История Европы. Том 1. Древняя Европа

С реорганизацией аграрной территории связана продажа и перераспределение земельных участков. Весьма значительные размеры участков и довольно большие цены за них говорят о том, что в городе для полноправных граждан мог быть установлен высокий имущественный ценз. Эпиграфические находки показывают, что к концу III в. до н.э. скифы все чаще стали появляться в ближайших окрестностях города (IosPE, I², 343; 346). В этих условиях херсонесцы сблизились с сарматами, роксоланами, которые враждовали со скифами. Сарматы пришли на выручку Херсонесу и вернули ему отобранную скифами территорию (Роlyaen, VIII, 56). Союз с сарматами получил международное юридическое оформление в 179 г. до н.э., когда с ведома римлян в число участников мирного договора с понтийским царем Фарнаком I были включены херсонесцы и сарматский династ Гатал (Полибий, XXV, 12-14). Как следствие этого события город заключил двусторонний договор с понтийским царем, согласно которому стороны обязывались помогать друг другу в случае нападения противника (IosPE, I², 402). В договоре был специально предусмотрен пункт о том, что Фарнак I обязывался оказать помощь при нападении или угрозе со стороны скифов полису и подвластной ему территории. Вообще в III-II вв. Херсонес был крайне заинтересован в поисках союзников в начинавшейся борьбе со скифами. Он установил прочные отношения с Делосом, Дельфами, Боспором, Родосом, Понтийским царством и его столицей Синопой. К этому времени относятся первые контакты с Римом.

Несмотря на все усилия херсонесцев, давление на их хлебородные земли в Северо-Западном Крыму со стороны скифов не ослабевало. К середине II в. до н.э. вся аграрная территория в этом районе перешла под их контроль. На месте бывших херсонесских укреплений возникли скифские поселения и крепости. К концу II в. до н.э. погибают сельскохозяйственные усадьбы на прилегающих к городу землях Гераклейского полуострова. Внешняя угроза сочеталась с неустойчивым внутренним положением. Из начальных строк декрета в честь ольвийского гражданина Никерата можно понять, что Херсонес был раздираем ожесточенной внутренней социальной борьбой, вспыхнувшей между широкими слоями граждан и сторонниками олигархии или тирании. Такое положение было в порядке вещей почти для всех припонтийских полисов, ибо нехватка продовольствия в сочетании с внешней угрозой приводили к обнищанию демоса и увеличению богатства представителей зажиточной верхушки.

В такой ситуации пришедшая к власти политическая группировка искала помощи на стороне у соседнего Боспора и Понтийского царства. Херсонесцы стремились укреплять связи с боспорскими царями для того, чтобы последние воздействовали на дружественных им скифских династов и добились от них прекращения экспансии против Херсонеса. Когда стало очевидно, что достичь этого не удастся, Херсонес пошел на сближение с понтийскими царями, к херсонесцам было отправлено посольство Митридата VI Евпатора. В его задачу входило обговорить условия для заключения нового договора о предоставлении помощи в борьбе со Скифским царством (Страбон, VII, 4, 3; 4). Когда в 110 г. до н.э. скифы оказались совсем близко от города, в Крыму в соответствии с достигнутыми договоренностями появилось понтийское войско во главе с Диофаятом, стратегом Митридата. В ходе войн со скифами, длившихся в течение трех лет, в которых самое деятельное участие принимали и херсонесцы, были взяты царские крепости скифов и их столица Неаполь, освобождена херсонесская аграрная территория в Северо-Западном Крыму вместе с городами Керкинидой и Калос Лименом и разбиты союзники скифов — сарматское племя роксоланов. В Скифии были расквартированы понтийские гарнизоны, а сыновья Скилура, который совместно со старшим сыном Палаком воевал против Митридата, были лишены права на власть над Скифией. Только под давлением Рима Митридат пошел на некоторые уступки, вернув часть владений наследникам Скилура, но и то, назначив в качестве наместников, вероятно, преданных ему людей. За ощутимую помощь в войнах Диофанта Херсонес получил широкие права автономии в рамках созданной Евпатором Причерноморской державы. Об этом свидетельствует некоторое оживление на рубеже II-I вв. до н.э. хозяйственной деятельности усадеб на Гераклейском полуострове и непрекращавшийся процесс чеканки монеты. Город отпал от Митридата только в 60-х годах I в. до н.э., когда почти все греческие города Северного Причерноморья перешли на сторону римлян.

После смерти Митридата Херсонес попал под власть его сына Фарнака (63-47 гг.). После его смерти Юлий Цезарь в 45/44 г. до н.э. предоставил ему свободу. Однако затем город вновь оказался под властью Боспорского царства, когда Асандр вскоре после 42 г. до н.э. сумел, наконец, им завладеть, затратив на это не одну попытку. Херсонес мог подчиняться Асандру на условиях симмахии, добровольного союза, который означал на деле господство более сильного царства над более слабым полисом. Это не исключало, однако, сохранения за Херсонесом прав самоуправления и автономии, что подтверждают его монеты. Ведь город пользовался правами самоуправления как бы неофициально, ибо получил их еще при Асандре, поэтому официально их пришлось подтверждать Августу и Агриппе тотчас после победы при Акции. В 25/24 г. до н.э. были подтверждены его свобода и автономия в рамках союза с Боспорским царством, что ознаменовалось принятием своей городской эры. Херсонесцы поддерживали связи с боспорскими царями Динамией, Полемоном I и Аспургом, и выступили, очевидно, на стороне римлян во время римско-боспорской войны при Митридате VIII.

Важнейший очаг эллинской культуры в Северном Причерноморье — Боспорское царство во второй четверти — середине III в. до н.э. переживало острый финансовый кризис. Это выражалось в постоянных перечеканках и надчеканках монет, а также падении реального веса меди. На ухудшение экономического положения Боспора не могло не повлиять сокращение объема торговых связей с их традиционным партнером Афинами. Это выразилось в прекращении поступления на боспорские рынки афинской керамики, произведений художественного ремесла, терракот. Однако объем вывоза боспорской пшеницы, по крайней мере в первой половине — середине III в. до н.э., вряд ли резко сократился: известно, например, что боспорский царь Спарток III еще в 287 г. до н.э. безвозмездно передал афинянам около 37 тыс. пудов хлеба. И все же боспорская пшеница теперь не пользовалась таким большим спросом, как в V-IV вв.: в период раннего эллинизма было выгоднее закупать зерно в Египте. Изменение соотношения сил в Восточном Средиземноморье после войн диадохов, появление новых торговых центров, таких, как Александрия и Родос, способствовали активизации внешней политики Боспора. В середине III в. до н.э. царь Перисад II направил посольство в Александрию для переговоров с Птолемеем II Филадельфом; тогда же он совершил пожертвование в храм Аполлона на Делосе. Имена боспорских властителей фигурировали в списках жертвователей Аполлону в Дельфах и Дидимах во II в. до н.э. В третьей четверти III в. до н.э. на рынки Боспора активно начинает проникать импорт Родоса, резко возросший в конце III — начале II в. в связи с отменой Византием таможенных пошлин за проезд купцов через проливы после войны с Вифинией и Родосом в 220 г. до н.э.

Изменение объема экспорта пшеницы не привело к упадку и застою боспорской экономики. В боспорских городах в эллинистическую эпоху наблюдалось строительство частных и общественных зданий, что само по себе говорит о высоком уровне жизни и материального производства. В это время значительно увеличилась территория Пантикапея, Мирмекия, Порфмия и др. В то же время во второй половине III в. до н.э. начинается упадок крупных городов европейского Боспора — Тиритаки и Нимфея. Несмотря на отдельные полосы кризиса в III-II вв., Боспорское царство продолжало оставаться в экономическом отношении сильным государством. Потеря традиционных рынков сбыта сельскохозяйственной продукции компенсировалась централизованной деятельностью ремесленных мастерских, контролировавшихся и направлявшихся царской властью. Боспорские династы были заинтересованы в доходах от ремесла и торговли, что поощряло развитие местной промышленности. В эпоху эллинизма на Боспоре развивалось каменотесное и строительное дело, металлообработка, гончарное и деревообрабатывающее производства, ткачество, ювелирное дело. Уже в III в. до н.э. боспорские, главным образом пантикапейские, мастера начали изготавливать так называемые «акварельные» пелики, местные подражания ввозившимся ранее краснофигурным пеликам аттического производства. Во II-I вв. пантикапейские мастерские выпускали в большом количестве рельефную керамику. В III в. до н.э. продолжался массовый выпуск черепицы, где тон задавали царские черепичные эргастерии. Правда, не все отрасли боспорского ремесла этого времени подпадали под государственную монополию. Существовало немало небольших частновладельческих мастерских. Концентрация торгово-ремесленной деятельности в руках узкого круга представителей рабовладельческой верхушки способствовала углублению социальной и имущественной дифференциации, разорению частных торговцев, ремесленников, судовладельцев. Это облегчало иностранцам-метекам, число которых во II-I вв. значительно увеличилось, как можно судить по надписям, применять свои силы в ремесле и торговле. К рубежу II-I вв. на Боспоре сложилась диспропорция между объемом ремесленного производства и торговли, которая ориентировалась теперь исключительно на внутрипонтийский регион.

Серьезные изменения произошли в структуре аграрной территории. В конце III-II в. на Керченском полуострове возникли укрепленные усадьбы, а свободные или полузависимые жители деревень, очевидно, переселились на север полуострова к побережью Меотиды, где жили потомки местного автохтонного населения — киммерийцев. В конце II — начале I в. в результате внутренних социально-экономических причин, вторжений варваров и разорительной налоговой политики последних Спартокидов, Митридата VI и его сына Махара укрепления на землях европейского Боспора приходят в упадок. Это существенно подорвало сельскохозяйственное производство и торговлю. Одновременно экономические трудности стали ощущаться и в крупнейших городах царства, хотя в целом процесс торгово-ремесленной деятельности не прекратился.

Во второй половине II в. до н.э. боспорское общество попало в полосу глубоких противоречий социально-экономического характера, связанных с ростом рабского труда, концентрацией богатства в руках зажиточных торгово-ремесленных кругов и землевладельческой аристократии, обезземеливанием сельскохозяйственного населения деревень. Это усугублялось возраставшими притязаниями сарматов, требовавших все больше дани. Последнее обстоятельство заставило Боспор сблизиться со Скифским царством в Крыму. Все это ослабляло центральную власть, делало Спартокидов в глазах боспорских рабовладельцев неспособными восстановить прежние порядки, когда они наживались на широкой хлебной торговле. В такой ситуации стало зреть недовольство среди боспорской греческой знати, стремившейся перейти под власть Митридата VI. В то же время находившаяся при дворе последнего боспорского царя династии Спартокидов Перисада V эллинизованная скифская верхушка, стремясь подыграть устремлениям своих царей Скилура и Палака, стала выражать беспокойство тем, что последний Спартокид договорился с Диофантом, стратегом понтийского царя (см. выше), о передаче власти над Боспором Митридату Евпатору. Очевидно, заговор возник в среде ближайшего скифского окружения боспорского владыки, которое составляли воспитывавшиеся при его дворе представители высшей скифской знати и просто жившие в столице скифские аристократы. Заговор возглавлял Савмак, судя по имени, скиф, также, вероятно, знатного рода, воспитывавшийся при дворе царя Перисада V. Скифы убили царя, захватили Пантикапей, но понтийским войскам под командованием Диофанта и отряду херсонесского ополчения удалось подавить восстание. После этого в 106 г. до н.э. Боспор окончательно перешел под власть Митридата Евпатора.

В составе Причерноморской державы города Боспорского царства поддерживали политику понтийского царя, поскольку он гарантировал им права автономии и самоуправления, разрешил чеканку монеты. Особую симпатию к грекам Митридат проявлял в конце II — 80-х годах I в., когда стремился предстать их освободителем. Однако уже в ходе войны с Римом 89-85 гг. боспорские города выказали ему нерасположение. Это привело к некоторому ослаблению их самостоятельности после назначения Махара, сына Митридата, наместником. И хотя греческие города по-прежнему были лояльны царю, последний стал относиться к ним с опаской, стараясь теперь ориентироваться на местные племена и противопоставить их сепаратистским поползновениям полисов. Это привело к организации в ряде аграрных районов (в основном на «царских» землях) военно-хозяйственных поселений типа катойкий, призванных укреплять позиции царя на Боспоре. Подобная деятельность особенно усилилась в конце 70-х — начале 60-х годов I в. до н.э., когда во время III Митридатовой войны Пантикапей, Нимфей, Феодосия, Херсонес и другие полисы, воспользовавшись изменой Махара, вновь попытались отделиться от царя и Митридату после появления на Боспоре и свержения Махара пришлось снова приводить их к покорности. В этот последний период деятельности Митридат решительно переменил политику в отношении греков, сблизившись с верхушкой варваров и набирая в войска их представителей, наемников и даже рабов. Увеличение поборов окончательно подорвало экономику полисов, и в 63 г. до н.э. они, не колеблясь, встали на сторону восставшего против отца сына Митридата Фарнака II (63-47 гг.).

Деятельность преемников Митридата на боспорском престоле на рубеже I в. до н.э. — I в. н.э. определялась тремя основными направлениями — гарантами независимости Боспора: взаимоотношениями с Римом, связями с эллинскими полисами и местным варварским окружением. Наиболее успешно эти три линии в политике удавалось совмещать царям Асандру и Аспургу (47-17 гг.), (8 г. до н.э.—37 г. н.э.). Желая добиться от римлян официального признания прав на престол, эти властители заигрывали с греческими городами, предоставляя им автономию и самоуправление. Последнее выражалось в том, что им была разрешена чеканка монеты, а сами династы носили поначалу лишь титулы архонтов. Одновременно представители династии стремились привлечь верхушку сармато-меотских племен, заинтересованную в связях с греками. Они набирали варваров в войска, предоставляя на правах держаний с условием несения сторожевой службы землю из разряда «царской», что выражалось в строительстве с середины I в. до н.э. крепостей по всей территории царства. Подобная политика позволяла боспорским царям, лояльным Риму, быть независимыми в международных делах, играть на противоречиях местных племен и городов, противопоставляя их друг другу. В результате им удавалось поддерживать добрые отношения с римскими властями, опиравшимися обычно на эллинские городские слои, крупнейшими городами и местным варварским окружением. В целом самостоятельное государство, Боспор в начале н.э. рассматривался Римом как форпост на северо-востоке, призванный сдерживать напор варваров на дунайские и малоазийские провинции. Но как только равновесие трех главных принципов боспорской независимости оказывалось нарушенным в пользу одного за счет двух других, как это случилось при Фарнаке, Полемоне I и Митридате VIII (III), тотчас же начинались внутренние смуты, междоусобицы и боспорская самостоятельность ослабевала. Этим стремился воспользоваться Рим, лелеявший надежду теснее привязать к себе Боспор. В 62 г. н.э. царь Боспора был лишен римлянами права помещать на золотых статерах свою монограмму, так как обязан был заменить ее монограммой Нерона. За ним осталось право чекана лишь меди с собственной монограммой. Это свидетельствует о тесной зависимости Боспорского царства от Рима при сохранении его статуса как государства во главе с царем.

Глава XIV РАСЦВЕТ РАБОВЛАДЕЛЬЧЕСКИХ ОТНОШЕНИЙ В ЭПОХУ ИМПЕРИИ

Историю Римской империи обычно начинают с битвы при Акции, когда Октавиан остался единственным правителем вновь объединившейся римской державы. То было многоукладное государство, включавшее народы и племена, стоявшие на разных уровнях развития. Такая провинция, как Ахайя, давно уже пережила расцвет, а затем кризис классического полисного строя. Ее экономика находилась в состоянии длительного застоя, и свое значение некоторые ее города, в первую очередь Афины и Дельфы, сохраняли лишь как культурные и культовые центры, остальные же постепенно приходили в упадок. Даже возведенный Цезарем в ранг колонии Коринф, несмотря на свое положение резиденции наместника и благоприятные возможности для развития морской торговли, не достиг прежнего процветания и не мог соперничать с другими торговыми центрами.