История России в занимательных рассказах, притчах и анекдотах IX - XIX вв

— Если бы даже, кроме меня, знала мои планы хотя бы одна моя шляпа, то и ее я бы немедленно сжег.

практике русской геральдики известны случаи, когда дворянин, получая титул, менял девиз, стараясь сохранить основной смысл его прежнего родового девиза. Наиболее ярко видно это на примере великого Суворова.

Девиз дворян Суворовых гласил: «Вера, наука, честь». Когда же за победу над турками, произошедшей на реке Рымник 11 сентября 1789 года, Суворов был пожалован «графским Российской империи достоинством» с добавлением к фамилии Суворова приставки «Рымникский», то ему повелено было иметь девиз: «За веру и верность». Однако впереди его ждал новый титул — князя Суворова-Ита-лийского, преподнесенный старому воину в конце его жизни 8 августа 1799 года за совершение беспримерного в истории похода в Италию и Швейцарию. И тогда Суворов, уже как князь Италийский, снова переменил девиз, который теперь звучал так: «За веру и ревность».

итул Александра Василье-

вича Суворова в конце его жизни был короче титула Потемкина, но едва ли менее значительным. Вот он: «Граф Суво-ров-Рымникский, князь Италийский, граф Священной Римской империи, фельдмаршал русской и австрийской армий, генералиссимус русских сухопутных и морских сил, великий маршал пьемонтских войск, наследственный принц Сардинского королевского дома, кузен короля, гранд короны, кавалер всех русских и многих иностранных орденов».

Шесть рассказов о детстве и юности Михаила Илларионовича Кутузова

(S/бервое, что помнил Миша Кутузов — это как однажды подвел его отец к жеребенку по имени Игрунок и разрешил дать тому кусочек сахара. Жеребенок был маленький, большеголовый, на тонких ножках, но Мише он показался высокой и крупной лошадью, потому что двухлетний мальчик головой едва доставал до его живота.

Миша хорошо запомнил гладкую гнедую шерстку Игрунка и его круглый, черный, пугливый глаз. А когда Игрунок взял с ладони мальчика сахар, то Миша почувствовал, что губы жеребенка были мягкими, влажными и ласковыми. Потом Миша частенько угощал жеребенка сахаром.

А еще через год отец усадил Мишу на спину Игрунка и, придерживая сына за пояс, велел взять в руки повод.

Игрунок покосился на мальчика большим умным глазом и тихонечко двинулся с места, понимая, что седок еще мал и везти его нужно с осторожностью. Пяти лет Миша уже вовсю носился на Игрунке по округе.

Жили Кутузовы в большом барском доме в селе Федоровском, куда приезжали из большого города Петербурга на все лето. Однажды, когда Мише шел уже седьмой год, отец дал ему записку и попросил свезти в соседнее село к знакомым помещикам по фамилии Ганнибал. Путь был неблизкий — верст двенадцать. Перед отъездом Миши отец повел сына к себе в кабинет. Там он открыл конторку и достал большую картонную папку. Развязав тесьму, вынул сложенную вчетверо, наклеенную на холст карту и расстелил ее на столе.

К этому времени Миша уже научился читать и писать, знал таблицу умножения, начал рисовать, но еще не занимался географией. Отец Миши — Илларион Матвеевич Кутузов — служил военным инженером и потому прекрасно знал математику, искусно чертил планы и карты, мог построить дом в три этажа или даже целую крепость, навести мост через самую широкую реку, отыскать место, где под толстым слоем земли скопилась вода, и выкопать там колодец. И план этот, конечно, нарисовал он сам. Отец подвел Мишу к карте и сказал, что это окрестности села Федоровского, а затем показал соседние деревушки и усадьбы, поля и рощи, ручейки и речки.

Поля были раскрашены в зеленый цвет, речки, пруды и озерца — в синий, черные ниточки дорог бежали от одной деревни к другой, а маленькие березки и осинки, дубки и елочки указывали, какие деревья растут в лесах. И овраги были обозначены на карте, и болота, и луга, и мельницы, и мосты через речки. Окружала все это пространство толстая красная полоса.

— Что это? — спросил Миша.

И отец ответил:

— Красная полоса — это граница владений наших, а внутри нее — наши деревни и земли. В них живут принадлежащие нам мужики и бабы. Это наши имения, сын мой. А за красной полосой владения других помещиков, таких же дворян, как и мы.

Он ногтем провел по дороге, что уходила из Федоровского наверх — на север — и, пересекая границу, убегала дальше, и добавил:

— В двух верстах к северу от границы имений наших живут Ганнибалы. Вот туда-то и надобно будет доставить письмо.

Миша, несказанно гордясь поручением, тотчас же отправился в путь и теперь все, что видел вокруг, как бы примерял к карте, которая осталась в кабинете отца.

Ехал он в имение к Ганнибалам с большим интересом. Рассказывали, что его хозяином был генерал. Да не такой, как все другие, а чернокожий.

Миша никогда его не видел, очень хотел хотя бы раз на него взглянуть, но когда привез записку, то оказалось, что генерала нет дома и пришлось отдать записку какой-то барыне, такой же, как и все вокруг, — белокожей, голубоглазой, русоволосой.

Так и не довелось Мише в этот раз увидать диковинного генерала, но он не огорчился, потому что по дороге увидел немало интересного: пасеку на опушке черного леса, диких коз, которые вышли из леса и, не боясь его, щипали сено из сметанных стогов, странников, что брели куда-то с медными кружками на поясе, а на кружках Миша прочитал: «На построение храма».

(З^горое воспоминание из тех, что чаще других приходили к нему, — прогулка с отцом по Петербургу, где Миша родился и жил осенью, зимой и весной, возвращаясь в конце лета из Федоровского.

Гуляя с Мишей по городу, отец рассказывал ему о строительстве мостов и устройстве плотин и запруд, показывал разные дома и дворцы и объяснял, чем один дом или дворец отличается от другого. Для того чтобы Миша хорошо запомнил все увиденное и услышанное, отец, когда приходили они с прогулок домой, велел ему рисовать несколько разных домов и подписывать под каждым, в каком стиле дом построен, кто его архитектор, из каких частей дом состоит.

А однажды в погожий осенний день привел отец мальчика в крепость, что стояла на острове. Была она главным укреплением города и называлась Петропавловской.

Отец и сын прошли под гулкими сводами бастиона и оказались на тесном дворе, окруженном со всех сторон толстостенными крепостными зданиями и высокой кирпичной стеной. Кругом, куда ни глянь, был гранит, валуны, камни, кирпичи, и даже земля оказалась покрытой крупными серыми булыжниками.

Прямо напротив ворот, в которые они вошли, находились еще одни ворота, а за ними — еще один двор. В середине двора стоял собор Петра и Павла с высоким золоченым шпилем, а со всех сторон собор окружали бастионы, дома и стены крепости.

Один из бастионов был в строительных лесах. Возле него Миша заметил небольшую группу рабочих и какого-то важного военного в шляпе с плюмажем, при шпаге с золоченым эфесом, в мундире с золотыми обшлагами.

— Инженер-генерал Абрам Петрович Ганнибал, — сказал отец, перехватив взгляд Миши, и, поправив треуголку, быстро пошел к генералу.

«Да ведь это наш сосед по имению», — догадался Миша, услышав знакомую фамилию.

Их сосед был знаменит не только тем, что справедливо почитался лучшим военным инженером России. Не меньшую известность приобрел он и тем, что был единственным в стране чернокожим генералом.