История Гиены. Хроника подлинного расследования [Книга III]

19 сентября 1980 г., т.е. спустя ровно месяц со времени гибели Пэтти и Кейта Харрингтон, родные убитой пары собрали пресс-конференцию, на которую были приглашены репортёры основных калифорнийских ТВ-каналов и газет. На ней присутствовали Роджер Харрингтон, отец погибшего Кейта, и его братья, со стороны Патрисии присутствовали её родители — Фрэнк и Рита Бриско. В ходе мероприятия было оглашено совместное заявление, в котором содержалось обещание родственников убитых выплатить 25 тыс.$ за информацию, способную привести к обнаружению убийцы. Расчёт был прозрачен: если «Ночной бродяга» доверил кому-то свою тайну, то алчность этого человека должна была подтолкнуть его сделать заявление и конвертировать свою осведомленность во вполне осязаемый денежный бонус.

В ходе пресс-конференции журналистами были заданы многочисленные вопросы присутствовавшим представителям правоохранительных органов. Вопросы касались состояния расследования и его перспектив. Из ответов следовало, что следственные органы не произвели ни единого ареста и не до конца понимают мотив преступника.

Это было очень тяжёлое признание. Убийца мог потирать руки — ведь вечером 19 августа 1980 г. он совершил почти идеальное убийство.

Наречие «почти» в данном случае является вовсе не литературной красивостью и не выражением потребности автора придать написанному предложению мнимое глубокомыслие. Слово это следует понимать буквально. Убийство Кейта и Пэтти Харрингтон не стало идеальным, более того, именно это изуверское преступление запустило долгую цепь событий, придавших в конечном итоге этой книге смысл, цель и нравственное оправдание.

Впрочем, не станем торопиться. Давайте обо всём по порядку!

Глава 6. Убийство в Ирвайне

Мануэла Элеонор Рорбек (Manuela Eleanore Rohrbeck) родилась в западногерманском городе Франкфурт-на-Майне в декабре 1952 г. и вместе с родителями в 1961 г. переехала на жительство в США. Семья обосновалась в Калифорнии, где почти два десятилетия прожила на удивление спокойно. Социальные конфликты, сотрясавшие США 1960-1970-х гг. — борьба с расовой дискриминацией, движение против войны во Вьетнаме, хиппи и т. п. — обошли семью стороной. По странной игре случая эта семья нашла своё место в истории Америки не благодаря счастливой жизни, а скорее благодаря страшной смерти Мануэлы.

К февралю 1981 г. Мануэла успела выйти замуж за своего одногодку Дэвида Виттхуна (David Michael Witthuhn) и разочароваться в браке. Дэвид работал в крупной компании, занимавшейся импортом в США европейских автомобилей, а Мануэла — ипотечным брокером и в финансовом отношении семейные дела, вроде бы, шли неплохо. Однако… в семейной жизни почему-то всегда есть место для такого вот многозначительного «однако»… Муж оказался явно не тем человеком, каким казался до бракосочетания — два года совместной жизни привели к появлению длинного списка взаимных претензий, обид и глобальному недопониманию. Мануэла сетовала на неискренность Дэвида и подозревала мужа в постоянных изменах. Тот в свою очередь пенял супруге за её привязанность к родителям и дурную манеру обращаться к их мнению по поводу и без повода. Как это нередко бывает в семейных конфликтах, каждая из сторон по-своему была права: Дэвид действительно гулял «налево», а Мануэла старалась сделать так, чтобы её родители всегда были рядом с нею. После того, как в ноябре 1980 г. Мануэла и Дэвид переехали в дом №35 по улице Коламбус (Columbus) в городе Ирвайн (Irvine), южном пригороде Лос-Анджелеса, её родители Хорст и Рут арендовали дом в непосредственной близости, буквально в одном квартале от дома Виттхун. Дэвида такое соседство бесило, а Мануэла на это разумно возражала, говоря, что близость родителей поможет в воспитании ребёнка. Ребёнка, правда, не было даже и в проекте, поскольку Дэвид был категорически против… Все эти нюансы в контексте нашего повествования имеют значение, так что примем к сведению, что отношения Мануэлы и Дэвида к первой декаде февраля 1981 г. давали определенные основания для обоюдного неудовольствия.

1 февраля 1981 г. Дэвид Виттхун попал в больницу, расположенную в городе Ньюпорт, примерно в 8 км от дома. Изначально повод для госпитализации казался ничтожным: работая в гараже, Дэвид упал на поддон с инструментами, сильно порезал предплечье и потерял довольно много крови. Его доставили в больницу, зашили порезы, влили пару фунтов плазмы и оставили до утра, дабы посмотреть, как стабилизируется состояние. В принципе, ничего страшного в ранении не было, от такого здоровые мужики точно не умирают, однако, состояние больного к утру не стабилизировалось. У Дэвида резко повысилась температура, а когда врачи стали разбираться в причинах происходившего, выяснилось, что внезапно проявилась вирусная инфекция неясной этиологии. Впоследствии Дэвид настаивал на том, что его заразили в больнице при переливании крови, на что врачи заявляли, будто кровь ему вообще не переливали (а лишь восполняли плазмой), и вообще он попал в больницу уже заболевшим.

Мануэла и Дэвид Виттхун. Более несчастливую пару в нашей истории вряд ли удастся отыскать. Всё у них начиналось не очень хорошо, а закончилось — ещё хуже. Причём у обоих…

Как бы там ни было, 2 февраля Дэвид домой не вернулся. Не появился он и на следующий день. Стало ясно, что лечение может подзатянуться, и 4 февраля Мануэла направилась в больницу, чтобы повидать мужа и узнать о его самочувствии. Супруги договорились, что в следующий раз Мануэла явится утром 6 февраля, т.е. через день.

К назначенному времени, т.е. к 11 часам утра, Мануэла в палату к мужу не пришла. Тот стоически вытерпел час, понял, что жена уже не появится, поскольку у неё на послеполуденное время были обширные планы, после чего сделал несколько телефонных звонков. Дэвид позвонил в собственный дом, убедился, что там Мануэлы нет, после чего обзвонил друзей семьи и выяснил, что никто из них не представляет, где может находиться его супруга. Только после этого Дэвид начал тревожиться и решил, скрепя сердце, связаться с родителями жены. Он очень не хотел этого делать ввиду испорченных отношений, однако, ситуация выглядела явно ненормальной и требовала каких-то активных действий.

Рут Рорбек, услышав от зятя о неявке Мануэлы в больницу, моментально встревожилась. Не мешкая, женщина отправилась в дом №35 по улице Коламбус (Columbus), благо это было недалеко от её собственного места проживания. Открыв входную дверь своим ключом, Рут стала обходить здание, выкрикивая имя дочери. Заглянув в гостиную, женщина отметила, что на своём месте нет телевизора, но в ту минуту не придала этому обстоятельству внимания. Обойдя первый этаж и не увидев дочери, Рут встревожилась не на шутку — мать знала, что автомашина Мануэлы стоит в гараже, стало быть, дочь должна быть где-то рядом, но… почему в таком случае она не отзывается?

Главная спальня находилась на втором этаже и, заглянув в комнату, Рут увидела на кровати спальный мешок. Мануэла любила спать в спальном мешке, оставляя открытое окно на ночь — эту привычку она вынесла из детства, когда семья была вынуждена экономить на отоплении квартиры. То, что в середине дня спальный мешок оставался на виду, было очень странно, поскольку Мануэла имела привычку убирать его. Ещё более странным казалось то, что мешок не был пуст. Ещё до того, как расстегнуть «молнию» на «спальнике», Рут поняла, что ей предстоит увидеть, однако, открывшаяся картина превзошла все ожидания. Лицо дочери оказалось пересечено струйками крови, напитанные кровью волосы превратили блондинку Мануэлу в брюнетку, рот был неестественно раскрыт, точно в крике… Зрелище было ужасным.

Полицейские, прибывшие в дом №35 по Коламбус, без особых затруднений увидели следы ограбления. Собственно, не заметить их было довольно проблематично — большой телевизор оказался вынесен из гостиной и поставлен в углу заднего двора под забором. Выглядело это так, словно преступник подготовил его к тому, чтобы передать подельнику с противоположной стороны забора.

Дом имел два выхода во двор — из гостиной и кухни. Оба они закрывались одинаковыми стеклянными раздвижными дверями. Дверь из гостиной оказалась грубо вскрыта при помощи большой плоской отвёртки, причём, судя по следам, дверь открывали изнутри здания. Стало быть, преступник проник в дом в другом месте. Детальный осмотр прилегающей территории позволил обнаружить сгоревшие спички, две из которых были найдены в траве на заднем дворе возле одной из стеклянных дверей, а четыре — возле двери в гараж. Подобных спичек в доме Виттхун не оказалось. Замок на гаражной двери находился в исправном состоянии и грубому взлому не подвергался. Судя по всему, преступник вошёл в дом через гараж, сумев подобрать ключ к замку.

Из дома исчезли некоторые вещи, в частности, большая настольная лампа с регулируемой интенсивностью света, стоявшая в спальне. Пропала курио — антикварная вещица, представлявшая собой хрустальный шар на подставке из красного дерева, общая высота курио составляла примерно 15 см. Лампа и курио являлись предметами довольно крупными и массивными, их общий вес составлял около 3,5 кг, в руках такие вещи по ночному городу не понесёшь, как, впрочем, и в карман не положишь. Из гардероба Мануэлы исчезли несколько штук шейных платков, также в доме не оказалось наличных денег, хотя, как вскоре выяснилось, во второй половине дня 5 февраля погибшая получила в банке 150$ наличными. Потратить эту сумму она вряд ли бы успела.