство в доме, но и лучшее спальное место.

Система провансальской одноветвевой семьи (или итальянской, или японской) подразумевает распределение ро лей между двумя поколениями взрослых — как между отцом и сыном, так и между свекровью и невесткой, как в доме, так и в поле, и в церкви. Роли распределяются согласно неким ритуалам, которые в некотором роде сглаживают трудности совместного проживания и позволяют избежать конфликтов. В каждом доме свекровь занимается приготовлением пищи, невестка же воспитывает детей и работает в поле. В той же комнате, где спит чета хозяев, место каждого за столом и порядок приема пищи строго регламентированы.

Есть описание строгого ритуала за столом в эльзасском Кохерсберге: «Хозяин занимает лучшее место за столом, которое остается свободным в случае его отсутствия. Это место на углу в глубине; сидя на нем, хозяин одновременно может следить за тем, что происходит на улице и во дворе, а также заниматься семейными документами, хранящимися под замком в красном углу». За едой «хозяин дома сидит во главе стола, хозяйка по его правую руку, сыновья — по левую, дочери рядом с матерью, с краю слуги» [426] . Похожее описание домашнего уклада в северной Бургундии находим в «Совращенной поселянке» Ретифа де ла Бретона, в первые издания которой (конец XVIII века) входила гравюра с изображением сцены семейной трапезы.

426

Denis M.–N., Grohens М.–Cl. L’Architecture rurale francaise. Alsace. Paris: Berger-Levrault, 1978.

Без сомнения, Бретон показывает абсолютно идеальную картину, как и эльзасские этнографы конца XIX века, и такое строгое следование правилам дома редко встречалось на практике. Даже в зажиточных семьях, как свидетельствуют многочисленные документы, женщины редко сидели за одним столом с мужчинами. Они им прислуживали. Как пишет Лазар де ла Саль де Лермин в воспоминаниях о поездке в Эльзас, «каким бы ни был пир, мать семейства садится за стол, только когда подан десерт, давая таким образом понять, что трапеза подходит к концу и больше из кухни ничего не принесут». Глава семьи режет хлеб, наливает вино, кладет себе еду в первую очередь — без сомнения, лучшие куски, затем раздает еду своим сотрапезникам.

Родительский дом

Строго определенные места в доме, обеденный ритуал, приучение с раннего детства к определенному стилю поведения, позам, жестам и словам в доме и на улице (очень распространено было обращение к родителям на «вы») — таким образом выстраивалась целая педагогическая система. Молодому поколению внушалась необходимость проявлять уважение к старшим, невестке, младшему сыну — принимать как данность особое положение старшего сына, проявлять почтительность по отношению к родителям. Частные письма мелких деревенских торговцев или провансальских крестьян полны таких знаков уважения и почтительности детей к родителям, младших братьев — к старшим. Также в многочисленных описях домов деревни Сен–Леже члены семей перечисляются в строго определенном порядке: вначале идет глава семьи, он возглавляет список домочадцев вплоть до своей смерти, потом идет его жена и старший сын. Если старший сын уже женат, то невестка, вошедшая в семью мужа, чаще всего упоминается после младших братьев наследника; далее идут сестры наследника, в самом конце — внуки главы семьи Положения наследственного права серьезным образом поддерживали родительский авторитет в Провансе, Лангедоке, Аквитании. Распоряжаясь всеми богатствами семьи, отец волен, составив завещание или дарственную, создать более выгодные условия для одного из своих детей по сравнению с другими, но, главным образом, он был в состоянии сохранить за собой право пользования имуществом, которое выделял сыну согласно брачному контракту, — такая осторожность была очень распространена, чтобы не быть ограбленным, не выпустить из рук бразды правления и чтобы дети и прочие домочадцы продолжали его уважать. С чего бы наследнику, отец и мать которого «обязались кормить его и содержать», жаловаться на необходимость работать «в интересах наследства», если семейное имущество после смерти отца так или иначе перейдет к нему? «Не ной, ты все получишь», — говорит отец недовольному сыну. Но он согласен освободить от работы на семейное благо только тех сыновей, которые, покинув родительское гнездо, смогли устроиться где–то на стороне. Сын семьи, как часто называют наследника, даже женатый, даже в возрасте сорока лет, не располагает свободой принимать решения, торговать, составлять завещание. Все это было возможно после смерти отца.

Анализ источников показывает, что еще в XVIII веке сыновья–наследники, а также их жены и дети подчинялись воле отца. В документе, который подписывался в момент женитьбы наследника, всегда содержалось положение о его расторжении в случае, если стороны не смогут «договориться о выделении доли», «уживаться друг с другом», «в случае непереносимости», как гласят нотариальные формулировки. В Верхнем Провансе, в Сент–Андре–лез–Альп, наследник с женой редко отделялся от родителей. Если это и случалось, то почти всегда в первые месяцы после женитьбы. Если проживание свекрови и невестки под одной крышей невозможно, это становится понятным очень быстро. В таком случае любимый сын отделяется от родителей. Он будет обрабатывать землю, которую отец, согласно соглашению о разделе имущества, обещал предоставить ему сразу после разрыва. Они с женой будут жить в помещении на втором этаже — дом в этом случае будет разделен, или при наличии в семьи еще одного дома — в нем. Если экономическая ситуация после передачи части имущества старшему сыну позволит, отец будет пытаться оставить при себе младшего сына, который после женитьбы будет жить в родительском доме, чтобы воссоздать пошатнувшееся единство родителей и детей.

Для нормального функционирования авторитарной одноветвевой семьи необходимо наличие хотя бы минимальных средств. В доме должно быть не только достаточное количество места для нормальной жизни большой семьи, но необходимо также иметь средства производства и средства к существованию. Необходимо, чтобы «наследство было такого размера», как гласят нотариальные записи, что после того как отец выделит приданое дочерей и доли младших сыновей, наследник мог продолжить дело отца — сельское хозяйство или ремесленное производство — и содержать семью из пяти — десяти человек. Система одноветвевой семьи процветала в регионах, где крестьяне были собственниками земли (известное исключение составляли большие семьи в Лимузене или Берри, где практиковалась испольщина [427] ), а также в регионах, где ремесленники и деревенские торговцы имели достаточное количество денег, земель, скота. Англичанин Артур Янг, путешествовавший по Франции в конце XVIII века, замечает: «Повсюду во Франции встречаются мелкие собственники, которых в помине нет в Англии. Во Фландрии, Эльзасе, на берегах Гаронны, в Беарне мелкие собственники выглядят столь процветающими, что скорее их можно назвать успешными фермерами, чем жителями коттеджей». В регионах, которые упоминает Артур Янг, было как раз больше всего одноветвевых семей.

427

Арендная плата за землю, состоящая в половине урожая. — Прим. ред.

Одноветвевая семья. Вариант

На востоке Европы, в Германии, Австрии, а также в Ирландии был распространен другой вариант одноветвевой семьи: в момент женитьбы наследника родители отказывались от управления делами семьи и как бы уходили в отставку. Сложив с себя управление семейным делом (немецким Hof или южным domus), родители переезжали в небольшой домик по соседству или специальную пристройку к большому дому, как это часто можно встретить в австрийских деревнях XVIII века, либо просто в другую комнату, Stub или Kleinstub больших эльзасских домов, west room ирландских коттеджей.

Итак, раздельное проживание и разделение бюджетов родителей и детей. Чтобы обеспечить старость родителей при таком типе одноветвевой семьи, в момент раздела семейного имущества в контракте прописывалось, какие участки земли родители оставляют за собой и что они ежегодно должны будут получать от наследника: семена и другие продукты питания, одежду, топливо, деньги, которые должен будет им выплачивать наследник.

Существовали два основных типа семей. Первый тип — эгалитарный, распространенный в Лотарингии, Нормандии, Великобритании: здесь наследство делилось поровну (по крайней мере, между сыновьями) и каждый из детей после женитьбы жил отдельно; второй тип семьи был свойствен верхнему Провансу или долинам Пиренеев: здесь всем детям выделялась доля имущества, а один из сыновей, наследник, оставался жить в родительском доме. Промежуточное положение занимал еще один тип семьи, распространенный на востоке Европы и в Ирландии: здесь, как и в «южном» типе одноветвевой семьи, наследство делилось неравным образом, основная его часть доставалась одному наследнику, в ущерб братьям и сестрам, но родители и семья наследника жили раздельно и наследник не подчинялся отцу.

Система равного распределения наследства и круговая порука

Существование описанного выше промежуточного типа семьи заставляет отказаться от схематичной интерпретации, слишком радикально противопоставляющей одноветвевую семью и семью, в которой наследство делилось поровну. Также опрометчиво было бы применять к архаичным сельскохозяйственным общинам критерии оценки индустриального или постиндустриального общества конца XX века. Не исключено, что раздел семейного имущества в момент женитьбы сына, а в наиболее бедных слоях крестьянского общества и намного раньше (речь идет о регионах, где была распространена система равного распределения долей имущества) зачастую вызывался совсем не индивидуалистическими соображениями или стремлением заинтересованных лиц к независимости. Часто причины были экономическими. Наличие различных типов и структур семьи — это ответ на вопрос, как общество, которое пополняет ресурсы главным образом за счет обработки земли, воспроизводит себя с течением времени.