История российского терроризма
Шрифт:
– Я выйду на площадь,— говорил Гапон,— и если царь принял нашу
просьбу, махну белым платком, если же нет, махну красным платком,
и начнется народный бунт!
На революционные деньги напечатали огромное количество листовок: поход к царю назначался на 9 января. Царь же с семьей был в Царском Селе.
Петиция начиналась словами: «Государь, воззри на наши страдания...» Кончалась требованием Учредительного собрания.
Гапон закусил удила:
– Мы скажем царю, что надо дать народу свободу. И если
Для правительства было два выхода: ликвидировать движение силой, арестовав руководителей, или убедить царя выйти к народу и успокоить его. Царь и собирался это сделать, но его родственники и особенно великий князь Владимир Александрович категорически возражали. Именно великий князь руководил войсками 9 января.
Накануне на заседании совета министров охранное отделение представило будущее шествие как мирную депутацию, с семьями, иконами, царскими портретами. Но все-таки войска решено было вызвать, они заняли ночью позиции на улицах близ дворца.
Утром 9 января, морозным днем, толпы рабочих двинулись к царскому дворцу. В гуще с высоко поднятым крестом шествовал Гапон. Рядом с ним держался Ротенберг.
К 11 часам манифестация достигла речки Таракановки. Мост был занят солдатами. Показался кавалерийский разъезд. Толпа расступилась и сомкнулась вновь. Тогда рота, охранявшая мост, направила на людей ружья. Прозвучал рожок, и грянул залп. Видимо, солдаты приняли звук рожка за сигнал к действию.
Послышались крики, стоны. Толпа шарахнулась назад, оставив на снегу убитых и раненых.
Прозвучал второй залп. Рутенберг уже при сигнале рожка повалил Гапона на снег. Опытный террорист, он был готов ко всему.
– Жив?
– Жив,— прошептал Гапон.
Они побежали свободными улицами, и в каком-то дворе Рутенберг, вынув из кармана ножницы, остриг Гапону волосы и бороду. Гапон снял рясу.
Рутенберг привел его, рыдающего, на квартиру Максима Горького. Там Гапон отсиделся некоторое время, и его переправили за границу. Уже вечером, успокоившись, он сочинил воззвание к народу, где поднимал «братьев, спаянных кровью», к восстанию. Оно было отпечатано в огромном количестве и распространялось эсерами по всей России.
Перед самим дворцом тоже собралась толпа. После неоднократных требований разойтись командир дал приказ стрелять.
Итоги «кровавого воскресенья» — 130 убитых и около 300 раненых.
За границей Гапона встречали как героя. Он предпринял попытки объединить под своим началом левые партии, но это, конечно, было смешно. Гапон составлял революционные воззвания, отправлял их в Россию. За книгу воспоминаний «История моей жизни» он получил довольно много денег. К тому же, деньгами ему помогали разные партии.
Гапон стал навещать Монте-Карло, кутить... Появились и девочки...
О. Минор рассказывал, как они с Гапоном сидели на балконе гапоновской квартиры в Женеве, и пришел Ленин. Он отозвал Гапона, они
пошептались, и Гапон, вынув из бумажника пачку денег, отдал ее Ленину. Тот ушел, очень довольный.Воспользовавшись амнистией 1905 г., Гапон приезжает в Россию. Установив контакт с департаментом полиции, он, получив 30 тысяч рублей, начинает создавать рабочие организации. Но ему не повезло: кассир сбежал с деньгами.
Полиция требовала от Гапона сведений о «Боевой организации», но их у запутавшегося «народного вождя», увы, не было. И Гапон предложил полиции подкупить Рутенберга, который, как он полагал, знал много. Гапон запросил у департамента пятьдесят тысяч: по двадцать пять — себе и Рутенбергу. Но полиция уже разочаровалась в Гапоне, и он не получил ничего.
Эсерам все явственнее становится провокаторская роль Гапона. Азеф от имени ЦК предлагает Рутенбергу ликвидировать его. Может быть, Азеф боялся, что Гапон узнает об участии Азефа в убийстве Плеве и великого князя Сергея Александровича?
Революционный суд должен был состояться в Териоках на даче.
— Если это все правда, что вы говорите,— заявили Рутенбергу рабочие,— то мы его убьем без решения партии. Он нас вел, мы за ним шли и ему верили... Но мы боимся, что темная рабочая масса обвинит нас, как действующих под давлением врагов Гапона. Он — герой в их глазах, и они только тогда не будут иметь сомнений в его предательстве, когда мы, рабочие, в этом лично убедимся.
Приехал Гапон. Они с Рутенбергом отправились в лес кататься. Вместо извозчика сидел один из рабочих.
Гапон был откровенен. От имени полиции он обещал Рутенбергу большие деньги, уверял, что в партии ни о чем не догадаются...
Так рабочие убедились в предательстве Гапона.
Оставалось провести приговор восполнение. В Озерках, пригороде Петербурга, наняли дачу. Рабочие спрятались в одной из комнат. Рутенберг встречал Гапона.
—Вот это я понимаю! — воскликнул тот.— Ты всегда такое место
найдешь, что ни одна собака не догадается!
По словам одного из сидевших в соседней комнате, дело происходило так.
Двадцать пять тысяч — хорошие деньги,— говорил Гапон.— И потом Рачковский прибавит еще. Нужно сперва выдать четырех человек из «Боевой организации».
– А если мои товарищи узнают? — спросил Рутенберг.
– Они ничего не узнают. Поверь мне, Рачковский — такой умный человек, что он сумеет все это устроить. Уж на него можно положиться.
Свидетель из соседней комнаты разбирал не весь разговор, но и этого было достаточно.
– А если я, например, выдам тебя? — сказал Рутенберг. — Если я открою всем глаза на тебя, что ты служишь в охранном отделении?
– Пустяки! — возразил Гапон.— Кто тебе в этом поверит? Где твои свидетели, что это так? А потом я всегда смогу тебя самого объявить в газетах провокатором или сумасшедшим. Ну-ка, бросим об этом. Перейдем лучше к делу.
Они собрались выйти прогуляться, и тут Гапон заметил одного из рабочих, спрятавшегося за дверью на лестнице. Гапон бросился к нему, схватил за горло и с ужасом закричал Рутенбергу:
—Мартын! Он все слышал! Его надо убить!
Потом, обращаясь к рабочему, заговорил торопливо: