История Мадлен
Шрифт:
Еще там, в столице, мы много спорили о жизни, о крепостном праве и устройстве крестьянского быта. Да и просто обо все на свете. Михаил уволил управляющего и всеми делами своих имений теперь занимается сам, лично. Надо сказать, получается
Многие крестьяне отпущены на оброк — почти все желающие. Для нашего с ним времени это очень прогрессивное решение и оно сразу же вызвало бурные обсуждения соседей. Предрекали и разорение, и повальное пьянство оброчных крестьян и множество других неприятностей. Нельзя сказать, что идею приняли в штыки, но присматривались внимательно.
Однако ничего страшного не произошло. Кто-то за эти годы успел выкупиться на волю. Кто-то вовсе и не собирается этого делать — далеко не все оброчные оказались прирожденными работягами и бизнесменами. А кое-кто не захотел и идти на оброк. Такие остались по селам, пашут земли и, в целом, вполне довольны жизнью — барин снизил время на барщину, споры решает по справедливости, за землями следит, а, случись что, как, например, пожар в Рябиновке — и вовсе показал себя “отцом родным” — и плотников бесплатно бригаду нанял, и лесу дал на строительство, и инструмент-скотину прикупил. Через год Рябиновка стала краше прежней.
Сейчас уже многие соседи отпускают всех желающих на оброк — говорят, что так толка с людей больше.
У меня
никогда не было желания устраивать кровавую революцию в России. Скорее, действуя так, как считала разумным и правильным, я давала возможность людям увидеть другие способы правления. Вот и все. А капля, как известно, камень точит.Увы, после одного из домашних праздников Софи покинула наш дом. Мы обе плакали на прощание, но отставной капитан Тропов, что наповал сразил её сердце, увез мою подругу в свою Игнатовку. Конечно, два-три раза за зиму мы бываем друг у друга в гостях, конечно, я счастлива, что её семейная жизнь сложилась столь удачно и моя практичная и осторожная француженка так влюбилась в своего мужа, махнув рукой на все и вся, но иногда, я все же немного грущу о том, что расстояния России столь огромны. А потом напоминаю себе — слава Богу, хоть не на Кавказ или в Сибирь увезли мою Софи.
Самым большим счастьем для меня является моя семья. Я искренне благодарна своей странной судьбе, что перекинула меня сюда, дав возможность и испытать радость материнства, и реализовать все свои идеи, жить, любить, работать.
Каждый день, каждое утро, глядя на моих родных, на строгую свекровь, на старающихся себя чинно вести детей, на своего мужа, я думаю одно и то же:
— Вы все — мое счастье!
Конец книги