История Оливера

Такого я не ожидал и тут же стал ее уговаривать:

– Ну, детка (неумелая попытка скрыть агрессию), может, сыграем еще раз – хотя бы ради удовольствия? Назовем это игрой до внезапной смерти. Победитель получает ужин.

– Хорошо, – сдалась Марси. Тем не менее, было видно, что она нервничала. Видимо, опоздать боялась. Конечно, босс рассердится и не даст ей повышения. А у девочки амбиции! – Но только один раз и быстро, – неровным голосом добавила она.

– Мисс Нэш, обещаю, эта игра будет самой короткой в вашей жизни, – подмигнул я.

Так оно и вышло. Первую подачу я отдал ей. А затем не оставил ни малейшего шанса на победу. Раз-два, вот и вся игра. Марси Нэш была в полном шоке – я не дал ей набрать ни одного очка.

– Черт побери! – произнесла она. – Ты обвел меня вокруг пальца!

– Скажем так, мне понадобилось некоторое время, чтобы разыграться, – ответил я. – Надеюсь, ты не опоздаешь из-за меня на работу?

– Нет. То есть, все хорошо, – выдавила она, все еще в прострации. – Значит, в восемь вечера, в «21»?

Я кивнул.

– Столик бронировать на имя Гонсалес? – поинтересовалась она.

– Нет, это мой теннисный псевдоним. В основном меня зовут Барретт. Оливер «Великий Притворщик» Барретт.

– А… – протянула она, – «Гонсалес» мне нравилось больше.

И пулей понеслась в женскую раздевалку. Не знаю, почему, но мне вдруг стало смешно…

– Что вас так развеселило?

– Что, простите?

– Вы улыбаетесь, – сказал доктор Лондон.

– Это долгая и скучная история, – отмахнулся я. Но потом все же объяснил, что заставило депрессивного Барретта скинуть трагическую маску: – Дело не в Марси, дело в принципе. Обожаю ставить на место агрессивных особей женского пола.

– И ничего больше? – поинтересовался доктор.

– Ничего. Не думаю, кстати, что ее это сильно задело.

11

Марси была одета невероятно роскошно.

Ни малейшего намека на претенциозность. Наоборот. Всем своим существом она излучала высшую роскошь – роскошь в простоте. Казалось, Марси сама сделала себе прическу, но ее волосы были уложены безукоризненно. Она выглядела так, словно сошла с шикарного снимка талантливого фотографа.

Ее внешний вид привел меня в замешательство: вся эта невероятная утонченность, идеальная осанка, королевская выдержка… Рядом с ней я казался себе жухлым листком шпината, оказавшимся среди прекрасных орхидей. С такими данными она просто обязана быть моделью. Или кем-то из мира моды.

Я подошел к ее столику в тихом уголке.

– Привет, – сказала она.

– Надеюсь, ты не слишком долго меня прождала?

– Ты пришел даже раньше времени, – ответила Марси.

– Это, наверное, потому, что ты пришла еще раньше, – парировал я.

– Я бы сказала, что это логично, мистер Барретт, – улыбнулась она. – Ты присядешь или ждешь моего разрешения?

Я сел.

– Что пьешь? – поинтересовался я, показав на оранжевую жидкость в ее бокале.

– Апельсиновый сок, – спокойно ответила Марси.

– С чем? – недоумевал я.

– Со льдом.

– Только со льдом?

Она кивнула. Не успел я осведомиться о ее отношении к спиртному вообще, как появился официант и обратился к нам, словно к завсегдатаям заведения:

– Как вы поживаете сегодня вечером?

– Прекрасно. Что хорошего предложите? – ответил я, не в силах поддерживать его светский тон.

– Отведайте наших устриц. Они превосходны.

– Бостонский деликатес! – преисполнился я гастрономического шовинизма.

– Вообще-то у нас устрицы с Лонг Айленда, – ответил он.

– О’кей, посмотрим, так ли они хороши. – Я повернулся к Марси: – Ну что, попробуем местное подобие?

Та молча улыбнулась.

– Может быть, аперитив? – Официант посмотрел на нее.

– Да. Принесите, пожалуйста, сердцевинку латука и каплю лимонного сока.

Ну, теперь-то понятно, что она модель. Иначе зачем морить себя голодом? Я заказал себе фетучини [15] (прибавив: «И не жалейте масла!»). Официант поклонился и отбыл. Мы остались одни.

– Ну, вот мы и тут, – сказал я. (Должен признаться, что репетировал эту реплику все утро). Прежде чем Марси успела согласиться, что мы действительно тут, нас снова потревожили.

– Вина, мсье? – спросил наклонившийся к нам официант.

Я посмотрел на Марси.

– Пожалуйста, без меня, – произнесла она.

15

Фетучини (итал. fettuccine) – итальянское блюдо, паста с соусом из жирных сливок, грибами и сушеным базиликом.

– Да брось, что будет от бокальчика вина? – сделал я последнюю попытку.

– У меня с этим очень строго, – сказала Марси. – Но тебе советую Мерсо (оно тут восхитительное) – иначе радость от победы будет неполной.

– Мерсо, – сказал я официанту.

– Шестьдесят шестого года, если можно, – пришла мне на помощь Марси. Официант ринулся выполнять заказ, снова оставив нас с ней вдвоем.

– Ты что, вообще не пьешь? – спросил я.

– Не из принципа. Просто не люблю терять контроль над своими чувствами.

Ну и какого черта это должно значить? Какие чувства она имела в виду?

– Так ты из Бостона? – спросила Марси. Диалог явно не клеился.

– Да. А ты? – поинтересовался я.

– А я нет, – ответила она.

Это ведь сейчас был наезд, не так ли?

– Работаешь в индустрии моды? – поинтересовался я.

– Отчасти. А ты?

– В сфере гражданских свобод.

– Даешь или отбираешь? – за ее обескураживающей улыбкой не удавалось распознать, какая доля сарказма присутствовала в этих словах.

– Пытаюсь заставить правительство соблюдать их.

– Трудная задача, – ответила Марси.

– Ты права, я пока и правда не слишком преуспел, – согласился я.

Подошел официант и церемонно наполнил мой бокал. Под вино хорошей выдержки я начал свой opus magnum [16] , просвещая Марси на тему того, как нелегко живется адвокату в наши времена.

Признаюсь честно, есть у меня один недостаток. Я не умею говорить с… девушками. Ну, то есть, понимаете, последний раз что-то вроде свидания у меня было очень много лет назад. Но одно я знал точно – чересчур много говорить о себе не стоило. А то еще будет жаловаться потом дома, что я самовлюбленный идиот.

16

Magnum opus (лат. opus magnum, лат. великая работа) – лучшая, наиболее амбициозная работа писателя, художника или композитора.