История Рима от основания Города

(7) Вопреки ожиданию война в Этрурии шла вяло; но тем временем новые союзники, пиценты, принесли известия о другой войне, которая при стольких потерях с обеих сторон недаром внушала большие опасения: самниты, дескать, берутся за оружие и намерены возобновить войну, к тому же подстрекают они и самих пицентов. (8) Пицентов отблагодарили и обратили свои домыслы от Этрурии к Самнию. (9) К тому же в Городе из-за дороговизны хлеба было неспокойно и нужда непременно дошла бы до крайности, если бы не заботы Фабия Максима (так во всяком случае пишут те, кому угодно называть его эдилом этого года), сумевшего дома в распределении хлеба, заготовке и подвозе продовольствия49 так же показать себя, как он многократно делал это на поле брани и в походах.

(10) В этом году по неизвестной причине началось междуцарствие; интеррексами были Аппий Клавдий и следом за ним Публий Сульпиций. Последний провел консульские выборы и объявил консулами Луция Корнелия Сципиона и Гнея Фульвия50.

(11) В начале года к новым консулам явились посланники луканцев с жалобою на самнитов: не сумев уговорами склонить луканцев к военному союзу, самниты вторглись в их земли, чтобы одной войною принудить их к другой. (12) Луканцы же куда как сыты своими прежними ошибками и преисполнены ныне решимости все вынести и все стерпеть, лишь бы не нанести снова ущерба римскому народу51. (13) Послы молили отцов-сенаторов принять луканцев под свое покровительство и защитить их от насилия и разбоя, чинимого самнитами; что же до них самих, то хотя их верность римлянам уже доказана самой войною с самнитами, они тем не менее готовы дать заложников.

12. (1) Сенат совещался недолго; все сошлись на том, что с луканцами следует заключить договор, а от самнитов потребовать возмещения. (2) Луканцам был дан благоприятный ответ, с ними торжественно заключили договор и послали фециалов передать самнитам приказ убираться с союзнических земель и выводить войско из луканских владений. Навстречу фециалам самниты выслали своих гонцов, и те сообщили, что фециалам не уйти невредимыми, появись они хоть в одном из советов Самния. (3) Когда о таком узнали в Риме, отцы высказались за войну с самнитами, а народ приказал начать ее52.

Консулы поделили меж собою военные области: Сципиону досталась Этрурия, Фульвию – самниты, и оба они отправились. в разные стороны каждый на свою войну. (4) Сципион ожидал затяжной войны, похожей на прошлогоднюю, но у Волатерр путь ему преградил готовый к бою отряд. (5) Битва продолжалась большую часть дня с немалыми для обеих сторон потерями, и когда наступила ночь, не было еще ясно, в чьих руках победа. Но наутро обнаружилось, кто победитель и кто побежденный: под покровом ночи этруски покинули лагерь. (6) Римляне, построенные для битвы, видя, что противник ушел, уступив им победу, двинулись к лагерю и заняли его – без людей, зато с богатой добычею: он ведь не только служил этрускам долговременной стоянкой, но и покинут был в спешке. (7) После этого Сципион53 отвел войска в земли фалисков и, оставив в Фалериях обоз с небольшой охраною, отправился налегке с отрядом воинов грабить вражеские владения. (8) Мечом и огнем истребляется все вокруг, и со всех сторон римляне везут добычу. После себя они оставляют врагу не только опустошенные поля, но и пепелища крепостей и поселений, только от осады городов, куда страх согнал этрусков, они воздержались.

(9) Консул Гней Фульвий под Бовианом дал в Самнии славное сражение, увенчавшееся несомненной победою. Потом он пошел приступом на сам Бовиан и захватил его, а немного спустя захватил и Ауфидену.

13. (1) В том же году во владения эквиколов вывели поселение Карсеолы54. (2) Консул Фульвий справил триумф над самнитами. Перед консульскими выборами прошел слух, что этруски и самниты набирают огромные войска, (3) что во всех советах открыто бранят этрусских старейшин за то, что не сумели на любых условиях вовлечь галлов в войну, и самнитских начальников попрекают тем, что против римлян пошли с войском, набранным для войны с луканцами. (4) Так что враги поднимались на войну вместе со своими союзниками и борьба с ними предстояла далеко не равная.

(5) Хотя консульства в тот год добивались прославленные мужи, но при такой опасности взоры всех обратились к Квинту Фабию, который вообще не искал должности, а, видя, к чему все идет, прямо заявил о своем отказе; (6) зачем, мол, тревожат его, старика55, пресытившегося уже и трудами, и наградами за эти труды? Уже нет былой крепости у тела его и духа, да и самой Судьбы ему надо опасаться: как бы не показалось какому-нибудь божеству, что ее к нему благосклонность чрезмерней и постоянней, чем это возможно в делах человеческих. (7) Слава его стала вровень со славою его предков, и он рад видеть, как слава других равняется с его собственной; нет в Риме недостатка ни в почетных должностях для доблестных мужей, ни в доблестных мужах для этих должностей.

(8) Такая скромность еще больше воодушевила всех, кто столь оправданно ратовал за Фабиево избрание. Тогда в надежде, что уважение к законам охладит их пыл, Фабий велел прочесть вслух закон, по которому в течение десятилетия не разрешалось избирать консулом одно и то же лицо56. (9) Голос читавшего был едва слышен в поднявшемся шуме, а народные трибуны принялись заверять, что тут не будет никакого препятствия: они-де предложат народному собранию освободить Фабия от подчинения законам. (10) Фабий, однако, упорно отказывался: для чего же проводить законы, которые обходят сами их создатели? Уже не законы повелевают, а законом! (11) И тем не менее народ начал голосовать и в каждой центурии57 голоса неизменно подавали за консула Фабия. (12) Тогда, побежденный наконец единодушием сограждан, он сказал: «Да будут угодны богам, квириты, и нынешние и грядущие дела ваши! И раз уж вы хотите, чтобы со мною все было по-вашему, то и сами окажите мне милость при выборах моего товарища. (13) Я прошу вас сделать консулом вместе со мною Публия Деция – мужа, которого мне довелось узнать при дружном исполнении нами консульства58, мужа, достойного вас, достойного и своего родителя59 ». Представление сочли основательным, и все остальные центурии назвали консулами Квинта Фабия и Публия Деция.

(14) В тот год многих граждан эдилы привлекли к суду за владение большими земельными угодиями, чем дозволялось законом60; оправдаться почти никому не удалось, и на неумеренную алчность была накинута крепкая узда.

14. (1) Пока новые консулы – Квинт Фабий Максим и Публий Деций Мус (отправлявшие должность первый в четвертый раз, а последний – в третий) [297 г.] обсуждали, (2) кто возьмет на себя самнитского противника, а кто – этрусского, какие силы понадобятся для ведения той и другой войны и кому из вождей какая из войн больше подходит, (3) из Сутрия, Непеты и Фалерий прибыли посланцы с донесением, что народы Этрурии совещаются, как бы добиться мира; и тогда военный удар всей тяжестью обрушился на Самний.

(4) Чтобы облегчить подвоз продовольствия и держать врага в неведении о направлении удара, консул Фабий, выйдя из Города, повел войско в Самний через Соран, а Деций – через владения сидицинов.

(5) Достигнув вражеских границ, оба консула отпустили свои отряды грабить поля; лазутчики меж тем разбрелись еще дальше, чем грабители, (6) так что врагам, собравшим свои силы у Тиферна в замкнутой со всех сторон долине, чтобы напасть сверху на римлян, едва они туда вступят, эта их ловушка не удалась. (7) Укрыв обоз в безопасном месте и оставив при нем небольшой отряд, Фабий предупредил воинов, что надо ждать нападения, выстроил их в каре и подвел к упомянутым засадам неприятеля. (8) Тогда самниты потеряли надежду смутить римлян внезапностью нападения, а видя, что дело оборачивается открытым противоборством, и сами предпочли схватиться с врагом, как положено – в боевом строю. Так что, надеясь не столько на себя, сколько на случай, они спускаются на ровнее место. (9) Но даже в открытом бою они представляли для римлян известную опасность, потому что сюда были стянуты все поголовно бойцы из всех самнитских племен, а, может быть, еще и потому, что в решительной схватке мужество их удесятерилось.

(10) Видя, что враги стоят стеной, Фабий приказал военным трибунам – сыну своему Максиму61 и Марку Валерию, с которыми он выступил в первые ряды, отправиться к конникам и сказать, (11) что пришла пора коннице спасать общее дело, и пусть они сегодня приложат все силы, чтоб сохранить за собою славу непобедимого сословия; (12) в пешей битве враг стоит неколебимо, и вся надежда теперь на удар конницы. С обоими юношами он был одинаково приветлив, называл их по именам и осыпал похвалами и обещаниями. (13) И все-таки оставались опасения, что даже этой испытанной силы будет недостаточно, поэтому Фабий решил, если сила не поможет, прибегнуть к хитрости. (14) Он приказывает легату Сципиону вывести из боя гастатов62 первого легиона и кружным путем, как можно незаметней, идти с ними к ближним горам; затем незаметно взобраться на горы и внезапно показаться в тылу у врага.

(15) Всадники под предводительством трибунов неожиданно выехали перед знамена, но среди врагов они произвели переполох не многим больший, чем среди своих. (16) Стремительному натиску конных турм63 противостоял неколебимый строй самнитов, и нигде не удавалось ни потеснить его, ни прорвать; когда эта попытка осталась безуспешной, всадники, отступив за знамена, покинули поле боя. (17) Тут враги приободрились и не выстоять передовому отряду в столь длительном противоборстве, не заступи по приказу консула второй ряд место первого. (18) Свежие силы сдержали перешедших уже в наступление самнитов, и в это самое время знамена показались на горе и раздался боевой клич. Страх, не сообразный с опасностью, охватил самнитов, (19) а тут еще Фабий закричал, что это идет к ним его товарищ, Деций, да и сами воины зашумели в радостном возбужденье: вон, мол, второй консул, вон – его легионы! (20) И эта ошибка, столь счастливая для римлян, внушает самнитам ужас и желание спасаться бегством: ничего ведь они так не боялись, как удара по ним, измотанным в сражении, свежего, нетронутого второго войска. (21) Врагов было перебито меньше, чем обычно при такой победе, потому что в бегстве они рассыпались во все стороны; убито было три тысячи четыреста человек, взято в плен около восьмисот тридцати, военных знамен захвачено двадцать три.