История Нового Каллена — Недосягаемая

Я с надеждой посмотрела на Карлайла, но сочувствие растворилось на его лице, как капля горького лекарства в стакане с прозрачной водой. Глаза его снова были решительными.

— Дальнейшее промедление не принесет тебе ничего, кроме вреда. Постарайся успокоиться, Лиззи. Сделай глубокий вздох.

Одним легким нажатием он заглушил двигатель и машина затихла на пустой стоянке. Мне все еще спирало грудь, даже когда доктор, сообразив, что самостоятельно двигаться я не собираюсь, с легкостью отстегнул мой ремень безопасности. Даже не взглянув на меня, Карлайл стремительно покинул машину, оставляя свою дверцу приоткрытой и впуская внутрь свежий осенний воздух.

— Идем, Лиззи. Схожу в Административный офис вместе с тобой, если тебе это поможет, — спокойно произнес он, открывая дверь с моей стороны и терпеливо дожидаясь, пока я соберусь с силами и сумею выбраться на прохладную, остро пахнущую соснами улицу.

Руки дрожали, я крепко прижимала к груди рюкзак, словно пытаясь отгородиться им от всего мира. Перед глазами все то и дело кружилось, так что шла я неторопливо и осмотрительно, проходя вслед за доктором внутрь небольшого кирпичного здания, отделенного от основных корпусов.

— Все будет хорошо, Лиззи, — ладонь Карлайла легла мне на плечо и внимательный взгляд прошелся по моему лицу. Без эмоций и интереса. Словно сканер.

Когда мы вошли в Административный офис, я схоронилась за спиной Карлайла и затеяла непродолжительную игру в его тень. Теплая, пожалуй, даже уютная комната едва ли отличалась от леса за окном, настолько много зелени в горшках и вазах скопилось на подоконниках и подставках, стульях и полу. Пробковая доска была испещрена зазывающими лозунгами, объявлениями о мероприятиях и датами матчей Форксовской команды по регби.

Карлайл, конечно же, всех здесь знал. Поприветствовал, завел светскую беседу с дамочками за приемной стойкой и небрежно представил меня как свою младшую дочь. Наверное, он надеялся привлечь мое внимание, но я лишь безразлично пробежала глазами по всученным мне аляповатым листовкам о киноклубе, музыкальном классе, арт-студии, сборной по легкой атлетике, неумолимых черлидершах и регбистах. Чья-то жизнь словно лежала у меня перед глазами, отражаясь на этих ярких бумажках.

— Лиззи в небольшом смятении. Все-таки первый день в школе, — тепло произнес доктор, пытаясь оправдать мою молчаливость, и его ледяная ладонь в правдоподобном отеческом жесте коснулась моего плеча, от чего я поежилась, но не вздрогнула. Привыкла к тому, что Таня может оказаться за моей спиной в любую секунду и устроить непрошеные, но всегда желанные обнимашки… Таня. Я так и не прочла открытку, что она мне оставила.

— Конечно, я все понимаю, доктор Каллен. Мы будем с ней поласковее. — Даже не вникая в суть их бесконечного разговора, я отметила этот неприятный заискивающий тон. Сомневаюсь, что Карлайл хоть раз появлялся в этом офисе с кем-то из своих бессмертных и бесстыдных детей до этого самого момента.

Начались какие-то неимоверно важные объяснения, которые я с ловкостью пропустила мимо ушей, поглаживая мягкую нашивку на своем рюкзаке и считая количество белых бутонов на лимоне, что раскинулся под постоянно мигающей флуоресцентной лампой. Интересно, насколько ядовитые на нем плоды?

— Лиззи, сосредоточься, пожалуйста, — требовательно обратился ко мне доктор, сбивая меня со счета.

Я глубоко вздохнула и подошла к стойке, рассматривая еще теплый после принтера бланк со списком предметов, что могла предложить мне школа. Собственно, особого выбора у меня здесь не было — заморачиваться на повышенном уровне сложности я не собиралась. Да и вряд ли была способна.

Я сделала вид, что заинтересованно слушаю о расположении аудиторий в этой школе, обо всех имеющихся (а было их аж пять) корпусах и даже о меню в столовой (занятой доктор Каллен, разумеется, тоже расположился рядом, теряя свое драгоценное время вместе со мной). Карта школы тоже имелась; а после походов с Таней на Мак-Кинли в картах я разбиралась неплохо. Правда, эту бумажку можно было назвать разве что каляками четырехлетки. Арчи рисовал так план нашего дома — или что-то похожее. Я всегда находила больше смысла в его каракулях, чем изначально предполагал сам юный художник.

Должно быть, на этом рассказ закончился, ибо Карлайл коротко поблагодарил женщину и указал мне взглядом на кипу бумажек, что с подобострастной улыбкой вручила мне работница.

Меня слишком вымотала кошмарная ночь, слишком пугала неизвестность, чтобы я была способна реагировать на раздражители вроде этой дамы или демонстрировала правила вежливости, которые в данной беседе проявлял исключительно Карлайл. Надеюсь, теперь он убедился, насколько плохая идея посетила его в меру гениальную бессмертную голову.

— До аудитории мне тебя тоже проводить? — раздался вопрос Карлайла, и я встрепенулась, обводя взглядом его фигуру — последний оплот стабильности в новой обстановке.

— Нет. Увидимся после уроков, до… кхм, пап, — я метнула раздосадованный взор в сторону немногочисленных работников офиса, которые жадно вслушивались в наш короткий обмен любезностями. У меня же сердце кровью обливалось от ощущений, что вызвало в душе короткое «пап». Я так давно не называла никого отцом…

— Как скажешь. Хорошего тебе дня, милая. Звони мне или Элис, если вдруг что-нибудь случится, — Карлайл штампованно чмокнул меня в макушку, и у меня едко скривились губы от его хорошо отрепетированной роли заботливого отца.

Я машинально кивнула, разворачиваясь и оставляя его в компании пыльного фикуса. Дверь наружу со скрипом распахнулась, и я последовала к оживленной студенческой стоянке, где и располагался главный корпус.

Я оказалась в гудящей толпе школьников и принялась неуклюже рассекать ее подобно акульему плавнику. Со стороны шкафчиков послышался шепот, застреляли удивленные взгляды и слишком громкие вопросы. Неужели в школе новая ученица?.. Да, интуиция не обманула. Я в дерьме, и вокруг полно желающих прилепить ко мне новый кусок.

Стало только хуже, когда местные смельчаки затеяли попытки познакомиться и задать кучу дежурных неоригинальных вопросов, нагоняя на пути к нужному мне корпусу и сверкая своими самыми елейными улыбками — хоть рекламу зубной пасты снимай. Было несложно не обращать на них внимания — с кучами снега в Денали мне же не приходилось разговаривать. Они и мои мысли прекрасно понимали. Ловеласы Форкса же, увы, были гораздо менее чуткими.

Учитель подписал ведомость, которая не отправилась в мусорный бак вслед за кипой разноцветных листовок лишь потому, что она не попалась по дороге. Список литературы выглядел до боли заурядно: слишком много свободного времени в Денали давно превратили меня в интроверта, предпочитающего активному отдыху и тусовкам кружку кофе и какую-нибудь незаурядную книжную историю. «О Мышах и Людях», «Над Пропастью во Ржи», «Поворот Винта». Все читала, а иное и по два раза. Правда, если бы кто-нибудь попросил меня дотошно воспроизвести сюжет, возникли бы затруднения. От чрезмерного чтения перипетии и персонажи перемешались в голове.

Без лишнего обмена любезностями я прошла за парту, с досадой отмечая, что меня, вполне вероятно, ожидает сосед. Сто лет не сидела за двойными партами.

Нам с Таней даже не удалось обняться перед ее отъездом… Вместо этого между нами произошел какой-то бесчувственный обмен бумажками, одну из которых я прямо сейчас извлекла из серединки своего скетчбука.

С какой-то излишней щепетильностью я разгладила загнувшийся уголок, прежде чем, наконец, посмотреть, что же ждет меня внутри.