История религии. Том 1

Мари Жозеф Пьер Тейяр де Шарден родился в 1881 году в интеллигентной

семье. Христианское воспитание он получил от своей матери, которая в

религиозном отношении была прямой противоположностью своему двоюродному деду

– Вольтеру. В детстве Пьер отличался какой-то особенной любовью к камням,

земле, тайнам природы. Задолго до осмысления Вселенной как "божественной

среды" он уже остро ощущал ее красоту и священность (Grenet P. Ор. cit. P.

59).

В 1892 году Тейяр поступает в колледж Общества Иисуса, а когда через 7

лет оканчивает его, у него уже созрело решение вступить в Орден иезуитов. В

1900 году (в год смерти Вл. Соловьева) Тейяр уже новоначальный член Общества

Иисусова, а через год приносит иноческие обеты. Тейяр продолжает свое

образование, получает ученую степень. Наставники благословляют его на

занятие естественными науками. Так монах становится ученым. Он принимает

участие в экспедиции в Египет, где его окончательно пленяют геология и

палеонтология. Этим сферам науки он останется верен до конца своих дней.

В мировоззрении Тейяра можно найти следы влияния разных мыслителей,

преимущественно это французские философы. В своих идеях о единстве

человечества он чем-то связан с Огюстом Контом ("Grand Etre"); на

формирование идеи о "точке Омега" несомненно оказало воздействие "Будущее

науки" Ренана; особенно ощутимо влияние Бергсона с его учением о "творческой

эволюции".

В 1911 году Тейяр принимает сан. Его работы в области палеонтологии

соприкасаются с проблемами антропогенеза. Его захватывает волнующая тайна

происхождения человека. Дружба с аббатом Анри Брейлем, ведущим французским

палеонтологом, приводит его на позиции эволюционного понимания

антропогенеза.

В 1914 году монах-ученый мобилизован в армию в качестве санитара.

Фронтовая жизнь вводит его в мир особых переживаний: В эссе "Ностальгия

фронта" (1917) он говорит о том значении, которое имеет для души

соприкосновение с опасностью, трагедией. смертью. Оно дает чувство

значительности, величия жизни, помогает преодолеть пошлый и будничный взгляд

на вещи. Тейяр - романтик, романтик в самом высоком и серьезном значении

слова. Для него весь окружающий мир, вся природа, все люди горят

переливающимся пламенем вселенских тайн. Он чувствует свою неразрывную связь

с материей, страдает от ее разрушимости и непрочности и находит высшее ее

утверждение в пронизывающем ее Духе.

В годы войны он уже много пишет, пытаясь выразить открывающееся ему

видение мира. Демобилизовавшись, Тейяр получает дипломы по ряду отраслей

естествознания, а в 1922 году защищает диссертацию по палеонтологии. С 1920

по 1923 год он преподает в парижском Католическом институте на кафедре

геологии. В 192Л году происходит важнейшее событие в жизни Тейяра. Он

оставляет преподавание и принимает участие в большой экспедиции в Азию.

С этого времени в течение многих лет ученый делит со своими спутниками

трудности полевой работы. Он проходит по древним путям Монголии, изучает

геологию Китая, вместе с Блэком и Пэем открывает кости синантропа в

Чжоу-коу-тяне, странствует по Индии, Бирме, Яве, Африке, Америке. В какой-то

степени эти путешествия сыграли для Тейяра ту же роль, что и путешествие на

"Бигле" для Дарвина. В соприкосновении с миром нетронутых пустынь, в

непосредственном изучении людей и природы вдали цивилизации, в прослеживании

путей эволюции на окаменелостях, извлеченных из земли своими руками,

формировалось миросозерцание Тейяра. Во время экспедиций, оставаясь лицом к

лицу с первозданным безмолвием пустынь, он переживал часы глубоких

космических прозрений. Вселенная все более и более открывалась ему как

божественная Плоть, как участница мирового таинства. Там он написал

"Вселенскую литургию", полную вдохновения и пронизанную ясновидением

космоса. Это удивительные молитвы, родственные по духу творениям великих

мистиков. Он видит Бога, одухотворяющего весь мир, и приникает к Нему,

полный доверия и любви: "Искрящееся Слово, пламенная Мощь, Ты, Который

замесил такое множество, чтобы вдохнуть в него Твою жизнь, о прошу Тебя,

опусти на нас свои могучие руки, свои заботливые руки, свои

всеприсутствующие руки, руки, которые не касаются ни там, ни здесь в отличие

от рук человека, но которые... одновременно касаются нас во всем, что есть

самого широкого и самого сокровенного в нас и вокруг нас..." ("Hymne de

l'Univers". P. 28).

Тейяра в его скитаниях окружали люди, нередко далекие от его веры или

равнодушные к религии. Он был свободен от той кабинетной атмосферы, которая

могла бы исказить для него перспективу мира. Даже в годы второй мировой

войны он смотрел на Европу с "птичьего полета" своей далекой Азии. Это,

правда, лишило его опыта европейской трагедии, но в то же время позволило

шире смотреть на человечество в целом.

С 1926 года жизнь Тейяра омрачают сложные отношения с Орденом. По

мнению руководства, он стал переходить рубеж собственно науки и углубляться

в теоретические построения сомнительного характера. Его эволюционизм казался

им слишком прямолинейным и опасным для богословия. Многие выражения Тейяра

действительно были двусмысленными. Его слог поэта-ученого, несколько

напоминающий слог Бергсона, не всегда способствовал точности и ясности

мысли. Он любил смелые метафоры, но порой они могли вводить в заблуждение.

Не желая вторгаться в богословскую область, он иногда не считался с ней, и