История четвертая. Гермиона Грейнджер и Дружба народов
Шрифт:
========== Часть 9 ==========
Третий этап Турнира был уже совсем близок, и чемпионов попросили собраться на стадионе.
Вот после этого-то все и завертелось…
Виктор за каким-то лешим решил объяснить Гарри, что мы с ним просто друзья (он очень за меня переживал), но с его английским, да еще когда он нервничает… Словом, они отошли в сторону Запретного леса, а там наткнулись на мистера Крауча, который вел себя, как помешанный, и умолял позвать Дамблдора. Гарри оставил с
– Повтори ещё раз, Гарри, - попросила я, выслушав Гарри, - что именно сказал мистер Крауч?
– Ну сколько можно? Ну, он был какой-то сам не свой, хотел о чём-то предупредить Дамблдора. Вроде сказал, что Берта Джоркинс умерла… И всё повторял, что это его вина… и что-то там ещё про сына…
Про сына, значит. Похоже, мы оказались правы.
– Он был точно не в своём уме. То с женой и сыном разговаривал, будто они живые, то отдавал распоряжения Перси.
– А что он там говорил о сам-знаешь-ком, - боязливо спросил Рон.
– Ну, что он набирается сил, - неохотно ответил Гарри.
– И о Волдеморте говорил, как здоровый человек. Говорить ему было трудно, но он понимал, где он и чего хочет. И всё твердил, что хочет видеть Дамблдора.
Слава богу, хоть Сириус на этот раз оказался на стороне разума (видимо, успел оклематься после отсидки), поэтому прислал довольно жесткое письмо, в котором требовал от Гарри сидеть и не высовываться, не бродить по ночам и не отходить от нас с Роном! И выучить побольше заклинаний, наконец!
А потом Гарри накрыло на уроке прорицаний - ему привиделся Волдеморт, пытавший Петтигрю. И когда Гарри помчался к Дамблдору (хоть раз поступил разумно!), а тот на минутку оставил его одного, то подглядел в думосбросе (нечаянно, как он уверял) судебный процесс над Пожирателями. Были там Крауч и Лестрейнджи, Каркаров (сдавший и Снейпа, кстати, но за того поручился Дамблдор, назвав своим агентом, как я и думала) и даже Людо Бэгмен (этого оправдали)… Но Дамблдор все равно не сказал ничего определенного. Ясно было одно - Волдеморт возвращается.
*
День за днем мы с Роном натаскивали Гарри (Рон в основном служил мишенью), и у того даже начало неплохо получаться.
– Идите скорее сюда!
– Рон стоял у окна и глядел вниз, у нас как раз была передышка.
– Интересно, что там делает Малфой?
Мы подошли. Малфой стоял под деревом, Крэбб и Гойл несли рядом караул и во весь рот ухмылялись. Малфой, приблизив к губам неплотно сжатый кулак, говорил в него что-то.
– Очень похоже на разговор по рации, - произнёс заинтересованно Гарри.
– Я вам уже говорила: в Хогвартсе эти штуки не действуют, - вздохнула я.
– Иди сюда, Гарри, давай ещё раз попробуем щитовые чары!
А утром, перед последним этапом Турнира вышла еще одна статья Скитер - на сей раз о Гарри, с цитатами Драко Малфоя, и я теперь была стопроцентно уверена, откуда ей всё известно!
Например, о том, что у Гарри заболел шрам во время урока прорицания (Малфоя там не было!)…Испытания начались вечером, и когда чемпионы ушли в лабиринт, я улизнула в другую сторону. Я очень надеялась, что у меня всё получится.
Ночью все кошки серы, даже черные, тем более, если притаятся в развилке ветвей.
Я заранее выспросила у Хагрида, где и когда пасутся единороги, где он их прикармливает (приводил же он нам на урок жеребят, значит, они спокойно даются в руки!), и теперь ждала.
Подо мной появилась серебристо-белая спина, и мрак будто рассеялся. Единорог осмотрелся, фыркнул и склонил голову к сочной траве. Вот тогда-то я и свалилась ему на шею, вцепившись изо всех сил. У лошадей толстая шкура, но у кошек очень острые когти… Единорог встал на дыбы, а я откатилась в сторону и вскочила на ноги уже человеком.
– Прости, пожалуйста!
– выкрикнула я, подняв руки.
– Я не нарочно! Я… я просто не удержалась на дереве!
Он фыркнул и наклонил голову. Я увидела у него на шее серебристые потеки. Есть!
– Не убегай, я тебе помогу, правда… - зачастила я, вынимая палочку.
– Я из школы, Хагрид же приводил к нам на урок ваших детенышей. Честное слово, я не хотела, просто не выучилась еще толком лазить по деревьям и сорвалась, когда на тебя засмотрелась… И вцепилась машинально… Ну, ну… повернись, я остановлю кровь!
«Кровь единорога спасет жизнь, даже если человек будет на волосок от смерти», - помнила я. Мне удалось нацедить три флакончика, потом единорог занервничал, и я быстро залечила глубокие царапины. Убивший единорога ради собственного спасения будет проклят, но я же его не убила! И я не для себя, просто вдруг… вдруг…
– Всё, всё… - я похлопала его по гладкой шее. Он вдруг отстранился и посмотрел мне в глаза, а я поняла, что плачу, слезы катились градом, а я и не заметила сразу.
– Прости, пожалуйста… Прости, я…
Он вдруг шагнул вперед ласково толкнул меня храпом и пощекотал бархатными губами мою щеку. Слезы соленые, а лошади любят соль, вспомнила я, обняв благородную морду.
– Ты бы и так дал, если бы я попросила?
– спросила я, вытирая слезы о белую шерсть. «Ты б еще слез девственницы набрала», - пришла в голову дурацкая мысль.
Единорог фыркнул.
– Неужели это никому в голову не приходило?
Он коротко проржал, так, что стало ясно: нет, похоже, никому. Либо это было слишком давно, и он не помнит.
– Простишь меня?
Вместо ответа он прихватил меня губами за ухо, а я снова принялась гладить светящуюся гриву.
Вдалеке над лесом, в стороне стадиона вдруг взлетели в небо красные искры.
– Мне пора, - сказала я, встревожившись, - побегу.
Вместо ответа единорог вдруг привстал на одно колено, как цирковая лошадь.
– Что, ты довезешь?
– неверяще спросила я, но все-таки неуклюже забралась к нему на спину, крепко ухватившись за гриву. Верхом я разве что на карусельной лошадке каталась!