История Гиены. Хроника подлинного расследования [Книга II]
Шрифт:
Вечер пятницы 17 марта Эндрю и Элеонор провели в старой части города Сакраменто, поужинали в хорошем китайском ресторане, а потом вернулись домой в Стоктон. Расстояние от дома до ресторана превышало 60 км, они в тот вечер проделали этот путь дважды… Такая жажда китайской пищи выглядит даже удивительно! У Эндрю и Элеонор явно был романтический вечер.
Впрочем, каким бы он ни был, он закончился немногим ранее первого часа ночи. Обессиленные алкоголем и горячим сексом молодые люди уснули, но совсем ненадолго, буквально в 01:10 их разбудил бьющий в глаза свет ручного фонарика. Мужчина в лыжной шапочке качнул фонариком так, чтобы луч попал на пистолет в его правой руке, и шёпотом пояснил: «Это „магнум“ 357-ого калибра, делайте, что я скажу, иначе он разнесёт ваши головы!» Далее последовал стандартный набор команд: перевернитесь на живот, заведите руки за спину, мне от вас ничего не нужно, только деньги, поэтому делайте, что я приказываю… Время
План, демонстрирующий географическую локализацию активности насильника из восточного Сакраменто. После нападения, совершенного 6 сентября 1977 г в Стоктоне (эпизод №23), преступник вернулся в хорошо знакомый ему район к востоку от г. Сакраменто, где на протяжении осени и зимы совершил ещё 6 нападений разной степени успешности. Условные обозначения: точки А, В, С, D и E — места локализации на небольшой площади ранних нападений (А — эпизоды №№1, 3, 6, 8 и 15 в Ранчо Кордова; В — эпизоды №№2, 7, 21 в Кармайкле; С — эпизоды №№4, 13, 17 в Цитрус-Хайтс, D — эпизоды №№11 и 18 у восточной границы г. Сакраменто; E — эпизоды №№16 и 19 в Оранджвэйле). Точки с числами обозначают номера нападений в их хронологической последовательности: «22» — место нападения 22 мая 1977 г в южном Сакраменто (последнее преступление перед летним перерывом); «23» — место нападения в ночь на 6 сентября 1977 г в Стоктоне (первое после летнего перерыва) и т. д. Точка «30» показывает примерно расположение дома адвоката Чарчилла на Медоу-авеню в Стоктоне, явившегося местом преступления в ночь на 18 марта 1978 г. После серии из 6 нападений в восточных районах округа Сакраменто, преступник вновь появился в Стоктоне, где его уже никто не ожидал увидеть.
Преступник подал Элеонор обувной шнурок и приказал связать руки Эндрю. Поскольку прочность узла явно не устроила преступника, он подал второй шнурок и приказал связать руки вторично, покрепче. После связывания рук Эндрю злоумышленник, дабы освободить руку и проверить силу натяжения шнурка, положил на голову мужчине свой пистолет — это необычное действие, кстати, можно считать «фирменным» поведенческим элементом Гиены. Такое он проделывал несколько раз в разных эпизодах.
Затем последовало связывание женщины. После этого — традиционные вопросы о том, где в доме хранятся деньги. Элеонор без долгих раздумий сказала, где лежит её кошелёк, там было всего 13$, так что это был не тот убыток, о котором следовало бы жалеть. Эндрю также сообщил, где он оставил свой кошелёк, однако, преступник там его не нашёл и вернулся раздраженным. Эндрю, подумав, сделал необходимое уточнение, в результате чего преступник отыскал-таки кошелёк и вытащил из него 150$.
Во время своего повторного появления в спальне преступник держал в руке банное полотенце, которое разрезал на длинные полоски, используя нож. Когда одной из таких полосок он попытался завязать рот Эндрю, тот принялся крутить головой, стремясь помешать этому. Чарчилл заявил, что у него аллергия и астма и с куском грязного полотенца на лице он задохнётся. Мужчина в маске отнёсся к словам пленника с пониманием и не стал накладывать импровизированную повязку на рот, но пригрозил, что если матрас под Эндрю «хотя бы скрипнет», то он снесёт ему голову без раздумий.
После этого преступник грубо схватил Элеонор за локоть связанной руки и приказал подниматься. Он вывел женщину из спальни, и, придерживая за локоть, провёл по лестнице на первый этаж, в гостиную. Там он уложил её на диван, связал ноги и ушёл на кухню. Взяв там пару тарелок, преступник поднялся в спальню и поставил их на спину Чарчиллу, сделав всегдашнее пояснение насчёт того, что убьёт женщину, если посуда загремит. Т.е. тут мы видим классическую для Гиены угрозу убийством другого человека.
Обездвижив таким образом Эндрю — ноги которого остались не связаны, а рот не был завязан, — преступник вернулся к Элеонор. От него сильно пахло маслом для загара, и женщина догадалась, что преступник использовал это средство для смазки пениса. Далее последовала сцена, уже не один раз описанная ранее: сначала начались расспросы про то, как Элеонор занимается сексом, затем преступник вложил в руки жертвы собственный пенис и приказал его гладить, а когда возбуждение достигло нужной степени, перешёл к коитусу. Он заставил женщину привстать на колени, в силу чего всё время оставался сзади, и Элеонор не могла видеть ни его глаз, ни деталей одежды, ни полового органа. Однако, женщина чувствовала удары по бедру кобуры с пистолетом. После короткого полового акта в традиционной форме преступник совершил анальный половой акт. Он несколько раз приказывал плакавшей Элеонор «заткнуться». В какой-то
момент неизвестный в маске приподнял ступни жертвы и, сдавив ими свой пенис, повторил фрикции, после чего продолжил половой акт.Элеонор не могла судить о том, испытал ли преступник семяизвержение, но по всему было видно, что он чрезвычайно возбужден. Его дыхание стало хриплым и прерывистым, словно он пробежал пару кругов по бровке стадиона. Прекратив половой акт, он никак не мог восстановить дыхание. Мужчина вышел на кухню, принёс оттуда посуду, поставил её на спину женщине и направился в гараж. Туда можно было пройти через кухню. Во время всех этих перемещений насильник продолжал глубоко дышать, так что Элеонор имела представление о том, где именно он находится. Интересной особенностью дыхания преступника являлись периодические всхлипы, можно было подумать, будто мужчина плачет, но Элеонор была уверена, что это вовсе не плач, а всего лишь специфика дыхания — короткий вдох и последующий долгий выдох.
В то самое время, когда преступник через кухню вышел в гараж и там принялся открывать дверь на улицу, раздались быстрые шаги во дворе. Там явно находился второй человек…
Женщина сразу поняла, когда именно насильник ушёл, и немедленно бросилась к телефону. Полиция Стоктона зафиксировала сообщение о нападении на Медоу-авеню в 02:20, если считать, что преступник проник в спальню примерно в 01:05—01:10, то получалось, что преступление было не очень долгим — час с небольшим. Мы помним, что отдельные эпизоды растягивались на 3,5—4 часа, так что в данном случае преступник явно торопился.
Полиция Стоктона не имела плана действий на случай появления насильника, подобного тому, что разработали их соседи из округа Сакраменто. По этой причине, а также ввиду плохой координации, никто не направил кинолога с собакой на место преступления, из-за чего путь отхода насильника выяснить не удалось.
Изучение детективами и криминалистами дома Чарчилла с очевидностью показало, что преступник проник внутрь через раздвижную дверь, ведущую из гостиной во двор. Не вызывало сомнений то, что насильник хорошо ориентировался в доме, на это указывало то, что он похитил две банки из-под кофе, заполненные монетами в 5, 10 и 25 центов. Банки эти были убраны в шкаф, и обнаружить их было довольно сложно, особенно, учитывая то обстоятельство, что преступник не проводил обыск. Да и времени, чтобы осмотреться в большом доме, насильник не имел. Отпечатков пальцев или обуви, которые можно было бы связать с преступником, выявить не удалось.
Чтобы закончить перечисление похищенного, упомянем, что помимо денег, преступник забрал из кошелька Элеонор Хикки её водительское удостоверение и две фотографии, на которых она была запечатлена ученицей выпускного класса школы. Элеонор была очень привлекательна, и преступник, видимо, захотел сохранить эти фотографии у себя. Кроме того, пропали золотые часики Элеонор и её золотые серёжки, лежавшие рядом с кошельком. Сам кошелёк преступник взять не захотел.
В одном из комодов находились колготки с дырой в промежности, в области колен которых были завязаны узлы. Колготки эти не принадлежали проживавшим в доме, так что их появление можно было связать только с появлением насильника. Оставалось только догадываться, что означало появление этой вещи и какую цель преследовал подбросивший её. Предполагать можно разное: вполне возможно, что преступник хотел казаться фетишистом, либо руководствовался каким-то совершенно иррациональным побуждением. Внимательный читатель помнит, что однажды Гиена подобный фокус уже проделывал.
Судебно-медицинское освидетельствование Элеонор Хикки подтвердило факт анального полового акта. Следов спермы ни на жертве, ни на предметах окружающей обстановки обнаружено не было. Потерпевшая не заболела венерической болезнью и не забеременела. Освидетельствование выявило на телах Эндрю и Элеонор повреждения, обусловленные тугим связыванием; каких-либо иных травм не оказалось.
Описания потерпевшими внешности нападавшего несколько разошлись: Эндрю Чарчилл считал, что последний имел рост около 185 см., в то время как Элеонор Хикки настаивала на том, что тот был ниже примерно на 8 см. (т.е. 177—178 см.). Поскольку женщина имела возможность идти рядом с преступником, в отличие от Эндрю, всё время лежавшего в кровати, её оценка представляется более достоверной. Потерпевшие согласились в том, что напавший был худощав и казался довольно молодым, в возрасте 25—26 лет. Он был одет в чёрную х/б рубашку с длинным рукавом, на голове — чёрная лыжная шапочка с отверстиями для глаз. О штанах и обуви преступника потерпевшие ничего определенного сказать не могли — они лишь сходились в том, что эти детали также были черными или тёмно-коричневыми. На руках преступника находились чёрные кожаные перчатки с меховой подкладкой — в них, должно быть, было жарко, поскольку температура в ночь на 18 марта превышала 10°С. Также потерпевшие заявили, что нападавший, возможно имел слабый мексиканский акцент, но настоящего голоса преступника они не слышали — тот всё время разговаривал шёпотом.