История маленькой верности
Шрифт:
– Нет! – Й’оку вскинулся, забыв о своей почтительности и привычке не перечить. – Нет, Мастер! Вы сказали…
– Что если это будет мешать, я поменяю свое решение, – безжалостно отрезал Шредер. – Этому место в лаборатории, куда оно и отправится немедленно.
– Пожалуйста, - Й’оку бросился ему в ноги, но Шредер отшвырнул его коленом и прошел мимо, таща упирающегося малыша за загривок.
Ёдзи вцепился в дверной косяк обеими руками и закричал на высокой ноте, выворачиваясь из пальцев человека.
Й’оку стоял на коленях посреди своей комнаты, разнесенной в руины дракой с младшим
Мастер в гневе и в сотый раз разочарован… Рафаэль отвернулся и теперь презирает… Кодама, крошечное эхо, звенящее где-то внутри, забрали… Все мертво.
– Бофу! – малыш впился ногтями в дерево, отчаянно дрыгая ногами и пытаясь укусить Шредера за предплечье. – Я не хочу!! Я хочу с тобой!
Шредер на долю секунды замер, пораженный тем, что такое крошечное существо может вообще ему сопротивляться, и ударил Ёдзи по рукам, заставляя разомкнуть пальцы.
По маленьким трехпалым кистям легли две красные полосы от штыков. Малыш как-то коротко всхлипнул, прижав обе руки к груди, и зажмурился, мотая головой.
Сквозь молочные зубы, крепко и не по-детски сжавшиеся от боли, полетело:
– Бофу… я не хочу…
И малыш заплакал.
Й’оку, до этого стоявший в каком-то диком ступоре полного повиновения и обреченного принятия своей судьбы, вскинул глаза и сорвался с места одним длинным стелющимся прыжком, бросившись на своего Мастера.
Шредер успел обернуться, швырнув в сторону Ёдзи, но полностью отвести направленный ему в корпус меч не смог.
Клинок со скрежетом прошел по доспехам и зацепился за стык плечевых пластин.
Й’оку с коротким рыком нажал на него, вгоняя дальше, и ощутил влажный хруст живой ткани под острой сталью.
Долю секунды Ороку Саки смотрел в искаженное лицо своего старшего клона, который бросился на него, чтобы убить.
Его послушный, покорный клон, готовый к любым приказам, смиренно принимавший его гнев и восторженно – любую милость, смотрел холодно, спокойно и без тени сомнений или сожаления.
В его взгляде словно треснула вера в Мастера, брызнув осколками во все стороны. Острыми, как иглы хрусталя, больными, обреченными, но ясными и чистыми, полными принятого решения.
«Хочет убить… и убьет…»
Он даже удивиться этому осознанию не успел, а меч Й’оку пропорол его наплечник и вошел в руку.
– Мастер, пожалуйста…
Шредер пинком отшвырнул его в сторону, сдергивая себя с обоюдного клинка, и поймал в воздухе за руку. Уронил на пол, выворачивая из кисти рукоять меча, ударом ноги поднял на колени и взрезал длинными шипами кожу на лице от основания шеи до виска, наискось через правый глаз, вспарывая маску и вышибая это разочарование в себе самом из глазницы.
Края ран тут же расползлись в стороны, обнажив кое-где кости черепа, и мгновенно обросли густой красной бахромой.
– Ты мне не соперник.
Шредер отбросил Й’оку к стене и вытащил торчавший в кровати складной нож Миднайта.
Ему очень хотелось в этот миг вырезать
и второй осколок разбитой веры, чтобы не видеть устремленный на него взгляд и не купаться в этой кислоте.– Значит так, Бофу, - негромко со звонкой дрожью в голосе произнес он, подойдя к клону и чиркнув по его руке ножом, точно над иероглифом, словно дописывая его. – Я даю тебе сутки. Одни-единственные сутки, чтобы все исправить. Принеси мне сюда голову Хамато Йоши.
Шредер опустил взгляд на подползшего к Й’оку малыша, который, вытирая слезы и нос, попытался руками закрыть вспоротую глазницу клона, и с каким-то злым сожалением отметил, что тот слепо прижал Ёдзи к себе, старательно пытаясь улыбнуться даже сквозь свое состояние.
Сжав кулак, Ороку Саки на выдохе прошиб штыками карапакс малыша над загривком и выдернул его из рук Й’оку, поднимая в воздух, а ногой прижал старшего клона к стене, предотвращая любые попытки дернуться.
Ёдзи закричал и свернулся клубком, поджимая разбитые руки к груди и упираясь лбом в колени.
– Или я принесу сюда вот эту голову, - холодным и абсолютно равнодушным тоном сообщил Шредер.
– Сутки. Понял?
Й’оку как-то совершенно безвольно кивнул, ощупью складывая нож, который Мастер бросил около него, и уставился в стену уцелевшим глазом, словно не слыша плача Ёдзи.
Он понял.
Все абсолютно.
========== Закат ==========
– Раф.
Лео опустился рядом с братом, который уже два с лишним часа сидел совершенно неподвижно, упершись лбом в стол.
– Идите к черту!
Грохот двери об косяк выдергивает Леонардо из медитации и заставляет вскочить с места.
Рафаэль давно не возвращался домой так рано. Уходя в закатное солнце поверхности, он приползал только к рассвету, довольно мурлыкая что-то себе под нос.
Благодушный, даже шутливый, огненный демон их семьи больше всего напоминал в последнее время игривого медведя, с радостью отвечая на шутки и дружеские подколки, охотно берясь делать, что попросят, и улыбался, почти не переставая.
«Случилось!»
Лео бросается к комнате Рафаэля, опасаясь худшего. Неужели Кадзэ все же что-то сделал их брату?..
Верить очень не хочется, но Лео ждал этого как скорого приговора чувствам Рафа и боялся за него.
– Раф!
Глухая тишина в комнате остро дергает нервы.
«Ранен? Без сознания?..»
– Раф! Что с тобой?! Открой дверь!
– Я уже стучал, - Донни топчется рядом с аптечкой в руках. – Лео…
Старший выдыхает, упершись лбом в несчастный косяк, на миг зажмуривается и выносит дверь ударом ноги.
– Раф…
– Отвалите, парни, - тот стоит спиной к ним, уткнувшись головой в шкаф и методично выбивая из него щепки окровавленным кулаком. – Я в норме.
– Послушай меня, - Лео обхватил брата за плечи и с огромным усилием заставил оторвать голову от столешницы. – Чем я могу помочь?
Ему было невыносимо смотреть на подавленного, как будто размазанного Рафаэля, который тупо отмалчивался на все вопросы и не давал заглянуть себе в глаза.
– Что случилось?
Раф, не поднимая головы, привалился к пластрону старшего брата и передернул плечами, сбрасывая его руки.