История России. XX век. Как Россия шла к ХХ веку. От начала царствования Николая II до конца Гражданской войны (1894–1922). Том I

В 1903 г., на II съезде РСДРП (проходил в Брюсселе и Лондоне) раскололись и сами «ортодоксы». Расхождения проявились по вопросу о том, как строить партию. Ряд социал-демократов ратовал за свободный союз единомышленников, не связанный жесткой партийной дисциплиной. Против них выступил Ленин, настаивавший на строгой, практически военной, централизации. «Единственным серьезным организационным принципом для деятелей нашего движения должна быть: строжайшая конспирация, строжайший выбор членов, подготовка профессиональных революционеров… Для избавления от негодного члена организация настоящих революционеров не остановится ни перед какими средствами», – настаивал он уже накануне съезда в работе «Что делать?». При выборах центральных партийных органов большинство съезда проголосовало за ленинцев. Это дало им возможность назвать себя большевиками. Их противники получили название меньшевиков. Вскоре ленинцы оказались в меньшинстве, но название большевиков за собой сохранили на долгие годы.

После этого Ленин обосновал свою, отличную от плехановской, тактику в революционном движении: российская буржуазия по своему классовому положению не способна довести собственную революцию до конца. Последняя примет характер народной революции при главенстве (гегемонии) политической партии «пролетариата», но ее решительная победа приведет не к «пролетарской диктатуре», а к «революционно-демократической диктатуре пролетариата и крестьянства», то есть к совместной власти этих двух общественных групп («классов»). Рабоче-крестьянская диктатура очистит страну от средневековья для широкого и быстрого развития капитализма, укрепит «пролетариат» в городе и деревне и откроет возможности для перевода революции на социалистический этап. Победа буржуазно-демократической революции в России почти неминуемо вызовет сильнейший толчок к социалистической революции на Западе, а эта последняя не только оградит Россию от опасности реставрации, но и позволит русскому «пролетариату» в относительно короткий срок прийти к безраздельной власти.

Рассуждения Ленина о союзе «пролетариата» с крестьянством были не более чем уловкой, направленной на привлечение к блоку с большевиками возможных попутчиков из числа крестьянских партий. На самом деле практическое воплощение его концепции могло привести только к чисто большевицкой диктатуре: ведь, по мысли Ленина, «рабочая партия» должна была установить гегемонию уже в ходе демократической революции, «навязать свою волю большинству, победить его». Понятно, что после победы отказываться от власти она бы не стала.

Если европейские социалисты и русские «меньшевики» понимали военную терминологию революции большей частью только как образ социального противоборства, то Ленин и формируемая им партия воспринимали ее буквально – как военную, вооруженную войну классов, в которую рабочих поведут их «генералы» – профессиональные революционеры. После победы «пролетариата» побежденные классы подлежали, по убеждению Ленина, полному порабощению и физическому уничтожению, как, впоследствии, низшие расы – по учению Гитлера.

Нетерпение и революционную экзальтацию Ленина меньшевики считали крайне опасными для дела реального социализма. В конце 1904 г. он за попытку формирования в РСДРП параллельных, верных ему структур был исключен из состава ЦК. Однако Ленин упрямо гнул свою линию: его экстремистская фракция, превращенная им в радикально-заговорщическую организацию, спаянную круговой порукой и жесточайшей дисциплиной, стремилась захватить власть в России любыми способами.

Литература:

Н. А. Бердяев. Истоки и смысл русского коммунизма. M., 1990.

L. Schapiro. The Communist party of the Soviet Union. L., 1960.

А. И. Спиридович. История большевизма в России. Париж, 1922.

1.1.20. Национальный вопрос и национальные движения

К началу ХХ в. на территории Империи проживало около 200 народов и этнических групп, совокупно составлявших 128,2 млн. человек (по переписи 1986–1897 гг.). Основными из них были: русские (которых тогда именовали великорусы) – 44,3 % населения, украинцы (малорусы) – 17,8 %, поляки – 6,3 %, белорусы – 4,7 %, евреи – 4,1 % и народы, говорящие на тюркских языках: татары, башкиры, казахи, киргизы и др. – 10,8 %.

Поскольку прочным объединяющим фактором была православная вера, украинцев и белорусов тогда не особенно отличали от великорусского населения. Но в любом случае Российская Империя была страной многонациональной. При том многие из народов Империи жили на своих исторических землях, имели свою, часто древнюю, культуру, высокую литературу, в прошлом составляли особые независимые государства. Народы неславянского племени, жившие в России, именовались инородцами. Российское законодательство под именем инородцев разумело некоторые племена, которые по правам состояния и по управлению были поставлены в особое положение – преимущественно монгольские, тюркские и финские, а также евреев. Термин инородец был термином правовым и не нёс в то время никакого негативного смысла.

Хотя русские (включая в себя все три этнические восточнославянские народности) составляли абсолютное большинство населения Империи, распределялись они по ее частям крайне неравномерно. В 50 губерниях Европейской России русских было 80,05 %, в Царстве Польском – 6,72 %, на Кавказе – 33,96 %, в Сибири – 80,91 % и в Средней Азии – 8,91 %. При этом в ряде европейских губерний русские составляли также меньшинство населения – в Казанской 38,4 %, Уфимской – 38,2 %, Бессарабской – 27,8 %, Ковенской – 7,8 %, Курляндской – 5,7 %, Лифляндской – 5,4 % и Эстляндской – 5,0 %. В Эриванской губернии русские составляли всего 1,6 % населения, в Сыр-Дарьинской области – 3,0 %, Самаркандской – 1,6 %, Ферганской – 0,6 %.

Во многих частях Империи компактно проживали различные племена инородцев, составлявших большинство в одной или нескольких губерниях. Так, поляки составляли 71,8 % населения 10 губерний Царства Польского, латыши (1,4 млн. человек) заселяли Курляндию, южную половину Лифляндии и западную часть Витебской губернии (Инфлянту), литовцы (1,7 млн) – Ковенскую, Виленскую и часть Сувалкской губернии, армяне (1,2 млн) составляли большинство в Эриванской (53,2 %), значительную часть населения в Елисаветпольской (ныне Гянджа) губернии (33,3 %), тюркские народы составляли большинство населения Уфимской – 55,1 % и Казанской – 54,3 % губерний Европейской России, около 60 % – в Бакинской и Елисаветпольской губерниях Кавказа и от 80 до 95 % населения областей Средней Азии, грузины (1,4 млн) составляли абсолютное большинство в Тифлисской и Кутаисской губерниях и в Батумской области. В Финляндии 98 % населения составляли коренные народы этой страны – финны (2,4 млн) и шведы (0,3 млн). 1,8 млн. немцев широко расселились по всей Империи, хотя коренными своими землями продолжали считать губернии Балтийского края.

В вероисповедном отношении 69,4 % считали себя православными, 11,1 % – мусульманами, 9,1 % – католиками, 4,2 % – иудаистами, 4,0 % – лютеранами, 1,8 % – старообрядцами, 0,9 % – армяно-григорианами, 0,3 % – буддистами.

Национальная политика России во многом отличалась от колониальной политики ведущих европейских держав, грубо эксплуатирующих вновь присоединенные территории. В Российской Империи, напротив, окраины, включенные в Империю из военно-стратегических соображений, зачастую развивались быстрее, чем центральные районы. Так, на Кавказе, по записке С. Ю. Витте от 23 июля 1901 г., казенные расходы на душу населения без военных расходов составили 6 руб. 31 коп., а в среднем по Империи – 5 руб. 84 коп. Позднее диспропорция еще увеличилась. Окраины оставались финансово убыточными, но они рассматривались как стратегически необходимые территории, за обладание которыми не жалко платить цену.

Мнение историка

«Территориальная экспансия привела к тому, что Россия превратилась в многонациональную империю, а русские – в непривилегированное национальное меньшинство… Нерусские были значительно шире, чем русские, представлены среди людей квалифицированных профессий. Жизненный уровень русских был одним из самых низких в Империи». – Б. Н. Миронов. Социальная история России. СПб., 2000. Т. 1. – С. 47.

Правительство вовсе не стремилось насильственно подавлять национальную самобытность – язык, обычаи и религию, хотя ситуация сильно отличалась от царствования к царствованию и от народа к народу. В силу конкретных политических причин, а порой и личных симпатий или антипатий монарха, положение тех или иных народов Империи становилось порой очень тяжелым, национальный и исповедный гнет – с трудом выносимым, но в это же время иные народы и исповеданья практически не ощущали тягот и ущемлений, но, напротив, пользовались широкими возможностями для быстрого культурного и хозяйственного развития.