История Фридриха Великого.

Наконец, от короля пришло приказание освободить принца. Ему позволено было жить вне крепостных стен и даже занять место советника кюстринской коллегии. Но прежде вступления его в новую должность прибыла комиссия из Берлина, перед которой Фридрих обязан был дать присягу в том, что впредь не отступит от воли и приказаний своего отца и короля и будет исполнять возложенные на него обязанности с усердием и покорностью, приличными верноподданному и сыну.

Принц принял присягу. Ему возвратили шпагу и орден. Потом он причастился Святых Тайн и вступил в новое свое звание. Вместо мундира он носил серый кафтан, по краям вышитый золотом. Он написал к отцу письмо, в котором униженно умолял его о прощении и забвении прошедшего. Когда же пастор Мюллер возвращался в Берлин, он поручил ему испросить у короля, как милости, дозволения носить военную шпагу с темляком.

Король пришел в восторг, когда услышал о просьбе сына.

"Так Фриц мой солдат в душе!" -- воскликнул он, и это восклицание было первым решительным шагом к примирению.

{69}

ГЛАВА ВОСЬМАЯ

Примирение

Австрийская партия из самого примирения короля с сыном сумела извлечь пользу. Она приписывала милость короля ходатайству австрийского императора. Посланник Секендорф даже успел довести короля до того, что он в ответе императору, на его письмо, прямо объявлял, что принц Фридрих обязан своим прощением только просьбе его императорского величества. Даже самого Фридриха заставили написать благодарственное письмо к императору, за его милостивое ходатайство.

Но в общем извещении другим дворам король писал просто, что он, по своей королевской милости и отеческому чувству, освободил и простил наследника престола.

На народ освобождение принца произвело самое приятное впечатление. Боязнь за него, во время опалы, была так сильна, что теперь любовь народная к нему почти не знала границ.

Принцу отвели особенный дом в Кюстрине, к нему назначили небольшой штат, и на издержки его стали отпускать, незначительную сумму, которой он должен был очень экономно распоряжаться. Кроме того, ежемесячно он обязан был отсылать королю отчет о своих издержках. Вслед за тем, по определению короля, он был {70} назначен членом военно-судного совета Неймаркского округа, но в определениях совета он не имел права подавать голоса. Члены совета приняли его с искренним изъявлением своей радости и с поздравлениями.

К нему были приставлены опытные люди, которые знакомили его с финансовой системой и внутренними учреждениями государства. В свободные часы от службы он брал практические уроки в сельском хозяйстве и удельном управлении.

Впрочем, положение его было, по-прежнему, не самое завидное: он не смел выезжать из города, чтение книг, в особенности французских, а равно и занятие музыкой были ему запрещены строжайше.

Президент Мюнхов всеми мерами старался доставить Фридриху развлечение, он сумел соединить в своем доме все лучшее общество Кюстрина, всех талантливых людей, всех увлекательнейших женщин. В кругу такого общества Фридрих незаметно приобрел прежнюю веселость и непринужденность характера.

Между дамами особенно отличалась умом и любезностью молодая вдова, Мантейфель, урожденная Мюнхов. Она сумела заслужить дружбу и доверенность принца в такой степени, что разлука с ней казалась ему ужасной. Когда, к концу года, она вздумала было {71} отправиться в свои поместья, Фридрих послал ей приказ, написанный в шутливом тоне, в котором он называл ее дезертиркой и объявлял, что за такое преступление она может ожидать в наказание полное его неудовольствие.

Королевский запрет читать книги друзья Фридриха, как мы видели, сумели уже смягчить в самой его темнице. Здесь на запрещение обращали еще меньше внимания. Фридрих безбоязненно занимался своим любимым инструментом, флейтой. Он даже пригласил к себе в товарищи гобоиста Фредерсдорфа, который мастерски играл на флейте. Впоследствии Фредерсдорф получил значительное место при дворе и остался другом Фридриха до самой его смерти.

Фридрих надеялся, что слепая и безропотная покорность воле короля расположит к нему, наконец, сердце отца. Но король все еще недоверчиво смотрел на сына; покорность его он почитал притворством, а явные знаки преданности -- скрытой ненавистью.

Прошел год, а положение принца не облегчалось, круг его деятельности не расширялся. Он глубоко проник в науки, которыми занимался, приводил даже в изумление своих наставников свежестью своего взгляда и быстротой соображения, но ему не давали случая употребить с пользой свои сведения. Тоска и отчаяние снова овладели его сердцем. Он начал отыскивать выход из трудного своего положения.

Полагая, что главная причина королевского недоверия к нему основана на предположенном браке его с английской принцессой, он высказал генералу Грумбкову, что решительно оставил прежнюю мысль и теперь охотнее согласился бы жениться на старшей дочери императора, чего желал и сам король. Он набросал план, как привести это намерение в исполнение. По этому плану он решился даже отказаться от прусского престола, в пользу младшего своего брата, потому что в австрийском доме не было мужских наследников, и престол императорский должен был перейти старшей дочери императора, т. е. его жене. Грумбков ясными доводами опроверг план Фридриха и убедительно доказал ему всю несбыточность его предложений.

Однако, действуя в пользу австрийской партии, Грумбков решился, во что бы то ни стало, примирить отца с сыном. В мае Фридрих получил первый знак отцовской милости. Король прислал ему несколько книг духовного содержания и увещательное письмо. После многих убеждений и просьб он, наконец, решился {72} лично увидеться с сыном. В августе 1731 года король объезжал некоторые провинции Пруссии и мимоездом завернул в Кюстрин. Он остановился в губернаторском доме и приказал позвать к себе принца.

Наружность принца во время его страданий до того изменилась, что бледность и худощавость лица его возбудили в короле сострадание. При виде его король встал. Фридрих бросился к ногам отца. Рыдания не дали ему произнести слова. Король его милостиво поднял.

Он в короткой, но сильной речи представил принцу всю важность его проступка и в трогательных выражениях изобразил огорчение, которое он нанес его сердцу своей недоверчивостью. Наконец, когда король опять садился в карету, и Фридрих провожал его до подножки, он обнял принца перед всем народом и обещал скорое облегчение его участи.

Это убедило короля еще более, что примирение с сыном необходимо для него и государственного спокойствия.

Облегчение, обещанное принцу королем, состояло в том, что ему было предоставлено более свободы в жизни.

Фридрих между тем пристрастился к занятиям по сельскому хозяйству, посещал фермы, осматривал общественные здания и часто писал королю о новых учреждениях и перестройках, по его мнению необходимых. {73}

Между тем в самой королевской фамилии, в Берлине, произошло событие, которое обещало успокоить и примирить королевский дом после всех невзгод.

Принцесса Вильгельмина, несмотря на постоянную мысль матери выдать ее за английского принца, решилась, наконец, выбрать себе мужа из трех принцев, которых предлагал ей король,

Она выбрала наследного принца Байрейтского, молодого человека, умного и благородного по характеру. Король был этим очень доволен. 1-ю июня отпраздновали сговор, а 2-го ноября -- свадьбу.

В награду за покорность дочери, король обещал совершенное освобождение Фридриха из ссылки, тотчас же по совершении брака. {74}