История дьявола

Мне могут ответить, что это — вопросы религии, а людям надо оставить свободу вероисповедания. Согласен, но только с одной оговоркой, чтобы она не мешала творить правосудие, а тем более не вмешивалась в политику.

Самое удивительное состоит в том, что порыв красноречия у того и другого политического деятеля был вызван тем, что они оба поддались самому распространенному из всех искушений, идущему не от лукавого, а от дологического мышления, которое фокусирует Зло и стремится во что бы то ни стало определить его местонахождение.

Ибо с того самого момента, как Злой дух будет опознан, тут же начнутся поиски его местопребывания, и если они увенчаются успехом, нам только и останется, как поспешить поскорее с ним покончить. Так Рейган призывал уничтожить Иран, а Хомейни — расправиться с Соединенными Штатами. И, слава Богу, что их высказывания остались пустыми разглагольствованиями и один из них вступил в переговоры с СССР, а другой — с «Великим Сатаной» с целью обмена военопленными. Все же нельзя отрицать, что лицемерные бредовые речи могли иметь самые тяжелые последствия и привести к настоящей войне. Это лишний раз доказывает, как опасно верить в существование Сатаны, Люцифера или Вельзевула.

Нам еще недоставало, чтобы Рейган и Хомейни, увлекшись риторикой, претворили в жизнь свои безумные идеи. В самом деле, многие наши современники только и заняты тем, что повсюду ищут, опознают, называют, заносят в списки, анализируют поведение приспешников дьявола и их повелителя и указывают места их пребывания. Не проходит и дня, чтобы кто-нибудь в одиночку или коллективно не ополчился против того или иного явления или человека, объявляя его причиной всех напастей. Так, по заявлениям некоторых политических и религиозных деятелей всеми своими бедами человечество обязано автомобилям, телевидению, року, безработице, СПИД, урбанизму, наркотикам, загрязнению окружающей среды, сексу, иммиграции, арабам, евреям, КГБ, ЦРУ, Ле Пену, Бушу, Шираку, Пиночету, Маргарет Тэтчер, Жискару д’Эстену, Пол Поту, Марше, Рокару, бирманскому режиму, «фашизму», капитализму, шуму, сигаретам, раку, атомным электростанциям... И этот список можно было бы продолжать до бесконечности: дьявола искали и ищут повсюду.

И мы оказались волей-неволей втянуты в никогда не прекращающуюся скрытую борьбу со Злом, черпающую силы — будет нами сказано не ради красного словца — в оголтелом фанатизме. И вот такой массовый бред, делящий мир на «хорошее» и «плохое», заставляет людей усматривать во всем злой умысел, держит их сознание в постоянном ожидании подвоха, что неизбежно приводит общество к нетерпимости, а в итоге — к самоистреблению. Любого инородца мы принимаем за врага. Мы уже близки к мысли, что Зло окружает нас со всех сторон. И мы боремся с ним на протяжении всей жизни. Из Васси в католической Франции с невероятной жестокостью в XIV веке были изгнаны евреи потому, что их посчитали приспешниками Сатаны, а значит, врагами. В наше время люди стали забывать о том, что церковь по навету епископа Кошона обвинила в колдовстве и отправила на костер Жанну д’Арк, ставшую теперь, как ни странно, духовным символом для тоскующих по прошлому правых католиков. А в XVI веке по той же причине во Франции произошло массовое истребление католиков.

По моему глубокому убеждению, дьяволькая система — ибо прежде всего речь идет о системе, в основе которой лежит не лишенная логики бредовая идея, — имеет значительное влияние на политику. По сути дела, она и существует благодаря политике.

Самым печальным результатом этой системы стало изменение духовных и философских взглядов, повлекшее за собой нечто принципиально новое во всей истории человеческой мысли: веру во «вселенское зло». К этому грустному выводу пришла тридцать лет назад Ханнах Аренд, человек благородной и тонкой души, в искренности которой я не имею основания сомневаться. И не важно, что писательница была связана по жизни с Хайдеггером, взгляды которого вызывают много споров. Всем сердцем она верила: на нас обрушилось столько воплощенного в нацизме Зла, что в конце концов наши чувства притупились, и Зло стало для нас не из ряда вон выходящим, а вполне обычным явлением. Это высказывание положило начало концепции «постмодернизма», изложенной в трудах многих известных философов, где без обиняков утверждается, что после концентрационного лагеря в Аушвице история умерла.

Перед нами убедительный пример того, как опасно верить в дьявола, и более того, искренне считать, что мы больше не боимся его. В самом деле, в дни моей молодости лишь немногие люди открыто признавали, что Сталин и СССР, мало чем отличаясь от нацизма, заслуживают такого же проклятия, как самая настоящая дьявольщина. И раз уж мне приходится прибегать к постыдным подсчетам, могу поспорить, что шестнадцать миллионов погибших граждан СССР «потянут» на весах истории нисколько не меньше, чем шесть миллионов жертв, замученных в нацистких лагерях. Так чем же Сталин и КПСС лучше Гитлера и Третьего Рейха? Может тем, что им был не свойственен антисемитизм нацистов? Нет, он был всегда, хотя в Советском Союзе о нем говорили меньше. А чем отличался ГУЛаг от фашистких лагерей? Никто не верил, а главное не хотел этому верить, боясь прослыть «примитивным антисоветчиком». Когда в 1949 году Виктор Кравченко первым разоблачил ГУЛаг, разразился скандал и поднялась целая буря негодования. Его тут же зачислили в американские шпионы и фальсификаторы истории. И даже присущая Сартру порядочнось не помешала ему обрушиться со всей силой своего авторитета на «подтасовку» приведенных Кравченко фактов. «Дьявол — это Гитлер и нацисткая Германия. Почему вы отрицаете это? Как вы смеете класть на одни и те же весы чудовищные жертвы Ленинграда и жестокие деяния нацистов?» Однако вопрос ставился совсем по-другому, так как никто и не помышлял делать подобное сравнение. Речь шла о том, что, после того как было определено местонахождение дьявола, уже отпала необходимость искать его в другом месте. И раз Сталин боролся против Гитлера, он не мог быть «плохим», несмотря на некоторые «человеческие слабости».

Так, до прихода к власти Горбачева все лучшие умы мудрой и просвещенной Европы полагали, что КПСС была самой достойной левой партией. Пикассо прославился как великий художник, потому что был коммунистом, в то время как Франко прослыл негодяем из-за того, что победил республиканцев. Мальро или Сартр придерживались подобного заблуждения. Ибо первый из них был человеком глубоко религиозным, и именно ему принадлежат слова: «XXI век будет веком религии или же он не наступит никогда». Упаси нас Бог! Если ты не примкнул к левому движению, так, значит, придерживаешься правых воззрений, иными словами, симпатизируешь «фашистам» (смещение понятий, которое свидетельствует о полном отсутствии политической культуры и склонности валить все в одну кучу, что свойственно нашему времени, ибо национал-социализм и фашизм представляют собой по своей сути совершенно разные политические системы). Я не ставлю перед собой цели рассказать о всех последствиях столь распространенной ошибки. Мне хотелось бы, чтобы читатель понял весь ущерб дьявольщины в мировом масштабе и, в частности, веры в существование Сатаны.

Для лучшего понимания этой примитивной теологии не будет лишним небольшой экскурс в историю. Для начала обратимся к пакту Молотова—Риббентропа, который свидетельствует о том, что дьявол Сталина вошел в сговор с дьяволом Гитлер, и он вовсе не изменил свою сущность после того, как на него напал другой Злой дух. В пятидесятые, шестидесятые, семидесятые годы, даже в те времена, когда после доклада Хрущева на гладком фасаде СССР появились трещины, не раз в разговорах мне приходилось упоминать советско-германский пакт. В ответ мне тут же возражали, что речь идет о давно забытом прошлом, либо относились к моим словам с таким же подозрением, с каким на церковном соборе смотрят на священника, когда тот задает щекотливые вопросы по поводу точного времени святого причастия.

Откровенно говоря, История (написанная, разумеется, с большой буквы) остается для меня загадкой, и я не думаю, что кто-нибудь другой сможет ее понять лучше меня. Начиная с I века у нас есть все основания сомневаться в правдивости трактатов по Истории, ибо сам Иосиф Флавий, историк честный (кстати, он верил в дьявола!), ни разу не упомянул на страницах двух своих трудов — «Иудейская война» и «Иудейские древности» — о том поворотном событии, которое оказало огромное влияние на два последующих тысячелетия, то есть об обвинении Иисуса и вынесении ему смертного приговора. Агриппа II не мог не рассказать о столь нашумевшем деле, однако историк, по всей видимости, не посчитал его заслуживающим внимания. Мы стали свидетелями того, как философы старались впоследствии убедить нас в том, что у Истории нет иного пути, кроме социализма, однако события прошедшего десятилетия доказывают, похоже, обратное. Напомним, как сторонники этого направления развития общества отстаивали идеи Мао Дзэдуна в тиши своих кабинетов, затем горевали по поводу падения режима маршала Лон Иола в Камбодже. Как те сластены, которые не могут обходиться без шоколада, но страдают от его чрезмерного употребления, они чувствовали себя не в своей тарелке, когда происходила культурная революция в Китае или когда войска красных кхмеров входили в Пномпень. Понимая, что нехорошо напоминать об ошибках, я воздержусь от перечисления имен, но все же никто не сможет переубедить меня в том, что История все время кусает себя за хвост, словно страдающий глистами кобель. И, конечно, я верю в правильный или, наоборот, неправильный ход Истории не более, чем в «постмодернизм», объявивший о торжестве вселенского Зла.

Огорчаясь успеху пророчеств относительно «модернизма» и наблюдая, как спекулируют на этой идее, я часто задавал себе вопрос, о чем размышлял Ксенофонт в IV веке до нашей эры во время перехода через Курдистан и Армению на пути к берегам Понта, когда испытывал невероятные лишения и муки, описанные им в «Анабасисе», страдал от жажды и голода, переносил жуткий холод и испепеляющую жару, падал от усталости и погибал от фурункулеза, дизентерии, малярии, змеиных укусов и отбивался от полчищ комаров. И какова была для него цена человеческой жизни в то время? Был ли этот человек заложником своей идеи? Во имя какой цели? Были ли его размышления о походе искателей приключений результатом уроков, преподанных Сократом, ибо Ксенофонт был его учеником и вволю наслушался рассуждений старого болтуна? И о чем думали тогда боги? Неужели они отвернулись от несчастных воинов? И поклонялись ли богам солдаты той войны? Они не могли также обратиться за моральной поддержкой к дьяволу, даже к сократовскому даймонию, ибо у греков, как известно, не было дьявола! Разумеется, они верили в чудовища, взять, к примеру, наводившую ужас Горгону, но Персей в конце концов обезглавил ее. Цербер? Сторожевой пес, и только. А птицы-людоеды из озера близ города Стимфалоса, что в Аркадии, а деревянный конь фракийца Диомеда, эриманфский вепрь? Геракл воздал им за все. Кентавры и фавны? На худой конец они могли сойти если не за любовников, так за друзей. Воины не могли взывать ни к кому из богов-доолимпийцев, даже к титанам, возможно, предкам тех ангелов, которых боги низвергли в тартар. Ибо они были отправлены прямо в ад и больше не боролись за власть с Зевсом. Греки, в том числе и мой солдат Ксенофонт, плыли по волнам жизни, не признавая опасностей, и одерживали победы в зависимости от благосклонности к ним богов и количества жертвоприношений, возложенных на их алтарь.

О, Греция — страна, которая никогда не стряхивала пыль прошедших веков со своих сандалий! За свою долгую жизнь ты многое повидала и все уже нам сказала!

В большинстве своем современные солдаты удачи — террористы, то есть трусы. Когда за совершенные убийства их арестовывают и, что бывает нечасто, приговаривают к смертной казни, они взывают к небу (ссылаться на родину теперь не принято) и объявляют себя мучениками, мобилизованными Всевышним для борьбы с дьяволом. Я хочу сказать лишь одно: вера в существование дьявола порождена им самим, и не правы иезуитские священники, когда уверяют, что самая хитрая уловка Духа Тьмы состоит в том, чтобы мы поверили, что его на самом деле нет.