История одного вампира: Покаяние

Зря сорвался, не стоило, но одному Богу известно как я переживал. Может, не ясно что-то излагаю? Детали особого значения не имеют. Разве в них суть?

«Неужели ты ей поверил? Это же голимый развод! Дружище, она тебя имеет! Юзает не снимая штанов!» — проскрежетал разум.

«Открой глаза, придурок!» — возмутилось сердце. — «Она рисковала жизнью просто ради того чтобы увидеть тебя! Чтоб сделать тебе, мудаку, сюрприз!»

«Кого ты слушаешь?» — возразил мозг. — «Будь хитрее. Эмоции для слабоумных. Ты хоть это понимаешь?»

«Начни ещё заповеди разведчика цитировать, недоносок» — не унималось сердце. — «Просто подойди к ней, обними её, поцелуй…»

«Давай полоумок, иди, лобызайся!» — отмахнулся разум.

«Разуй глаза! Она же любит тебя!»

«Оттаивай, олух!!!»

— Заткнитесь оба! — не выдержал я. — Надоели уже. Сам как-нибудь разберусь!

Уже через несколько минут тишины, понял, что окончательно запутался. Мне хотелось верить Сандре, ведь она для меня стала больше чем… больше… чем… Саша стала для меня практически ВСЕМ! Она, мой хрупкий ангел, моя нимфа, муза, но она и демон.

— А чего хочется мне? Всё ведь зависит от веры.

В умных философских книгах написано: «Если хочешь отыскать ответ — прислушайся к себе, к своему внутреннему голосу».

Ну, прислушался, охренел от гула. Дальше то чего делать? Вешаться? Снова звонить Давиду? Не… лучше вешаться!

Вернулся в комнату где отлёживалась Сандра. На цыпочках подошёл к кровати, погладил её по спутавшимся волосам. Она тут же открыла глаза и, посмотрев на меня, смущенно произнесла:

— Извини.

— За что? — удивился я.

— Я вломилась к тебе… вот так…

— А-а-а, ты про это? — отмахнулся я. — Ко мне постоянно кто-то вламывается. Я уже не обращаю внимания…

— Я… напугала тебя, — вымолвила Саша. — Ты волновался.

В точку, в самое сердце. Какой же я — мудак?! Саша говорила так искренне. Её волновала не смерть, которая было близка как никогда, а то, что я — гандон штопанный, кретин бесчувственный, волновался. Мои переживания, против её гибели!

Захотелось плакать. Разреветься как ребёнку. Я крепко прижал обессиленную Сашу к себе, начав нежно и робко целовать.

— Глупенькая, глупенькая, маленькая. Ты что? Что ты такое говоришь? Зачем?

Она разревелась:

— Прости, прости меня, пожалуйста. Я не хотела. Не хотела, правда. Ты мне веришь?

— Верю, конечно верю.

Вопрос исчерпан. Любовь существует. Это не миф! Тонкие и в то же время прочные нити мироздания действительно связали нас.

Жизнь начала наполняться смыслом. Жаль что не на долго…

ОТЪЕЗД

Вера — даёт твёрдость. Любовь — наполняет силой.

Окрыленный чувствами, бушевавшими во мне, я решил начать новую жизнь. Кто-то скажет, что это уже перебор за год второй раз начинать всё с нуля. Тогда извольте заметить, что первое решение было принято под воздействием отчаянья и других неблагоприятных обстоятельств. Теперь всё наоборот. Я чувствовал себя сильным как никогда. Казалось бы, влюбился, и чего тут? Раньше что ли со мной такого не было? Ха! Было время, я мог назначить даму сердца на месяц, неделю, на одну ночь. Никаких разводок, ложных обещаний, честь по чести. Влюбчивый я. Признаюсь, каюсь, но здесь совершенно другое.

Мля! Наверное, сложность «Покаяния» в том, что постоянно приходится объяснять элементарные вещи. Все знают, что такое дерево. Этого не надо разжевывать, но когда Вас попросят дать ему определение, что Вы скажете? Что это — многолетнее растение с одревесневшим главным стеблем, сохраняющимся в течение всей его жизни, и ветвями, образующими крону? Таким Вы видите деревья изо дня в день. «Он вААще дерево». Подразумеваете ли Вы всё вешеуказанное, когда говорите о глупом человеке? Неужели Ваш знакомый тоже обладает стволом, кроной или ветви у него имеются?

Когда тебя перестают радовать простые вещи, когда ты остываешь ко всем, а ход мысли приобретает чуждое окружающим течение, тогда начинаешь собой гордиться.

Вампиры могут любить! Это открытие!

Не вздумайте говорить мне, про то, что оно сделано какой-то доморощенной писательницей. Херня! За время своего пребывания в этом облике прочёл не одно произведение о вампирах. Считай, везде наследил Купидон. О чём может вампир, которому, по меньшей мере, сто лет, разговаривать с двадцатилетним человеком? С Давидом много общался, с Ником перебросился несколькими словечками. Отношение как к животному. Сколько не тверди: «Мой пёс умный. Он всё понимает», не станешь ты собаке рассказывать о своих размышлениях после прочтения произведений Макиавелли или об атараксии Эпикура. Домашнего питомца можно любить, но не как свою часть, не как равного себе (маразматичные бабушки-кошатницы, тётки завещающие псинам миллионы и им подобные выжившие из ума личности — ИСКЛЮЧЕНИЯ).

Мысль о том, что я превзошёл своего создателя, не давала мне покоя. Тщеславие захлестнуло меня. Такое случается, когда ребёнок вдруг понимает, что его родители не всесильны. Теперь он предоставлен самому себе. Может не прийти домой ночевать, не обязан доедать кашку или, собрав свои вещички, снять квартиру и жить отдельно.

Сейчас пытаюсь рассказать не о взрослых решениях, а о бунтарстве подростков. У меня такого не было, зато на знакомых насмотрелся. В лет четырнадцать-шестнадцать сопля начинает заявлять о своих правах, твердя, что тоже человек. На просьбу доказать это реагирует нервно, вспыльчиво, говоря, что уйдёт к друзьям и те его подержат, не понимая, что его приятели такие же щенки сосущие своих родителей. Единицы могут в столь юном возрасте просто взять, снять квартиру и начать обеспечивать себя самостоятельно.

Для чего всё это говорю? Просто хочу объяснить своё… нет, наше с Сандрой решение уехать из города.

Как только мы поняли, что должны быть вместе, встал вопрос об исчезновении вокруг нас всего, что может потянуть назад. Сандра не местная. Ей какая разница? Несколько, не близких подруг и пара постоянно названивающих ухажеров. У меня же всё обстояло сложнее в «F» я прожил всю свою сознательную. В этом городе вырос, повзрослел, поумнел (относительно). Тут друзья, знакомые, связи, мать и… и много ещё кого. Куда поеду? Туда где ни черта не знаю? И зачем? Что тут-то не живётся? Сократ говорил: «Тебе нет ни какой пользы от странствия, если ты повсюду таскаешь самого себя?» Тогда я не понимал насколько прав старый грек. Думал только о нас с Сандрой. Весь Мир — Я и ОНА!

О Давиде вспомнил, стоило лишь Саше упомянуть о Нике:

— Не знаю, как сказать ему?

Этот вопрос несколько обескуражил меня:

— Зачем вообще что-то говорить? Бери и делай!

— А Давид? Что скажет он?

— Ему то какое дело? — возмутился я. — Пошёл он…

— Думаешь, он тебя так просто отпустит? — взволнованно поинтересовалась Саша.

Тут же вспомнилась история с Кириллом, создателем Сандры. С этим извращенцем всё было ясно, причём тут Давид?

— Как будто у него есть выбор? Может мне ещё у мамы разрешения спросить? — вскипел я. — Кто он вообще такой?! И что ты заладила: «Ник, Ник, Ник!» Пусть идут в пизду оба!