История про одолженную жизнь. Том 3

«Внутренние войска» — вспомнил я слова пожилого путейца.

— Огромные, Кайа! Баснословные! — честно ответил «отец»

— Игорь! — вновь возмутилась «тетушка»

— Искренне надеюсь на то, что у Русской Императорской Армии будет чем стрелять, когда и если до этого дойдет дело…, — сказал я, и «папаша» промолчал, а вот «тетушка» вознамерилась было меня обругать, но…

Это нормально, когда такие Семейства, как Филатовы строят дворцы в своих Имениях. Имеют полное право, ибо они, как ни крути, владельцы огромных бизнес-империй, со сверхдоходами, но… Блумфельдты?! Те самые Блумфельдты, что еще вчера, можно сказать, были никем, так, мелкие дворянчики из тех прекрасных мест, которые и не сразу-то найдешь на карте Империи. Те Блумфельдты, которые теперь без зазрения совести кормятся за счет обороноспособности государства, ни в чем себе не отказывая (ведь баснословные взятки госчиновникам от Министерства Войны наверняка компенсируются госзакупками военного имущества по кратно завышенной стоимости)… И глядя на весь этот блеск и шик у меня появилось очень нехорошее такое предчувствие.

— Барин, барыни, мы приехали, — услышал я голос водителя из интеркома, в тот момент, когда наш авто остановился у парадного входа дворца Блумфельдтов.

«Отец», выйдя из авто, подал нам с «тетушкой» руку.

Во дворце Блумфельдтов.

*Говорят по-немецки*

— Игорь! — радостно поприветствовал «папашу» Глава Блумфельдтов, вместе с сыном, невесткой и двумя малолетними внуками, встречавший прибывающих гостей, и пожав руку, похлопал того по плечу, — С Рождеством! Рад, что несмотря на дела, ты все-таки смог выбраться, чтобы посетить старика! Как поживает твой отец?

Про покойных братьев «папаши» он упоминать не стал.

— И вас с Рождеством, Генрих Карлович, — ответил «папаша», — отец неплох настолько, насколько может быть неплох человек, недавно перенесший инсульт, спасибо.

— Жив — и это самое главное! Он старик крепкий, выкарабкается! — заявил Генрих Карлович

— Конечно! — согласился «отец»

Затем, «отец» за руку поздоровался с человеком, которому «моя» Семья решила отдать Кайю в любовницы.

— С Рождеством и тебя Александр, — без всяких эмоций в голосе и на лице произнес он

Блумфельдты — вроде как немцы, и, вероятно, католики, а стало быть и Рождество у них должно было быть не сегодня… А, нет, помнится в информации об их семействе, которую мне предоставил «папаня», говорилось о том, что они — протестанты, перешедшие в Православие, вслед за Государыней. Ренегаты…ради собственной выгоды запросто предавшие собственную церковь.

— А это, моя дочь, Кайа, — тем временем «отец» представил меня этим уважаемым людям (после представления своей сестры), слегка подтолкнув вперед, — к сожалению, немецким она пока еще владеет не в должной мере.

— А! — перейдя на русский, когда ему представили меня, не менее радостно воскликнул Глава Блумфельдтов, похожий на барона Владимира Харконнена из экранизации Дэвидом Линчем Гербертовской «Дюны», если уж и не как брат-близнец, то точно, как его близкий родственник, разве что, чуть стройнее, — барышня, которая совсем скоро станет частью моей Семьи! Красавица, просто красавица!

На языке Пушкина Генрих Карлович говорил с тем же акцентом, что и Государыня. И все же, несмотря на кажущуюся внешнюю доброжелательность, в его голосе ощущалась злоба. Такое от меня не скроешь. Он ненавидит Филатовых всем сердцем. Это факт. Всех! И меня, в том числе.

— Здравствуйте, Генрих Карлович, с Рождеством вас, — вежливо поздоровался я со стариной Генрихом, после чего тот, натурально схватив меня за плечи, облобызал в обе щеки (Господи, дай мне сил!).

— Ну что ж, Кайа, позволь представить тебе, — произнес Генрих Карлович, и взором указал на своего сына, — моего сына и твоего будущего…

Тут старик Блумфельдт на секунду запнулся, хотя и вовсе не из-за какого-либо неудобства. Напротив, судя по всему, ситуация доставляла ему несказанное удовольствие.

— Будущего любовника, — пришла ему на помощь женщина, стоявшая чуть позади Александра и державшая за руки двоих мальчишек лет восьми.

Женщина сказала это таким тоном, что было очевидно — сдерживается она, чтобы прямо здесь и сейчас не вцепиться мне в лицо, из последних сил. И если было бы возможным убить взглядом — Кайю мгновенно разорвало бы на молекулы.

Эта женщина — Лара Блумфельдт, жена Александра. Та самая «серая мышка», любящая своего мужа до безумия (и судя по всему — в прямом смысле слова) и на которую присутствие здесь его будущей любовницы явно подействовало, как ударная доза «озверина». Вон, как желваки ходят…

— Мама, мне больно! — вскрикнул один из мальчиков, когда мать, в порыве лютой злобы, слишком сильно сжала его руку

— Лара…! — чуть повысил на нее голос Александр, после чего, взяв и облобызав мою правую руку, с которой я загодя снял перчатку, сказал, — С Рождеством, барышня. Я о вас многое слышал и теперь искренне рад увидеть, наконец, воочию. Вы очаровательна! Сегодняшним вечером у нас будет возможность узнать друг друга поближе и получше.

И это его «поближе и получше» мне, почему-то, нихрена не понравилось!

Впрочем, сказал он мне ровно те слова, которые обязан был сейчас сказать, однако по его холодному и отстроенному выражению лица было очевидно — Кайю видеть он рад не больше, чем она (то есть я!) его.

Ну, еще бы! Ему должны были доставить самый что ни на есть «высококлассный товар», а вместо этого, в насмешку, выдали меня, известную идиотку-самоубийцу.

— С Рождеством и вас Александр. Я благодарна Господу за то, что он однажды свел наши пути…, — процитировал я Ию, игнорируя безумные взгляды Лары, после чего, игривым тоном поинтересовался, — Надеюсь, что вы слышали про меня исключительно хорошее?

— Не буду вас обманывать, но…разное, — уклончиво ответил тот

Александр Блумфельдт — красивый, статный мужчина, покоривший, уверен, не один десяток женских сердец, внешность которого портило, на мой скромный взгляд, лишь две вещи. Показная холодность (впрочем, многим женщинам подобное нравится) и то, что он разодет в пух и прах. А ювелирки на нем, равно как и на его отце, если и меньше, чем, к примеру, на мне, то ненамного.

— Игорь, Мила, Кайа…, — вновь заговорил хозяин этого дома, — Развлекайтесь! Скоро начнутся танцы, а потом будет подан ужин! Очень надеюсь, что вы не найдете этот Рождественский вечер скучным! И да, Игорь…, тебя весьма многие искали на разговор.

Прислуга помогла нам снять верхнюю одежду и унесла ее в гардероб, ну а мы направились в главный зал. Однако…

— Я на секундочку, — шепнул я «тетушке» и остановив одну из многочисленных горничных, сновавших здесь повсюду, тихо поинтересовался, — где здесь гостевой туалет.

— Следуйте за мной, пожалуйста, — ответила горничная, девица лет двадцати, облаченная в миленькую униформу.

В туалете.

— Ну что, рыжая злодейка, — улыбнулся я своему отражению в зеркале, — делу время?