История одной жизни. От денег к счастью

– Вы перестали общаться? – спросила я, глядя в озадаченное лицо женщины, продолжающей нервно курить сигарету.

– На какое-то время да, – подтвердила Нала. – Мы не виделись примерно неделю. Даже не говорили по телефону. Когда Камилла звонила, я не решалась поднять трубку. А когда я, собравшись с духом, звонила ей, не отвечала она.

– Не хотела бы вас обидеть, Нала, – начала я, – но вы не находите, что подобное поведение просто ребячество? Вы же взрослые люди.

– Иногда, все мы ведём себя как неразумные дети. – легко улыбнувшись, сказала дама. – Да и потом, я просто не знала, как с ней говорить и она, по всей видимости, тоже.

– Но разговор состоялся, как я понимаю?

– Конечно, состоялся. Иначе просто не могло быть, – ответила она, глядя в сторону озера, где резвились два белых лебедя.

– Камилла появилась как-то вечером в моём офисе. В конце рабочего дня, когда я уже собиралась уходить домой. Она была очень расстроена.

Предложила поговорить. Естественно я согласилась, поскольку и сама хотела окончательно всё прояснить. Расставить всё точки над «и», так сказать.

– Вы говорили о той ночи?

– Мы обе решили забыть об этом, словно ничего не было. Так легче ей и так легче мне.

– И как? Получилось? – спросила я, будучи полностью убеждённой в том, что ничто не проходит в нашей жизни бесследно. – Ваши отношения стали прежними?

Нала кивнула головой, выпустила сизый дым и, наконец, затушила сигарету.

– Некоторое время Камилле было сложновато. Когда мы находились в кругу наших знакомых, она держалась отстранённо. Ей казалось, все вокруг подозревают о том, что произошло между нами. Осуждают её. Иногда её опасения походили на паранойю.

– А вы?

Нала улыбнулась.

– Мне было легче. Я действительно просто забыла обо всём. И старалась помочь Камилле сделать то же самое.

– У неё наверно очень религиозная семья? – спросила я, отодвигая пепельницу с всё ещё тлеющей сигаретой, на край стола.

– С чего вы решили? – глядя на меня широко раскрытыми глазами, изумилась Нала.

– Чаще всего дети, воспитанные в очень религиозных семьях, слишком правильных, назовём их так, довольно тяжело и болезненно переносят те или иные события своей жизни, которые противоречат верованиям и убеждениям их родителей.

– Отец Камиллы был очень религиозным человеком. Он воспитывал её, можно сказать, в одиночку.

– Вот видите. Для неё произошедшее – это грех, забыть о котором она, как человек верующий, просто не в состоянии. А если бы и смогла, то слишком глубоко переживала, мучилась. Думаю, периодически дело могло доходить даже до истерии.

Нала внимательно слушала меня, кивая головой, как бы подтверждая, что всё мною перечисленное действительно имело место быть. Казалось, только сейчас она и правда начинала понимать истинное состояние своей подруги.

Тогда ей просто казалось, что она понимает. Но только теперь Нала смогла прочувствовать до конца, то положение, в котором пребывала Камилла. На какое-то мгновение я увидела в глазах своей собеседницы облегчение и радость от того, что оно наконец-то пришло.

– Однако, Камилла справилась, – глубоко вздохнув, сказала Нала. – Всё стало по-прежнему. Мы развлекались, веселились, секретничали, доверяли друг другу. Однажды, она пригласила меня в их семейный загородный дом по случаю дня рождения её отца.

– А до этого вы не были знакомы с её семьёй? – спросила я.

– Нет.

– Что же, если Камилла решила ввести вас в круг своей семьи, чего не делала раньше, значит, вы действительно были важны для неё.

– Может и так, – безразлично пожала плечами дама. – А может, и нет. Сейчас это уже не важно. «Всё время она говорит какими-то загадками. Никакой определённости», – мысленно возмутилась я, а вслух спросила:

– Вы согласились?

С каждой последующей минутой нашего разговора становилось всё понятнее, что эта дружба оказала сильное влияние на Налу. Сделала её такой, какой я вижу её сейчас: красивой, элегантной, статной, но при этом глубоко несчастной, одинокой.

– Конечно! Разве я могла отказаться. Поступить подобным образом было бы не вежливо с моей стороны и не тактично. Да и потом, мне безумно хотелось познакомиться с её родными.

– Наверно больше всего с отцом Камиллы? – осмелилась предположить я.

– Верно, – не стала отрицать Нала. – Она много рассказывала о нём, в то время как о матери совсем мало. Отец для неё был всем.

– Они оправдали ваши ожидания или то, что родители Камиллы представляли собой, стало для вас полным сюрпризом?

Нала весело рассмеялась, поправила прядь чёрных волос, выбившихся из причёски, и сказала:

– Это хорошие, приличные люди. Отец полностью соответствовал моему представлению о нём. Образованный, порядочный, добрый и в меру строгий, высокоморальный человек. Очень внимателен и заботлив. Неудивительно, что Камилла отзывалась о нём с такой теплотой. Мать культурная, воспитанная женщина. Немного жёсткая, как мне показалось, и не особо словоохотливая. Ясно, почему Камилла почти никогда не говорила о ней. Сюрпризом для меня оказалось другое. Если о своей матери она и говорила редко, то о существовании родного брата не обмолвилась даже словом.

– Интересно, – задумчиво протянула я.

– Не то слово, – тут же подхватила Нала. – Он очень привлекательный мужчина. Стройный, статный. Невероятно приятен в общении. Умён, образован, галантен. Беседовать с ним одно удовольствие. У него такой обворожительный голос, Мила. Если бы вы только слышали его.

– Что же в нём особенного? – поинтересовалась я, наблюдая за тем, как лицо моей собеседницы озарила счастливая улыбка.

– Даже не знаю, как это описать. Это такой глубокий, проникновенный голос. Он умиротворяет, ласкает слух. Его хочется слушать снова и снова.

Неудивительно, что он постоянно находился в окружении женщин.

Маленький огонёк счастья мелькнувший в её глазах в тот момент, когда она говорила о брате своей подруги, не оставлял никакого сомнения – Нала тоже была в числе многочисленных женщин, окружающих этого загадочного мужчину. Его чары затронули и её сердце.

– Вы не спрашивали Камиллу, почему она не упоминала о родном брате?

Женщина откинулась на спинку лавочки, вытянула ноги навстречу лучам солнца, пробивающимся сквозь зелённую листву деревьев, и, прикрыв глаза рукой, посмотрела куда-то вдаль.