История героя: Огонь наших душ

— Я мог бы приказать льду исчезнуть, но думаю, все будет намного проще. Пойдемте, — годлайк Римрганда поднялся вверх по ступеням к самому льду Белой Пасти, и остановился, поджидая остальных. Дождавшись, он прикоснулся к ледяной поверхности портала сферой Ока Римрганда, и Кьелл вновь ощутил знакомое чувство падения вглубь, сопровождающее его душу в перемещениях сквозь эмпиреи. Их необычное путешествие началось.

***

Продлившийся неопределенное время полет пяти бестелесных душ, наконец, прекратился, и чувства, позволяющие воспринимать окружающую реальность, наконец, устаканились, открывая Кьеллу вид на необычнейший из пейзажей. Его экстрасенсорное чувство, раньше других осознавшее их странное окружение, изрядно отвлекло бледного эльфа от созерцания красот римргандова домена — течение душевных энергий здесь было непохожим ни на что, ощущенное Кьеллом ранее.

На Эоре ему приходилось ежесекундно контролировать способности Видящего, отрешаясь от замеченных им мелких следов душевной активности — древние воспоминания, мимолетно показывающиеся призраки, и обрывки полурастворившейся эссенции были везде, клубясь на грани восприятия Кьелла мутным маревом. Это настолько вошло в привычку, что он давно уже делал это автоматически, и думать забыв об ощущениях того болезненного дирвудского дня, когда энгвитская машина, активированная Таосом, уничтожила двух его случайных попутчиков, и расцветила его восприятие сводящими с ума красками и звуками, пробудив в бледном эльфе способности Видящего.

Божественные эмпиреи, в отличие от Эоры, были сверхреальны — душевное восприятие показывало Кьеллу картинку в разы более четкую, чем показал бы на Эоре самый острый глаз. Общаясь с богами, он приглушал свое восприятие Видящего не только из-за давления божественной силы, но и по иной причине — чтобы не быть поглощенным этой невозможной четкостью, машинально ища третьим глазом все более мелкие детали, и снова и снова находя их.

Внутренность адрового столпа, где Кьелл общался с Анахару, была иллюзией. При желании, гламфеллен мог легко проникнуть в её суть, наблюдая те дым и зеркала, которыми старый священник обманывал свое восприятие, дабы не сойти с ума от бесконечного созерцания чистой эссенции.

Царство Римрганда же поражало своей пустотой. От окружающей Кьелла оболочки помех, подобной снежной метели и «серебряному дождю» ненастроенного телевизора, он быстро отрешился — обещанная защита Ока Римрганда не слишком бросалась в третий глаз. То, что открывалось ощущениям Видящего и сайфера в домене бога энтропии, было скудным, ветхим, словно драная мешковина, и состоящим из мелкой мозаики разнородных обрывков эссенции. Обладай гламфеллен способностью ощущать божественные силы, упомянутые Римргандом энергии распада несколько оживили бы, возможно, эту безрадостную картину. Но воздействие божества, порожденное влиянием его сверхреальной мощи, было слишком тонко, слишком чуждо восприятию Кьелла. Он мог только наблюдать эффекты — совсем рядом, дрейфующий в неведомых течениях клок эссенции вдруг словно стерло гигантским ластиком.

Гламфеллен вздрогнул, и осмотрелся уже другим зрением — тем, что получали все беспокойные души и призраки, зрением, близким взору живых.

«Н-да, неаккуратненько как-то,” подумал он. Эта картина была не менее мозаичной, чем та, что открывалась сверхчувствам — разнообразные строения и предметы, хаотично загромождающие римргандов домен безумным слиянием стилей и эпох, были схожи лишь одним — запустением. «Волшебная страна Свинарния. В этом бардаке даже дракона потерять легче легкого, неудивительно, что Римрганд эту разлагающуюся дуру сам не прихлопнет. Нет, ну все-таки, наша цель меня поражает…»

— Все опомнились, народ? — обернулся он к компаньонам. Те, похоже, перенесли перемещение душ сквозь Белую Пасть без особых проблем, лишь бросали обескураженные взгляды на окружающий их бедлам. Неудивительно — беспорядочное и заброшенное, это царство энтропии, тем не менее, впечатляло. — Да, согласен, Римрганд скопил неплохую коллекцию редкостей, но нам из нее нужна только редкостно тупая драконица. Давайте потихоньку двинемся на ее поиски. Если судить по другим ее действиям, нам просто нужно найти огромную, сияющую всеми цветами радуги вывеску, со стрелкой и надписью «Нерискирлас Здесь».

— Не слишком ли вы строги к нашей разлагающейся оппонентке, Кьелл? — Алоту первому наскучило бесцельное созерцание красот римргандова царства. — Ради бессмертия многие идут на безумства.

— Безумства, Алот — это еще ладно, — рассмеялся гламфеллен. — Но то, что наделала эта крылатая кретинка — совершеннейшие глупости. Для начала, она, попытавшись спереть что-то у Римрганда… кстати, это, само по себе — уже крайне идиотская затея, — он почесал подбородок, — ага. Как бы то ни было, стащив у бога энтропии недорастворенный его силой хлам, она не удрала в тот же час через заднюю дверь на заранее подготовленных лошадях. Она с удобством расположилась у Римрганда в гостиной, сложив свои чешуйчатые, расползающиеся лапы на его любимый диван. Такого даже самый неумелый вор не учинит.

— Драконы знамениты своей гордыней, — Алот был настроен побыть адвокатом дьявола. — Что если Нерискирлас — из тех древних существ, что застали Энгвит? Если это так, боги для нее — наглые узурпаторы ее места в пищевой цепочке, и она ни во что их не ставит.

— Ну, допустим, — Кьелл улыбнулся. — Я даже не стану поднимать вопрос, насколько это глупо — ни во что не ставить кого-то, могущего превратить тебя в кубик льда усилием воли. Так или иначе, хозяин вернулся домой, увидел, что в его доме устроилась охреневшая вкрай воришка, и, мерзко хихикая, запер входную дверь на засов. Что делает наша юная интеллектуалка? С упорством отшибшего последний ум дятла, она ломится в запертую парадную, снова и снова! Не поверю, что из этого ветхого склада древностей лишь один выход.

— А если он все-таки один, Кьелл? — улыбнулся Алот. Ситуация, живописанная бледным эльфом, начинала забавлять и его.

— Предположим, это так, — Кьелл аккуратно обошел торчащую из земли скульптуру, сильно напоминающую биде, украшенный фигурной лепниной. — Добавим к этому предположению маленький фактик: чешуйчатая умеет манипулировать душевной эссенцией — как-то же она прикрепила свою злосчастную душонку к выброшенному моими пра-предками мусору, — он с преувеличенной грустью вздохнул. — Мне стыдно за сайферское искусство. Похоже, для его освоения не нужно ни капли мозгов.

— Самокритично, Кьелл, — дружелюбно оскалился Эдер. — Уж от кого-кого, а от тебя я не ожидал подобного понимания своих недостатков.

— Угу, — печально глянул на него бледный эльф. — Кстати, я ведь тоже полез в дом к Римрганду, пусть и по приглашению. Если я вдруг начну заживо гнить, и пытаться перенести свою душу в, скажем, куриную косточку, недорасклеванную ястребом Майи, лучше сразу выбросьте меня за борт. Лучше утонуть, чем впасть в подобное ничтожество, — он грустно покивал, под смешки товарищей.

— Ты не закончил свой рассказ о драконьей тупости, капитан. Что там дальше? — спросил Константен, и добавил, в ответ на удивленные взгляды Эдера с Алотом: — Что? У него складно получается.

— Не поощряй его, Константен, — мрачно ответил дирвудец. — Он же теперь начнёт просто-таки фонтанировать своим странным юмором.

— Ну, в ответ на эту сентенцию я бы обиделся и замолк, так что она и поощрение уравновесили друг друга, — пожал плечами гламфеллен. — А что до рассказа, тут все просто: наша жертва собственного интеллекта не пытается поглощать остатки тутошней эссенции, чтобы стать сильнее, и выбить-таки запертую Римргандом дверь. Если бы попыталась — перестала бы заживо гнить. Вместо этого…