История героя: Огонь наших душ

— Отныне и вовек, — спокойный голос Онеказы, зазвучавший, как только отгремели ликующие возгласы, был услышан всеми, — повелеваю безымянной доселе бухте Укайзо называться Бухтой Победы, в честь славных дел воинов Хуана, времен нынешних и минувших.

Глава 31. Рост

Укайзо, королевский дворец

Кьелл проснулся посреди ночи, без какой-либо видимой причины. Сон внезапно оставил его, исчезнув без следа, и бледный эльф поднялся с постели, выскользнув из объятий пробормотавшей что-то Онеказы. В отличие от королевской опочивальни дворца Каханга, эта спальня могла похвастаться огромным стрельчатым окном, застекленным при реставрации дворца чистейшим вайлианским стеклом. Луна и звезды ярко светили за окном, и Кьелл чуть приоткрыл его створки, впуская в комнату ночную свежесть.

«Я полон сил, и жажды действия,” озадаченно подумал он, «а на дворе — третий час утра, не больше. Что это со мной? Война, что ли, никак не уйдет из нервов?»

Он глубоко вдохнул соленую прохладу тропической ночи, задумчиво оглядывая темные воды каналов, тускло поблескивающие золоченые шпили и покатые крыши, и бликующие вдали воды свежеокрещенной Бухты Победы, и улыбнулся, с теплотой и пониманием.

«Нет. Война кончилась, и настало время мирного строительства, время созидания. Это оно меня зовет. Пора бы мне уже дать начало чему-то своему, новому и хорошему. Пусть Аруихи все еще учится, отчего бы мне не отыскать пару-тройку талантливых ребят, и не начать передавать им Меч Души, стили Сяояо, мои пальцевые техники, наконец? Сниму домик с просторным двором в центре города, повешу у входа роскошную вывеску, объявлю об открытии школы,” он весело хмыкнул. «Можно даже фейерверк и танец львов устроить. Одолжу у Аруихи четверку его ученичков, покажу им основные движения, все дела. Самому-то мне не по чину в львиную башку лезть, а тот же Хахона или Манааки, или даже мои новые протеже Никора с Таинуио, взвоют от восторга, ей-ей. Осталось только решить, северных львов использовать, или южных. Северные, конечно, классно выглядят, но наши тропики малость жарковаты для их шерсти и плотных костюмов на все тело. Или, может, и вовсе устроить парад с танцем дракона?» Он улыбнулся своим мыслям, странным, но неожиданно приятным. Все эти возможные заботы казались даже большим развлечением, чем вечеринки с друзьями.

— Возвращайся в постель, Кьелл, — раздался сонный голос Онеказы. Эльф обернулся к ней, и в который раз залюбовался красотой своей женщины. Серебряный свет Белавы, эорской большей луны, мягко и неярко озарял черты ее лица, придавая ему совершенно волшебный вид.

— Даже если тебе не спится, все равно возвращайся, — мурлыкнула она. Её взгляд, нежный и зовущий, нашёл глаза Кьелла, и женщина повела плечом, отчего скрывающая ее тело простыня чуть соскользнула вниз. Кьелл даже дыхание затаил от неприкрытой, во всех смыслах, эротичности этого жеста.

— Ты ошеломительно красива, любимая, — выдохнул он наконец, подходя к кровати. Онеказа приглашающе улыбнулась, подавшись ему навстречу, и Кьелл вновь забыл обо всем на свете, заключив ее в объятья.

***

Кьелл смотрел на уютный домик, окруженный просторным двором, который отделяла от улицы низкая ограда, с необычной смесью досады и удовольствия. Досада его проистекала из причины утреннего променада Кьелла по Укайзо — сегодня, позавтракав в компании Онеказы, он решил, не медля, двинуться на поиски подходящего местечка для своей школы. Дом, рядом с которым остановился гламфеллен, подходил идеально, но был уже занят. В занявших его и крылась причина мешающегося с досадой довольства. Его уже облюбовала школа, пусть не боевых искусств, а самая обычная — обучающая малышей знаниям, необходимым каждому разумному. Бледный эльф был рад видеть, что сумбурно изложенная им Онеказе идея не затерялась в бюрократических проволочках, а успешно воплотилась в жизнь.

На утоптанном песке двора школы расположились ее учащиеся — маленькие аумауа в возрасте, насколько мог судить Кьелл, от четырех до пяти лет. Их учительница, малорослая, худощавая, и желтокожая, старательно объясняла им науку письма Хуана, вырисовывая значки рун прямо в песке под ногами.

— Вот этой руной, дети, мы записываем краткий звук «о», как в названии нашей столицы, Укайзо, или же орешков палохе. Кто из вас любит орешки палохе?

— Я, я!.. Я тоже!.. И я люблю!.. — ответила воодушевленными возгласами малышня.

— Вот, если вы изучите, кроме руны «о краткая», еще пять рун, вы сможете это слово записать, и тогда ваши мамы и папы точно не откажутся угостить вас этим лакомством, — добродушно ответила учительница. — А сейчас, скажите мне, на что похожа эта руна?

— Шлем!.. Наконечник стрелы!.. Нет, копья!.. Надрезанный пирог!.. Круг сыра!.. Апельсин без дольки!.. — наперебой начали предлагать варианты дети. Когда фонтан их красноречия все же иссяк, в полной тишине раздался басовитый голос последнего, пухлощекого карапуза:

— Лыбья голова, мама, — высказался он веско и солидно. Прочие маленькие аумауа покатились со смеху, что, похоже, доставило серьезному малышу, просиявшему улыбкой, массу удовольствия.

— Хорошо, Тама, пусть будет рыбья голова, — с улыбкой ответила женщина. — А теперь, нарисуйте эту руну на песке сами, — она подняла взгляд от своих учеников, и заметила Кьелла. Тот добродушно кивнул ей, и женщина, пробравшись мимо увлеченно возящихся в песке детей, подошла поближе.

— Тебе что-то нужно, уважаемый… — она запнулась на середине фразы, и ее лицо просияло узнаванием. — Кьелл! Это ты!

— Вот так сюрприз, — озадаченно нахмурился тот. — Откуда ты меня знаешь, добрая женщина? — ее обращение явно не было узнаванием кого-то, видевшего бледного эльфа мельком в толпе — так к нему мог обратиться разумный, знавший его лично.

— Ты, наверное, не помнишь меня, — понимающе улыбнулась аумауа. — Я — Биха. Ты помог мне, месяцы назад, в Некетаке.

— Биха, Биха, — задумчиво почесал нос тот. — А, вспомнил! Желудок, пять детей, и младшенькая по имени Ароха, — он рассмеялся. — Моя ненаглядная частенько повторяет мне имя твоей дочери, пусть и не в качестве имени.

— Ты живешь с женщиной из Хуана? — удивленно улыбнулась Биха. — Неожиданно.

— Я не мог перед ней устоять, — с веселой обреченностью развел руками эльф, — слишком уж она хороша. Как ты, Биха? Как твои мелкие? Один, вижу, обучается премудростям, — он кивнул на маленького Тама, крайне сосредоточенно вырисовывающего в песке палочкой требуемую руну. Малыш для пущей концентрации даже высунул язык.

— У нас все хорошо, Кьелл, — ответила женщина, с гордостью глядя на отпрыска. — После того, как мы расстались, нам очень помогли оставленные тобой деньги. Потом я нашла работу на одежной фабрике — моя старшая дочь, Уарики, уже могла присматривать за братьями и сестрой в мое отсутствие. После того, как королева издала указ о наставниках, я решила попробовать себя в этом — грамоте я обучилась в вечерней школе при фабрике, — гламфеллен улыбнулся этому с нескрываемым удовольствием — маленький исторический фактик, упомянутый им и скрупулезно записанный въедливым педантом Мануари, тоже не пропал даром, и обратился пользой для знакомой души.

— Я люблю заботиться о детях — мои пятеро никогда не были мне в тягость, — продолжала тем временем Биха. — С двадцатью все оказалось ненамного сложнее. Как оказалось, я могу принести племени больше всего пользы, наставляя его детей, — она улыбнулась с гордостью и смущением. — Ирамаи, тумуаки[1] нашей школы, даже потребовал моего переезда в Укайзо!

— Это замечательно, Биха, — Кьелл оглядел женщину чуть внимательнее, подмечая и округлившиеся щеки, и увлеченный блеск в глазах, и почти исчезнувшую согбенность, что делала Биху лет на пять старше. Найдя себя, эта аумауа словно заново родилась. — Я рад, что у тебя все хорошо. А Ароха как поживает? Бегает уже по дому, как ветер? — на эти слова женщина просияла довольством, и наклонилась чуть ближе.

— У Арохи обнаружился дар Заклинателя Воды, — понизив голос, сообщила она, улыбаясь до ушей. — Месяц назад, вода в ее ванне вдруг принялась течь вверх. Вся семья ждет не дождется, когда она войдет в возраст для принятия в гильдию, — гордость сквозила в каждом звуке ее речи.

— Вот так так! Поздравляю, — с веселым удивлением ответил Кьелл, и заговорщическим шепотом добавил: — Как Ароха станет постарше, обязательно предупреди ее о гильдмастере Текеху, который ну очень любвеобилен. Хоть он мне и друг, но истина дороже — он ни одной юбки не пропускает, — задумчиво нахмурившись, он добавил: — И ни одних штанов тоже? В общем, пусть она поосторожнее там, — Биха весело рассмеялась.