История героя: Огонь наших душ

— Я — Видящий, — ответил ему Кьелл. — Не знаю, было ли в твоей древней империи подобное. Я могу видеть души, и в моих силах дать бесплотному духу зрение, слух, и речь. Тебе нужно будет просто следовать за мной. Многие мои бестелесные знакомцы говорили мне, что я свечусь не слабее адрового столпа, так что это не должно быть сложным.

— Тогда я принимаю твое предложение, путешественник, — Вингауро о Ватури заметно приободрился. — Я с радостью побеседую с разумной, возродившей из пепла древнюю империю, похороненную моей доверчивостью, — тень сожаления снова промелькнула на его морщинистом лице.

— Вот и отлично, — удовлетворенно ответил гламфеллен. — Только сперва организуй для нас обещанный портал, и дождись, пока мы из него вернемся.

— Экера, — согласно кивнул король погибшей империи, и по мановению его руки ближайшая стена раскрылось мерцающее полотно портала, в котором виднелась суровая ледяная равнина, неотличимая от тех морозных просторов, что лежали сразу за Белой Пастью.

— Алот, — обернулся к компаньонам бледный эльф. — Сбегай за Ринхейд. Воду я с дороги убрал, так что добраться сможешь. Найдешь ее? — аэдирец утвердительно кивнул, и, не мешкая, двинулся спорым шагом к выходу из дворца.

***

Ждать Алота не пришлось долго. Пока другие компаньоны отдыхали, Кьелл коротал время в беседе с Вингауро о Ватури, расспрашивая старика о древнехуановском житье-бытье, и его злополучной сделке с энгвитианцами. Для бледного эльфа не составило труда сложить вместе находившиеся в его распоряжении кусочки общей картины, и понять — падение великой империи аумауа было результатом не гнева богов, а их рождения, чудовищной гекатомбы энгвитианцев, бросивших Хуана на алтарь собственных амбиций, причем достаточно буквально — машины посланцев Энгвита, подобные встреченным Кьеллом в Дирвуде, в одночасье выпили души едва ли не целого народа, породив восседающих ныне на своих престолах божеств, и опустошив древнюю империю.

«Божки рождены из геноцида,” с грустной усмешкой думал он, беседуя с древним королем. «Но сами они, как и все новорожденные, ни в чем не виноваты. За грехи отцов, и так далее.»

Их беседу прервало появление аэдирца и эльфийской храмовой стражницы. Они, похоже, нашли общий язык — Ринхейд что-то увлеченно рассказывала Алоту, а тот отвечал краткими комментариями и вопросами, взирая на собеседницу с живым интересом.

«Нда, пустили лису в курятник. Эк они, чуть ли не в обнимку сюда вошли,” сдержал смех Кьелл. Эдер, наоборот, и не думал его сдерживать. Аэдирец, обратив внимание на смешок блондина, ничуть не смутился, даже сам глянул на друга с долей иронии. Ринхейд, закончив разговор с Алотом, вернулась к своему облику холодной статуи.

— Все готовы? — опередил Кьелл возможные разговорчики и шуточки. «Время разбрасывать камни, и время бить лицо тупым ящерицам,” подумал он. «Сейчас нам эдеровские приколы не нужны, нам нужна мерная поступь железных сабатонов Ринхейд, которую никто не смущает всякими глупостями.» — Все помнят свои роли? На всякий случай повторю — Эдер и Ринхейд в плотном контакте с драконихой, Константен — щекочешь ее своей алебардой, но без ненужного риска, Ватнир — лечение и усиления, Алот… тебе объяснять давно ничего не нужно, — аэдирец понимающе улыбнулся в ответ. — Я буду стоять на месте без движения, и сражаться с Нерискирлас в битве душевных сил. Жаль, что не в битве умов, в ней ее и пятилетний ребенок заборет, — притворно вздохнув, усмехнулся он. Раздалась пара смешков. — Его величество Вингауро о Ватури любезно открыл для нас портал до места, — он благодарно кивнул старому королю, и тот склонил голову в ответ. — Первыми входят тяжелые бойцы, за ними — Константен, следом все остальные. Будьте готовы к бою сразу же, как пройдете на ту сторону. Готовы, народ?

— Я могу помочь вам большим, чем эта магическая дверь, — вдруг прервал бледного эльфа древний король Хуана. — Я пойду с вами, и обрушу на чудовище всю ярость океана, если у меня будет время подготовиться.

— Лишним не будет, спасибо, ваше величество, — сосредоточенно кивнул гламфеллен. — План тот же, давайте, ребята, вперед! За Дедфайр, за Римрганда, за все хорошее! — залихватски воскликнул он, энергичными взмахами рук направляя товарищей в портал.

***

— Пища сама пришла ко мне сегодня, да какая! — телепатия Нерискирлас была все такой же пронзительной и неприятной, словно ввинчивающееся прямо в мозг сверло. — Я с большим удовольствием переварю твою эссенцию, нахальный эльф. А за то, что ты привел прямо ко мне в зубы этот промороженный труп, я даже пережевывать тебя сильно не буду, — ее смех проскрежетал напильником по мыслям всех присутствующих. «Не, этот фастфуд не хочешь ты,” весело подумал гламфеллен. «В нем — летальная доза стали.»

— Словесный юмор — не твое, Нерискирлас, лучше повтори свой номер с падением, — ответил он вслух, и отрешился от всех чувств, кроме экстрасенсорных.

Кьелл еще успел услышать грозный рев Константена, боевой клич Ринхейд, и громкий взрыв — Эдер, как он знал, любил начать бой с крупным противником с броска гранаты в морду. Следом дирвудец обычно с разбегу атаковал ударом щита, добавляя этому приему остроты с помощью сабли. Дело началось.

Гламфеллен сосредоточился на своей задаче. Он ощущал эссенцию драконицы, могучую и обильную, как и у всех существ ее вида, но странно ущербную, зияющую прорехами — необычно правильной формы, они были непохожи на зарастающие раны. Ему немедленно пришла ассоциация с голографией, усеянной битыми пикселями, или же с голограммой из фантастических фильмов, пестрящей помехами. Он недолго гадал, что приключилось с этой душой — все было на поверхности. Привязав свою эссенцию к почти неразрушимому артефакту, некогда похороненному бледными эльфами в Белой Пасти, она сделала и ее почти неразрушимой, но навсегда закрыла для себя возможность исцелиться. Даже выберись Нерискирлас на Эору и сумей остаться там, она все свое последующее существование, все свое эрзац-бессмертие прожила бы калекой. Более того, с каждой крупинкой, с каждой частицей, вымытой из вместилища ее души энергиями распада, драконица навсегда теряла частицу себя.

«Она установила свою ось на сильно бэушный, сильно контрафактный, и полный битых секторов хард, купленный на алике у продавца-однодневки,” пришла к нему крайне странная ассоциация. «Да и сама ось — пиратская сборка со встроенными троянами,” вспомнил он упомянутую Ринхейд незаживающую, и никогда не заживущую, травму драконши. «Но зато носитель — ССД солиднее некуда, стильно, модно, молодежно, прямо-таки бенефис высоких технологий от Римрганд Хардваре,” он усилием воли отогнал посторонние мысли, и начал атаку на душу драконицы, собственноручно обезображенную ей.

Его воля, сформировав мощный атакующий посыл, врезалась в душу Нерискирлас, где отбросив, а где обойдя попытки его перехватить, одновременно обрушив на драконицу десятки атак во много раз слабее, накрывших ее душу плотной сетью. Это был любимый прием Кьелла в боях с псиониками — ошеломить, раздергать внимание врага во все стороны, и наносить удары из пустоты, из слепого пятна, каждый раз создаваемого заново множеством отвлекающих ударов. Маневр удался лишь частично — пусть поврежденная, но все еще могучая душа древнего магического существа отторгла немалую часть атак-обманок, перехватив их собственными щупами воли, и продолжение атаки было бы встречено Нерискирлас во всеоружии.

Ответного удара не последовало — компаньоны Кьелла плюс Ринхейд основательно заняли драконицу делом. Гламфеллен сменил тактику — как он заметил, Нерискирлас не замечает прорех в более плотной внешней оболочке своей души, словно и не зная об уязвимостях, созданных ее жутковатым бытием подобия лича с медленно разрушающейся филактерией. Он разделил свое внимание на максимальное количество потоков, и обрушил на драконицу множество атак, несильных, но коварных — каждый из посылов нес частичку его эссенции, измененной и превращенной Кьеллом в подобие вируса, болезни, пожирающей чужую энергию и плодящейся до полного истощения вражеской души. Эта атака увенчалась полнейшим успехом — гламфеллен донес свои боевые патогены до всех намеченных им прорех в защите, успешно миновав встречные удары, и сейчас душа драконицы медленно слабела, пожираемая изнутри.

Этого все еще не хватало для решительного преимущества, и бледный эльф начал готовить следующий натиск, рожденный на волне момента маленький шедевр псионики, вдохновленный его собственными ощущениями от отзвука Берата и состоянием эссенции Нерискирлас. Эта атака должна была нанести драконьей душе настолько обширные внутренние повреждения, что ее хозяйка не смогла бы сопротивляться больше ни псионическим атакам, ни физическим, но тут Кьелла настиг-таки ответный удар. Настиг не в ментальном пространстве — он был слишком опытным сайфером для подобных ошибок, — но в реальности. Его тело сдавило безжалостной хваткой, породив ассоциацию с недавним боем на Поко Кохара, и отдающая разложением волна эссенции легонько коснулась его, принеся с собой полное злого довольства телепатическое послание: