История моей жены. Записки капитана Штэрра

Чувство настолько сильное, что я поддался ему бездумно. Признаться, мне всегда нравились девочки… дочку бы…

Затем я положил эту карточку и принялся разглядывать другую.

На этой была изображена моя жена, в незнакомой компании, среди веселых дам и господ. У мужчин были бумажные колпаки на голове, как у кондитеров, а одна из дам держала в руках живого петуха — дурачились, чтоб им пусто было! Они покатывались со смеху, как веселятся после бурно проведенной ночи.

И супруга моя, естественно, тоже. Она, кстати, гарцевала верхом на лебеде — ватном, что ли, — и не только хохотала, но и полыхала огнем. В руке она держала сигарету, а в глазах ее светились манящие огоньки — знавал я эти огоньки тоже.

Спрятал я фотографии на место, в шкатулку. Мне даже не хотелось знать, какая связь между ними. Кстати, на обороте последней тоже была надпись: «La nuit», «Ночь» — словно намек на происхождение снимка.

Обычай известный: на рассвете, после выпитого шампанского, фотографируются в Булонском лесу. В завершение прогулки, на память.

Эту линию я отстранил от себя.

— Боже мой, что вы делаете?! — воскликнула она по возвращении. — Что вы ищете среди моих книг?

— Документы ищу, драгоценная моя. Знаете, где я нашел наше свидетельство о браке? В кастрюле! — любезно сообщил я.

Она слегка посмеялась.

— А зачем вам документы?

— Мне предлагают должность, где потребуются данные и о вас. Однако и неаккуратная же вы! — я посмотрел ей в глаза.

— Знаю, — покорно созналась она.

— Так нельзя. Вы ухитряетесь перевернуть вверх тормашками даже то, что я уже привел в порядок. И вообще, надо же заняться хоть чем-нибудь, все равно чем, лишь бы не валяться целыми днями с сигаретой в зубах… Вы слышите, что я говорю?

— Да.

— Мало сказать — «да». Посмотрите на меня!.. — я повернул к себе ее лицо, так как глаза у нее бегали по сторонам.

— Смотрите мне в глаза! Вот так. Если женщина целыми днями предается досужим размышлениям, это до добра не доведет.

— Да не размышляю я! Не о чем…

— Вот как? Тогда, значит, грезите наяву.

— Теперь мне уже и не до грез.

— Вы погружаетесь из сна в сон, — продолжал я. — Сперва спите подолгу, так что голова становится, как в тумане, затем погружаетесь в свои мечты — это ведь тоже сон, вот и переходите из одного призрачного мира в другой. После хватаетесь за книгу, и Бог знает, что там в ней, в этой книге! А за окном, быть может, тоскливо и хмуро, в комнате — сплошной дым от курева и свет настольной лампы… К чему это приводит в результате? — Я не отпускал взглядом ее глаз.

Мне хотелось все простить ей — слыханное ли дело? Тянуло обнять, приласкать ее… И это после всего, что было!

Правда, душа моя была вконец истерзана, видно, поэтому и стремилась к счастью. Я радовался, что она здесь, что избавила меня от унизительного занятия. Как утренний свет, разгоняющий ночные фантомы, как частица подлинной жизни после призрачного дурмана — вот что значило для меня ее присутствие.

— А как плащ? — поинтересовался я потом.

— О-о, плащ… — она просияла. — Плащ изумительно хорош, — шепнула она мне на ухо. — Дядюшка Брум-Брум, мой плащ краше всего на свете. Благодарю, благодарю!

В тот раз я не успел просмотреть все книги, снова пришлось дожидаться подходящего случая. И тогда мне все же удалось отыскать кое-что.

Во-первых, методическое пособие по психологии какого-то Кондильяка, где на семьдесят второй странице желающий мог прочесть следующую пометку: «Когда дойдете до этой страницы, знайте, что Вы — самое прелестное создание на свете. Такого я еще не встречал. М. Т.». И затем: «Я обращаюсь к Вам, крошка Мадам». (Должно быть, чтоб не было сомнений, кому адресованы эти восторги.)

Я пролистал книгу к началу, где обнаружил соответствующую надпись: «Из книг Мориса Танненбаума». Вот мы и дома!

Попался мне и бревиариум Спинозы. Красиво изданная, новехонькая книжица — ее я тоже на всякий случай сунул в карман. Жена моя принимала ванну, и к тому моменту, как ей выйти оттуда, я уже сидел за столом. Указывая на Кондильяка, промолвил:

— Решил вот поизучать. — А сам подумал: «Может, и здесь наткнусь на какое посвящение».

Жена недоуменно уставилась на меня.

— Будет что почитать в трамвае.

Она не скрывала своего удивления: к чему мне пособие по психологии? Но спорить не стала и, что называется, глазом не моргнула. Судя по всему, она не знала о скрытом в книге признании, должно быть, и не заглядывала в нее. О Спинозе я даже упоминать не стал, книжонка тонюсенькая. Сорвался с места и — в город. Было около двух часов дня.

А непосредственно после этого я изменил жене. Сам поражаюсь собственной дерзости — использовать столь деликатное выражение, памятуя о том, что давно утратил право представать перед соотечественниками голландцем с чистой душой.

Смешное существо человек — непроизвольно, с момента рождения. Ну, а уж если обстоятельства способствуют тому… Дело было так.

Грегори Сандерса не было в Лондоне, мисс Бортон не отвечала на мои письма… что с ней было и как — о том пойдет речь в другом месте: что я писал ей и в каком душевном состоянии. Суть же заключается в том, что не было возле меня ни души, с кем можно было бы словом перемолвиться. А жить все время, погруженным в размышления, в собственные переживания невозможно. Ведь это как туман: чем больше в него углубляешься, тем шире раздвигаются его границы…

Да и надоели мне бесконечные терзания. «Черт тебя побери! — думал я о жене. — Дрянь ты эдакая, ничтожество!» — мысленно обращался к ней и при этом смотрел ей в глаза в надежде, что она почувствует, до чего мне надоела.

Мы сидели за обедом, у меня возле прибора Кондильяк.

Я все готов был стерпеть, кроме этой глупости: сидеть здесь с нею за пустопорожними разговорами. «Ох, уж эта мадам Лагранж! Кстати, какого вы о ней мнения?» — И дальше в таком же роде. (Мадам Лагранж — ее приятельница, только что переселившаяся сюда из Парижа. В свое время я встречался с ней несколько раз, так что мы были знакомы.)

Выкладывай свое мнение о какой-то мадам Лагранж, когда меня ждет необыкновенная, роскошная женщина — в сто раз лучше, чем обе вы, вместе взятые!

— Господи, уже два часа! — вдруг воскликнул я. — Меня ждут в другом месте! — Я выскочил из-за стола и помчал куда глаза глядят.

Куда теперь податься? — замер я у парадной двери. У меня оставалось в запасе около часа свободного времени.

Отправимся-ка сперва в «Брайтон»!

Только и там мне было не усидеть.

«Что ты здесь рассиживаешься? — сказал я себе. — Когда тебя ждет такая невероятная женщина. Ждет с нетерпением, а ты тут убиваешь время!»