История любовницы короля
Шрифт:
Клерк торжественно защёлкнул шкатулку и вручил мне, а затем кивнул на бумаги, мол, я — вам, вы — мне.
— В чём я расписываюсь? Что это за договор? — упрямо настаивала я.
Клерк моргнул недоумённо, его щека нервно дёрнулась:
— Госпожа Ариана, я вам только что вернул вашу вещь. Будьте любезны, поставьте уведомление о получении от герцога.
«Издевается надо мной», — решила я и расписалась, уж слишком бредовой выглядела ситуация, и захотелось отделаться от странного визитёра. Тот собрал бумаги и перед уходом просил передать Ане Гурайд, что в банке будет достаточно её присутствия, ячейка всегда в её распоряжении.
Какая ещё ячейка?! Я готова была затащить клерка в квартиру и вытрясти из него подробности. Меня явно только что обманули.
Пожаловалась Генриху, тот неопределённо хмыкнул и успокоил, мол, бояться нечего. Если Райан и пошутил, то злых последствий можно не ждать: он не сделает мне плохого.
В банк я ни разу не ходила, то есть, чтобы специально проверить какую-то ячейку Райана. Снимала понемногу своё, заработанное, и всё. Меня из банка не беспокоили, и не удивительно, что я забыла про нелепую шутку с локоном. Всплыла она через четыре месяца, когда Тибо передала от брата подарок на мой день энджела — небольшую шкатулку с набором — премиленьким ожерельем, сплетённым из серебряных нитей, двумя серёжками и браслетами. В прошлом году мне исполнилось двадцать.
Это было время до примирения с Райаном, тогда мы не встречались с Райном несколько месяцев и, более того, я видела его с разными магессами. Поэтому попросила Тибо вернуть подарок хозяину, чтобы он подлизывался только к своим невестам, а мне как лумерке не годится носить дорогие украшения!
Тибо улыбнулась:
— Рай сказал, что если ты так ответишь, то тем более оставить тебе подарок. А если ты захочешь его вернуть, то должна сделать это лично, потому что он потратил месяц на изготовление.
Конечно же, не собиралась я создавать повода для встречи, поэтому убрала украшения, которые, между прочим, могли быть артефактом привязки, например, и ни разу не надела.
После вручения шкатулки с украшениями Тибо добавила:
— Рай просил тебя заглянуть в свою ячейку в банке.
— Что ещё за ячейка? — я вспомнила розыгрыш и начала злиться.
— Думаю, Райан заботится о тебе. Скорее всего, там некоторая сумма на проживание и оплату квартиры, — Тибо предполагала, но, вероятно, видела, как меняется моё выражение лица, и поспешила успокоить. — Ну-ну, не горячись! Лишние деньги тебе не помешают, а твоя сумма, которую ты получила от Эдрихамов, однажды иссякнет. Кроме того, как ты начнёшь своё дело без запасных гольденов?
Тогда-то я обратилась к Эдрихамам за помощью разобраться в сюрпризе от герцога. Я попросила, если в некоей ячейке на моё имя лежат деньги от Райана, то вернуть ему немедленно! Сир Брис на следующий день успокоил, мол, всё в полном порядке, мне не о чем беспокоиться. Я выдохнула. Влиять на меня через деньги — подло, решила я в тот день и, в отместку Райану, гуляющему с очередной невестой, отправилась к Генриху, с которым провела незабываемую ночь.
И вот, спустя время, пришлось вспомнить, что за ячейка такая была, и что за сплетни распространяет про меня сир Арлайс.
— Старик выжил из ума. Ему теперь мерещится всякое, — спокойно, не моргнув и глазом, соврал Рай. — Я просто перестал вкладывать в семейный банк да и повеселился в доме необручниц на славу.
— Разберись с ним, сам объясняй! А сир Арлайс… пусть только появится у меня на пороге! Я не посмотрю, что он твой родственник! — пообещала я, и Риз-младший сказал, что охотно верит в мою ярость.
Я не знала, что вокруг меня сплели сговор. О том, что Райан действительно открыл на моё имя ячейку в Королевском Банке с персональной привязкой. Мне достаточно было бы приложить руку к замку, и открылся бы доступ. Ежемесячно со дня нашего расставания в прошлом году он переводил понемногу (он так считал) гольдены, а с началом работы на Адноде с оплаты за наместничество откладывал уже суммы покрупнее, несмотря на то, что мы расстались. И Генрих, и Эдрихамы знали об этом, но молчали, предпочитая не вмешиваться в благие намерения Риза-младшего.
Райан первый год от нашего разрыва пытался представить свою жизнь такой, какой она должна была быть
по мнению общества и семьи. Перебрал всех невест, найденных сиром Арлайсом и сиррой Катрин, долго общался с каждой, нежничал в меру допустимого — пока окончательно не осознал, что эта жизнь не для него: слишком его изменил тот бурный год на Адноде.И Райан впал в уныние, следом за ним — в запой и загул. Он чувствовал изменения в маг-силе, особенно после дома необручниц, где его в последние недели спаивали опасной для магов сон-травой. По его словам, он уже видел, как за спиной стоят основатели рода, чтобы забрать его в подземелье Владычицы, и поэтому оформил документ с последней волей. Согласно завещанию, после смерти Райана я становилась наследницей всех его денег, лежащих в индивидуальной, а не семейной ячейке. Об этом прознал сир Арлайс и теперь горел жаждой найти меня и уничтожить. Причём, тот факт, что я вовремя смогла остановить Райана и даже спасти ему жизнь, сиром Арлайсом не учитывался.
К счастью, я не знала об этом и поэтому спокойно училась, любила и была любима, а также настраивалась на рождение детей, чтобы окончательно избавиться от позорной зависимости, и… И не только ради этого, конечно же.
Глава 23 и новая жизнь
Думавшая о детях в перспективе неопределённого будущего, разумеется, я хотела их. Жить в большой семье лучше, чем быть одной. Даже если не хватает денег и порой приходится себе отказывать в маленьких радостях. Но лумеры не создают браки рано без особой на то необходимости, ведь большинство стремится сначала встать на ноги и преодолеть бедность.
Например, моя матушка вышла замуж за отца, когда ей было двадцать пять, а ему — тридцать. Старшая сестра (ей в этом году исполняется двадцать шесть), возможно, скоро создаст брак с парнем, который начал за ней ухаживать в Лапешской эколь.
Вторая старшая сестра (которая изображала Ану в Лапешской Академии) тоже успела найти себе единомышленника, и, сдаётся мне, её брак будет более удачным, ведь в Академии, даже лумерской, учатся отпрыски более состоятельных лумеров, чем в эколь.
И третья сестра, моя погодка, успела покорить чьё-то сердце. Имея то же увлечение, что и я — рукоделие, — но более утончённый вкус, она всегда привлекала к себе внимание на лумерских посиделках своими искусно перешитыми старыми платьями, а золотые руки всегда были в почёте у трудяг, знающих цену аккуратно заштопанным дыркам.
Но о детях мы особо никогда с сёстрами не говорили. В первую очередь нам хотелось вырваться из ставшего тесноватым домика и увидеть мир, простирающийся дальше лапешского рынка.
И вдруг — условие Владычицы! Я очень скоро поняла, что мне не просто нравится эта идея. Одержимость Тибо родить от любимого человека — в этом что-то было. Моя эмпатоморфия, если не исчезла окончательно, то, как минимум, не вмешивалась в мои новые ощущения от знакомств с другими. Теперь я испытывала целую гамму эмоций, подобно всем нормальным людям, и они были моими, личными, а не чужими. Поэтому я была твёрдо уверена, что Генрих и Райан мне не просто нравятся и не просто хорошие партнёры в постели, — после них мне будет сложно строить отношения с другими мужчинами, ибо вытравить прошлое из сердца сразу не получится. И более того — чем я дольше думала о детях, тем прочнее укоренялась моя уверенность, что я посвящу свою жизнь им и вовсе не выйду замуж.
Прошло больше трёх месяцев с того дня, когда я побывала у Лабасского Ирминсуля. На прошлой неделе я достигла полного совершеннолетия, отпраздновала скоромно, по сравнению с прошлым годом, без приглашения гостей: ни к чему им было видеть, как я периодически подпрыгиваю и кусаю губы. Генрих и Райан поздравили по очереди, остальные — Эдрихамы и Тибо — прислали поздравительные письма и подарки. Тибо отличилась: хорошо выделанная белоснежная шкурка молодого арсвена от их семейства удивила даже Райана. Животное было жаль, но вернуть его к жизни не смог бы сам Роланд Третий. Я убрала подарок, решив когда-нибудь приспособить его для детского плаща.