История Одного Андрогина
Шрифт:
Ева пыталась убежать от всего этого, погружаясь в книги. Она читала все подряд: классику Гете и Шекспира, русский символизм, современных мировых писателей. Все ответы она пыталась найти в книгах. Все черпала из них. Лишь они ее спасали.
Все люди гуляли, веселились, ездили на пляж, на вечеринки, жили жизнью. Только Ева была погружена в свой внутренний мир, сидя на кровати в комнате Астрид. Она читала философию и убивала свое время. Она пыталась найти смысл в трудах Ницше, ибо фиаско отбило у нее интерес к жизни.
Астрид было больно смотреть на свою лучшую подругу. Она понимала
– Значит, ты уедешь навсегда? – спросила она.
– Получается, что да… - обреченно сказала Астрид.
– Я рада за тебя! Нет, правда! Я рада! Ты, наконец, обрела свое счастье. Ты, наконец, можешь жить с мамой, полноценно.
– Брось, Ева! Я же вижу, как тебе больно говорить все это!
– Нет, Астрид! Послушай меня! Я как никто другой отлично знаю, что такое не иметь родителей! Что такое отсутствие матери в твоей жизни. И ты делаешь это ради своей матери. Так будет правильней.
Астрид с жалостью посмотрела на печальное лицо Евы и обняла ее руками за талию, после чего сказала:
– А как же Синди?
– А что Синди?
– Ты же ее любишь? Как родную мать?
Ева подняла свои глаза на Астрид и пронзительно посмотрела ей в глаза, после чего не в силах сдержать свои слезливые веки, опустила голову вниз и зарыдала. Астрид обняла ее голову своими ладонями и крепче прижала к себе. Ева сказала сквозь слезы:
– Я больше никто! И буду никем!
– Эй, родная! Ты чего? Все в порядке! Ты не виновата! Это все эта дрянь! Вспомни, что говорил тебе Генрих! Он мыслит обратно. Не так ли? Ты помнишь, что он тебе говорил?.. – пытаясь успокоить Еву, говорила Астрид.
– Да. Он говорил, что у меня есть будущее… - вяло говорила Ева сквозь слезы.
– Вот видишь! Это сказал тебе профессиональный фотограф с мировым именем! А ты киснешь. Сара – никто. Ее поступки и ее мнение ничего не значат для тебя. Если у тебя нет фотографий, это еще не значит, что нужно сдаваться! Соберись! Ведь ты Ева Адамс?! А то я тебя не узнаю, подруга!
Данные слова здорово встряхнули разум Евы. Она, наконец-то, перестала плакать и улыбнулась, покрепче обняв Астрид в знак благодарности. Она словила себя на мысли, что хватит киснуть как компот. Действительно, где та Ева Адамс, которую все знают? Которую знает сама Ева? Она должна крушить стены, а не умываться слезами. И вспоминая, кто она, Ева взбодрилась, снова полная энтузиазма.
Не все кончено еще. Фирменная смекалка Евы Адамс была на ее стороне. И она подумала, что кроме официальных, должны были быть еще пробные, рабочие версии фотографий, которые не попали в портфолио. И Ева надеялась, что Генрих сохранил их где-нибудь, иначе им место на мусорке.
Найдя всю ту же визитную карточку Генриха Вандерсмайла, Ева набрала номер офиса в ожидании чуда. Шли гудки, она безумно переживала. Ей хотелось, чтобы искра переросла в огонь, а не канула в безнадежность.
Прошло уже два месяца с тех пор, как Генрих сделал ей те фотографии. И кто знал, что сейчас ждет Еву на том конце провода.– Здравствуйте! – прозвучал голос секретарши в телефонной трубке Евы.
Ева, тут же отстраняясь от какого-либо волнения и церемонии, решила сразу говорить в лоб:
– Здравствуйте! Мне нужен Генрих Вандерсмайл!
Голос в телефонной трубке стал перечислять разные услуги, всякую ерунду, совершенно не нужную Еве. Та, не стерпев, чуть ли не вскрикнула:
– Черт! Мне нужен Генрих Вандерсмайл! Лично! Он на месте? Скажите, что ему звонит клиент из Prada. Быстро! Пронто! Свяжите меня с ним!
После сих нервированных изречений Ева, наконец, услышала то, что хотела услышать. Ей пообещали соединить с Генрихом в течении полуминуты и в трубке телефона началась переадресация на иной номер. Видимо, Ева была настолько убедительной, что секретарша стерпела хамский тон и соединила ее с Генрихом.
– Генрих Вандерсмайл слушает! – прозвучал знакомый голос в телефонной трубке Евы.
В этот момент ее накатила радость, и ей хотелось прыгать от счастья. Как же она соскучилась по этому теплому голосу.
– Генрих, привет! – чуть ли не вскричала она, - Это я – Ева Адамс! Помнишь меня? – с нарастающей радостью в голосе.
– Ах, Ева! Разумеется, помню! Привет. А ты что, уже работаешь на Prada? – приветливым голосом говорил Генрих.
– Что? А, нет! Пришлось так сказать, чтобы я могла поговорить с тобой, Генрих. – смеялась Ева.
– Молодец! Ты изобретательная! – в ответ смеялся Генрих.
– У меня к тебе есть очень важный вопрос! Можно сказать, вопрос жизни и смерти! Пожалуйста, можешь уделить мне две минуты своего драгоценного времени?
– Да, пожалуйста! А что случилось?
– У тебя остались хоть какие-нибудь фотографии с нашей фотосессии?
– Разумеется. Я никогда не выбрасываю плоды своей творческой деятельности. Какими бы они не были. А зачем они тебе? Я же вроде отобрал тебе портфолио. Или что-то не так?
– Понимаешь, такое дело… - затягивала Ева.
Ей не совсем было приятно рассказывать все, что случилось тогда с ней и с фотографиями, ибо не хотела, чтобы это выглядело как стукачество. Но по-иному она не могла. Она должна была сказать все, как есть, поверит ей Генрих или нет. Но он должен знать всю правду. Ей это нужно.
– В общем, Сара уничтожила мои фотографии. – сказала она с не охотой.
– Что? Сара? Но как?
– Обычно. Я пришла за фотографиями, как мы с тобой и договаривались. Но она сказала, что выбросила их, после чего вовсе озверела и накинулась на меня с нездоровой ненавистью.
– Сара на тебя накинулась?
– Да. Но, в общем, это не важно…
– Нет. Важно, Ева! Еще и как важно! – перебил ее Генрих своим взволнованным голосом, - Давай подробнее. Что между вами произошло?
Ева рассказа Генриху всю произошедшую картину. Генрих впервые был наслышан таким о Саре. Он узнал ее с иной стороны. В его голосе и настроении чувствовалось разочарование и некая злоба на свою девушку. Ему было стыдно перед Евой, и он не скрывал данного.