История одного оборотня

Я так и не спросил, почему Джеймс носит очки, ведь можно вылечить глаза зельем. Не спросил ни тогда, ни в день рождение Гарри, ни через год. А после я не смог - мертвые не разговаривают, если они не стали призраками.

Я заглянул к ребятам перед ужином, надеясь, что они уже в порядке. Всю трансфигурацию мне пришлось работать в паре с Фрэнком - я вновь одним из первых превратил деревяшку в изящную пуговицу с измененным цветом и структурой. У Лонгботтома почему-то никак не выходило, и я не мог понять отчего. Я и так ему объяснял, и картинки рисовал, да я разве что песни не пел! У Фрэнка не все не получалось - и меня осенило. Я подумал, что, возможно, каждый человек представляет себе свой собственный разум по-разному. Я вот когда хотел пробудить воображение, представлял лист пергамента и мысленно рисовал на нем то, что хотел получить. Это мне было ближе всего. Но такая гениальная мысль не решала проблему, и я пытался пробудить воображение Фрэнка. Минут десять я убил на то, чтобы объяснить то, что я от него хочу. К концу урока мы смогли слегка изменить цвет деревяшки, и я имел право гордиться собой, что делать все равно не стал.

Я был расстроен, когда мадам Помфри сообщила мне о подозрительном цвете лица моих друзей и доступно объяснила, что до завтра она их точно не выпустит. Я поверил ей сразу же, как только увидел Сириуса: он был невероятно бледен, а глаза подозрительно блестели. Не так сверкали, когда он придумывал очередную шалость, а действительно блестели больным блеском. Джеймс выглядел чуть лучше, но он был ближе к светло-зеленому цвету, и его мутило, о чем он мне успел неоднократно сообщить. Тем не менее, спокойствие по-прежнему избегало моих друзей, и они бы носились по всему больничному крылу непременно, если бы не строгие взгляды мадам Помфри. Сириус подозрительно тихо со мной поздоровался, явно погруженный в свои мысли:

– Соизволил явиться.

– Могу и уйти, - пожал плечами я, поворачиваясь к выходу.

– Стоять, где мои конфеты, сладости и все, что полагается больному?
– нахмурился Джеймс и кинул в Сириуса подушкой.

– За что?!
– вмиг очнулся тот и схватил свою подушку.

– Не смей обижать Ремуса.

– А я обидел?
– искренне удивился Сириус.

– Забудьте, - отмахнулся я.

– Рем, а ты принес нам конфет?
– повторил Блэк.

– Два тапочка пара, - вздохнул я и поспешил извиниться:

– Я еще не был на ужине, но если вы меня отпустите, то я прихвачу вам чего-нибудь.

– Все тащи, - загорелся Сириус и отправил Джеймсу обратно его подушку.
– Я голоден, как собака!

И я в который раз вышел из больничного крыла за тем, чтобы через полчаса вернуться сюда же с огромной кучей еды, трансформированной мною в незаметный пакетик. Не хочу вспоминать, как на меня смотрели одноклассники, когда я собирал всю эту еду в кучу. Опустив ее на столик между кроватями друзей, я трансформировал еду обратно и устало опустился на кровать рядом с Сириусом. Еще не было трех часов дня, а я ужасно устал.

Сириуса и Джеймса не выпустили и на следующий день, мотивируя это тем, что Джеймса тошнило, а Сириуса знобило постоянно. Я три раза в день исправно таскал ребятам «что-нибудь» вкусное килограмм на пять, когда в один из таких походов меня не осенило. Я буквально влетел к мадам Помфри и спросил насчет противопростудного зелья, что она дала Сириусу и Джеймсу. Моя догадка была проста, как круговорот воды в природе - состояние Джеймса я переживал несколько раз в глубоком детстве, пока не выяснил, что у меня банальная аллергия на груши, и есть их мне нежелательно. Всю дорогу обратно я размышлял с огромной скоростью, перебирая, что бы это могло быть: сначала они были точно простужены. И тут меня снова осенило - противопростудное зелье! С Сириусом все было еще проще - зелья было для него слишком мало, чтобы вылечить, но достаточно, чтобы удержать температуру на одном уровне. Я пытался донести это до мадам Помфри, впервые проявив такое красноречие, что меня даже директор заслушался, когда зашел сюда за снотворным.

– Браво, Ремус!
– похлопали мне аж три человека.

Я смутился и пробормотал, что это просто даже для ребенка. Колдомедик Хогвартса сначала не поверила мне. И снова не поверила, когда я предложил ей провести маленький эксперимент. Но с директором ей пришлось смириться - он поддержал мою идею. Сириусу была немедленно дана усиленная доза, а у Джеймса была взята кровь для анализа на аллергены. Я устало потер глаза и пожелал друзьям спокойной ночи. Мне предстояло как следует выспаться перед завтрашней ночью.

Четвертого сентября я вновь учился без друзей.Ощущение пустоты и скуки преследовало меня все Зельеварение, вновь стоящее первым уроком. Слагхорн предложил нам сварить простенькое взрывающееся зелье, написав рецепт на доске после того, как добрых двадцать минут распинался на совершенно отвлеченные темы. Я мысленно в который раз согласился с Сириусом - Гораций Слизнорт действительно пустозвон. Он рассказывал что-то насчет клуба студентов, который собирается у него каждую субботу и это все родственники известных людей. Профессор определенно старался найти среди нас будущих членов его клуба, и я не думал, что ему хоть что-то удастся. Из первокурсников Гриффиндора не было знаменитых детей, за исключением наследника одного из древнейших родов, но Сириус вряд ли согласиться вести светский образ жизни по субботам. Я с нескрываемым удивлением нашел в рецепте Слагхорна несколько ошибок, сверившись с учебником. Я решил не спрашивать, а делать, за что в итоге и был вознагражден. В конце урока, когда профессор проверял наши зелья, он поставил «Превосходно» лишь двоим - мне и Лили Эванс, заявив, что «молодой человек, несомненной, чрезвычайно талантлив, и я надеюсь на плодотворное с ним сотрудничество»!». Мне казалось, что я видел самое настоящее презрение, как тогда, в поезде, от того же Северуса, которые занимал одну из последних парт и редко когда поднимал голову от собственных записей. Сейчас же он смотрел прямо на меня, и мне захотелось немедленно скрыться так, чтобы не попадаться ему на глаза в ближайшие лет десять. Я не понимал, чем вызвал такое острое пренебрежение этого темного мальчика, но сильно переживал из-за этого. Казалось, что Снейп считает меня недостойным оценки «Превосходно», и я уже начинал с ним соглашаться. Зелье Северуса выглядело раз в пять опаснее моего и постоянно потрескивало. Наконец, Слагхорн обратил внимание на своего темного ученика, словно вспомнив о том, что пропустил его.

В классе зельеварения раздался мощный взрыв. Все склянки попадали на пол, стекла рассыпались под небольшой взрывной волной.

– Идиот, - прошипел кто-то сквозь легкий дым.

Когда он рассеялся, я смог разглядеть лежащего профессора перед последней партой и склонившегося над ним Северуса. Я подошел ближе, Северус поднял голову и доходчиво объяснил, какой я недалекий человек, раз до сих пор не побежал за помощью. Я старался не обращать внимания на приличную ссадину на его лбу, повернулся и выбежал из класса зелий за тем, чтобы через несколько минут в рекордно быстрое время достичь медпункта и в очередной раз громко позвать мадам Помфри.

Со Слагхорном не случилось ничего страшного, как я выяснил позже от Северуса, который тоже был доставлен к бедному колдомедику нашей школы. Она забинтовывала слизеринцу лоб, пока я засыпал его вопросами, не замечая недовольства моих друзей от такого соседства. Скривившись, Снейп все же объяснил мне, что сварил максимально неустойчивое зелье, а «идиот Слагхорн» полез его трогать, толком не посмотрев, что сварил его ученик. Сдается мне, профессор даже не знал, что из такого ничтожно малого количества ингредиентов, что он просил использовать, можно сварить натуральное землетрясение. Я немедленно зауважал сокурсника, о чем и поспешил ему сообщить, в ответ получив лишь утомленный взгляд. Северус вырвался из рук колдомедика и немедленно покинул Крыло под нашими удивленными взглядами. Объяснять что-либо друзьям я не успевал - мне казалось, что профессор МакГонагалл с меня спустит три шкуры за очередное опоздание, даже если бы я прибыл только что с тонущего «Титаника».

Вновь увидел я друзей лишь после обеда, который был мне необходим из-за очередной помощи Фрэнку. Они сидели на кровати Сириуса, который сжимал в руках лист пергамента. Я собирался спросить, что же случилось, когда вспомнил об обещании Беллы. Видимо, он получил ответ из дома, и я не думаю, чтобы мама им гордилась. Сириус был бледен, смотрел куда-то через текст и снова о чем-то думал, не замечая ни моего прихода, ни присутствия рядом Джеймса.

«Хогвартс, Шотландия.

Наследнику Дома, Сириусу Блэку.

Я недовольна тем, что получаю известия касательно тебя от Беллы. Твой поступок, несомненно, заслуживает наказания, и ты получишь его по приезду. Наша семья всегда училась на Слизерине, и я надеюсь, что все это лишь глупое недоразумение, вызванное древней неразумной тряпкой.

Ты должен был сообщить об этом немедленно, дабы я смогла предотвратить тот скандал, который ты устроил своим распределением. Мне пришлось выслушивать сочувствие других чистокровных семей, а это унизительно. Это не сойдет тебе с рук, и ты испытаешь все, что испытала я.