История народа Рос. От ариев до варягов
Шрифт:
Древнейший источник по истории и мировоззрению арьев – одна из священных книг индуизма «Ригведа». Название этой книги обычно переводят как «Веда гимнов», хотя, думается, следует прислушаться к мнению известной индолога Н.Р. Гусевой, считающей, что «Ригведа» (то же, что и «Рикведа» или «Ричведа») в буквальном смысле означает «знание речи» и что первое из слов, составляющих это название («риг»-«рик»-«рич») сохраняется и сейчас в русском «речь» и церковно-славянском «реку» [239] . «Веда» на санскрите означает «знание». Слова с этим корнем очень распространены в русском языке и имеют тот же смысл (ср.: ведать, весть, вещий и т. д.). Большинство ученых считают, что создавалась «Ригведа» в середине или во второй половине II тысячелетия до н. э. Однако предпринимались попытки и гораздо более древней датировки. Так, например, Г. Якоби на основании данных ведийского календаря, то есть отраженных в «Ригведе» астрономических сведений, предлагал считать временем ее создания 4500–2500 гг. до н. э. [240] . Известный индийский ученый Бал Гангадхар Тилак, имеющий немало сторонников, датировал этот памятник 6000–4000 гг. до н. э [241] . С другой стороны, есть немало попыток предельно уменьшить его древность. Не примыкая ни к одной из спорящих сторон, мы все же принимаем как очевидный факт, вытекающий из самого содержания «Ригведы», что ее истоки теряются в глубине тысячелетий, в том далеком времени, когда создавались
239
Гусева Н.Р. Арктическая родина в Ведах // Древность. Арьи. Славяне. С. 11.
240
Jacobi H. Uber das Alter des Rigveda // Festgruss an Rudolf vоn Roth. Stuttgart, 1893. S. 72.
241
Tilak B.G. The Origin or Researches into the Antiquity of the Vedas. Bombay, 1893. P. 206.
Другим таким источником выступает «Авеста» («Зендавеста»), которая создавалась во II – первой половине I тысячелетия до н. э., в эпоху индоиранской общности, и которая так же, как и «Ригведа», хранит память о событиях и явлениях, происходивших задолго до того, как эти памятники оформились в определенные литературные своды. К древнейшему периоду арийской общности восходит сближение «Ригведы» и «Авесты» как по многим упоминаемым в них богам и религиозным представлениям, так и по географическим, астрономическим и климатическим данным, что свидетельствует о том, что древние арьи в течение долгого времени жили на общих или соседних землях, откуда они потом переселились в Иран и Южную Азию. На новых землях они смешивались с местными племенами, воспринимая их культы, создавая совместный пантеон богов, в котором древние боги, принесенные с собой арьями, не только сохранились, но зачастую заняли в нем ведущие места. И многие из этих же богов продолжали жить в религии древних росов.
Это прежде всего один из основных богов «Ригведы» Агни (agni). Это бог огня во всех его проявлениях: на земле, на небе (солнце) и в воде. Он бог жертвенного костра, «увозящий» жертву к богам, откуда его названия – «жрец-хотар» и «вестник»; он убийца ночных демонов-ракшасов, бог домашнего очага, «гость» в доме жертвователя [242] . Нередко тот, кто приносил жертву Агни, считался его сыном (а иногда, наоборот, его отцом), а дом, где зажигался огонь, считался для Агни «своим домом». Это явствует уже из 1-го гимна, открывающего 1-ю мандалу «Ригведы»:
242
Словарь основных мифологических персонажей и ритуальных понятий / Сост. Т.Я. Елизаренкова // Ригведа. Мандалы I–IV / Отв. ред. П.А. Гринцер. М., 1989. С. 758.
243
Ригведа. Мандалы I–IV / Пер. Т.Я. Елизаренковой. С. 5.
Таким же образом почитали бога огня и поклонялись ему и древние росы. Культ огня был настолько сильным, что он сохранился через многие века. Так, известен сохранившийся практически у всех славян обряд «очищения» людей перепрыгиванием через костры или «очищения» скота прогоном его между кострами. Этот обряд широко практикуется, например, у современных сербов и называется «прогоница». Большой знаток русских обычаев и обрядов М. Забылин писал о том, что еще в XIX столетии в Малороссии существовал обычай в праздник Ивана Купалы прыгать через купальские огни (а в некоторых местах этот обычай сохранился и до сих пор). В Старой Ладоге, при реке, впадающей в Волхов, купальское ликование ежегодно совершалось около костра на горе Городище. Огонь этого костра на Новгородщине в старину называли живым огнем или царем огня [244] . Ю.П. Миролюбов, проведший свое детство в селе Юрьевке на юге России среди жителей, которых, «городская «культура» с ее пьянством и развращением» не коснулась и «они остались вне ее влияния, как бы застыв на целую тысячу лет в своих традициях» [245] , тоже рассказывает о том, что юрьевцы в купальскую ночь разводили костры, а в другом селе Антоновке костров не делали, а зажигали «Огнище» в домах, топили печи – «в знак принадлежности к Огнищанам, ибо и дворы считались по числу «дымов», то есть Огней» [246] .
244
Русский народ. Его обычаи, обряды, предания, суеверия и поэзия / Собр. М. Забылиным. Репринт. воспроизвед. изд. 1880 г. М., 1989. С. 75–77.
245
Миролюбов Ю.П. Указ. соч. Т. 1. С. 106.
246
Там же. С. 356.
Приведенные примеры – это все обычаи, сохранившиеся в веках с языческих времен. Но есть подобные свидетельства, непосредственно относящиеся к тем далеким, языческим временам. Так, Адам Олеарий, побывавший в Новгороде в 1654 г., сообщал: «Новгородцы, когда были еще язычниками, имели идола, называвшегося Перуном, т. е. богом огня, ибо русские огонь называют «перун». И на том месте, где стоял этот их идол, построен монастырь, удержавший имя идола и названный Перунским монастырем. Божество это имело вид человека с кремнем в руке, похожим на громовую стрелу (молнию) или луч. В знак поклонения этому божеству содержали неугасимый ни днем, ни ночью огонь, раскладываемый из дубового леса. И если служитель при этом огне по нерадению допускал огню потухнуть, то наказывался смертью» [247] . Новгородская археологическая экспедиция, руководимая А.В. Арциховским, в 1951 г. раскопала святилище в урочище Перынь, сохранившего до наших дней имя языческого бога Перуна, –
у самого истока Волхова близ Ильменя. Здесь, вокруг площадки-капища был обнаружен неглубокий ров с восемью расширениями, ориентированными по румбам (точкам горизонта), в каждом из которых на дне рва сохранились следы кострища. Очевидно, что капище освещалось и очищалось кострами со всех сторон (см. илл. 9 и 10).247
Олеарий Адам. Подробное описание путешествия голштинского посольства в Московию и Персию, составленное секретарем посольства Адамом Олеарием / Пер. с нем. П. Барсова. М., 1870. С. 80–81.
Илл.9. Святилище Перуна под Новгородом в Перыне (реконструкция В.В. Седова)
Через очищающий огонь древние росы отправляли в последний путь своих умерших соплеменников. Многочисленные археологические раскопки и письменные свидетельства говорят о том, что росы сжигали покойников. Например, в Лаврентьевской летописи сообщается: «И Радимичи, и Втичи, и Северъ динъ бычай iмху: <…> аще кто оумрше, творху трызно надъ нимъ, и по семь творху кладу велику, и възложахуть, и на кладу м(е)ртв(е)ца сожьжаху, и посемь, собравше кости, вложаху в судину малу и поставху на столпh на путе, єже творть Втичи и нынh» [248] .
248
Летопись по Лаврентьевскому списку. С. 13–14.
Илл. 10. Добывание священного «живого» огня» (реконструкция по данным А.Н. Лявданского)
Обряд сожжения знатного руса детально описан Ахмедом Ибн-Фадланом, арабским послом, наблюдавшим его в 922 г. Интересно, что когда Ибн-Фадлан поинтересовался, для чего русы сжигают своих умерших, он получил ответ, очень знаменательный для исследователей: «Вы, арабы, глупы <…> Действительно, вы берете самого любимого вами из людей <…> и оставляете его в прахе. И едят его насекомые и черви. А мы сжигаем его во мгновение ока, так, что он немедленно и тотчас входит в рай» [249] . Это оказывается очень созвучно со строками вышеприведенного арийского гимна: «О Агни, жертва (и) обряд, которые ты охватываешь со всех сторон, именно они идут к богам». Арьи, сжигая умерших, так молили: «О Агни, остерегайся сжечь (окончательно этого покойника). Не разрывай ни его кожи, ни его тела. О Джатаведас [250] , если тебе угодны наши жертвы, помоги ему твоей помощью, окружи его с твоими Питрис». То есть, предавая покойника огню, родичи перепоручали его Агни, надеясь, что в дальнейшем он окажет ему помощь.
249
Ковалевский А.П. Книга Ахмеда Ибн-Фадлана о его путешествии на Волгу в 921–922 гг. Харьков, 1956. С. 145.
250
Джатаведас (jat'avedas букв. «знаток [всех] существ» или «обладатель [всех] существ» постоянный эпитет Агни как бога успешного ритуала, обеспечивающего длительность рода.
Огонь уважали и почитали. В него запрещалось бросать какие-либо отбросы, жечь остатки, кости, вообще все нечистое, и в этом проявлялось уважение к Огнебогу (Агни-богу).
Существовала примета: если плюнуть в огонь, то урожай будет выжжен засухой. Тот же Миролюбов, рассказывает про жившую в их семье девяностолетнюю старуху Варвару, которую все называли «прабушкой», «прабой», «прабкой» и которая всегда вставала очень рано и шла с молитвой зажигать огонь в печи. В тот день, когда должны были печь хлеб, она, зажигая солому, говорила: «Огнику, припечи да на наши калачи! Гори ясно, чтоб не гасло! Огнику, Ягня в неби, испечи нам добре хлебы!» [251] . Готовя рождественский пирог, «прабка» всегда молилась, а потом обращалась к Огнику: «Огниче наш, братом мастиру нашому Квастиру будь, тесто поднять не забудь. Гори ясно, чтоб в печи не гасло, а мы тебе поважим, пироги покажем!», «Агуня наш, огненни коники покажь! Слава тебе вовеки! Хай тебе Дуб помогает!» [252] . После «прабкиной» смерти эти и подобные старинные обычаи исполняла мать Миролюбова, несмотря на то, что ее мужем и главой семейства был священник. Обращает на себя внимание еще один интересный факт: «Помнится, в раннем детстве, – пишет упомянутый автор в «Материалах к преистории русов», – возник в семье вопрос: в крещенские дни крестьяне ставили на потолке, в углах, «петушки», то есть след от свечи. Это ограждало от пожара. Отец требовал, чтобы выжигали не «петушки», а крест. Прабка Варвара возражала: «Есть ли в Евангелии что-то об этом? А наши щуры и пращуры всегда «петушки» ставили, и всегда хорошо все было! Агуня от беды хранил» [253] . Из сказанного понятно, что Варвара и другие жители Юрьевки, оставаясь добрыми христианами, тем не менее почитали Огонь как божество, отдавая должное одному из древнейших русских культов.
251
Миролюбов Ю.П. Указ. соч. Т. 1. С. 518.
252
Там же. С. 495.
253
Там же. С. 519.
Еще в начале нашего столетия, в годы перед 1-й мировой войной, на юге России, когда молодые из-под венца ехали домой на свадебное пиршество, для них в воротах раскладывали костер из соломы, через который кони проскакивали во двор. Огонь очищал обвенчанных от всякой скверны и вводил их в новую, супружескую жизнь обновленными, вышедшими из огня.
Очищающий огонь горел в молельных лесах, старых дубравах, березняках. Бел-Горюч Камень русских сказок – это языческий алтарь, на котором приносили жертвы наши предки. Для этого они выбирали, по возможности, белый, то есть кварцевый камень и до начала треб на нем его для очищения обжигали в Перуновом костре (поэтому и «бел-горюч»). Древние росы знали (ведали), что Огонь очищает от всякой заразы, от всякой нечисти, потому что он был от Солнца и им очищалось все лунное. Все, что от Луны (крови женщин, нечистота, зарождающаяся во тьме), очищалось сияющим Солнцем. Огонь дан людям богами, и он сам есть божество. Его почитание так глубоко укоренилось в русском народе, настолько срослось с его мировоззрением, пронизало его мифологию, обрядность, что, конечно, не может считаться случайным или привнесенным какими-то другими народами, с которыми росы общались когда-то.
Рассказывая о песнях, которые в Юрьевке, Анновке и Антоновке распевали старики, собираясь отдельно от молодежи, Миролюбов говорит, что многие из этих песен носили очень древний характер и могли бы быть приравнены к былинам по своему содержанию. Существовали и особые старики и старухи, которые их «рассказывали», больше речитативом, при аккомпанементе других участников. То были старые сказания, дела седой древности. В частности, пели «Песню про Манию», в которой были такие строки:
А рикли богы Мании, абы огнище клав,А чисти дрова запаливОд дубу старого, от Батька нашого,Од блискавиця того.. [254] ., —254
Там же. С. 334.