История русской литературы в четырех томах (Том 3)
Шрифт:
Такая точка зрения получила широкое распространение в либеральной критике о Тургеневе, ее высказывали Анненков и Дудышкин. Последний в 1857 г. выступил на страницах "Отечественных записок" со статьей, в которой критиковал Тургенева за то, что его герои не гармонируют с обстановкой, т. е. не приспосабливаются к ней, и поэтому превращаются в "лишних людей".
Н. Г. Чернышевский в статье "Русский человек на rendezvous" (1858) проблему положительного героя связал с революционным делом. Критики-эстеты не могли принять злую и меткую характеристику российского либерализма, содержащуюся в статье Чернышевского. В ней они узнали самих себя. В 1858 г. П. В. Анненков в статье "Литературный тип слабого человека" выступил против концепции положительного героя у автора статьи "Русский человек на rendezvous". Внешне Анненков выразил согласие с Чернышевским, а в действительности противопоставил ему типично либеральную программу. Он отверг необходимость "героических личностей", "цельных характеров", "доблестных мужей". Они России не нужны, не от них следует ждать обновления жизни.
Борьба развернулась и вокруг первых произведений Л. Н. Толстого. В 1855 г. П. В. Анненков, сравнивая Толстого с Тургеневым, пришел к выводу, что создатель автобиографической трилогии "избегнул <...> пятен современной литературы" гоголевского направления. [30] В 1856 г. Дружинин написал статью, посвященную повестям "Метель" и "Два гусара". Здесь Толстой был объявлен "бессознательным представителем той теории свободного творчества, которая одна кажется нам истинной теориею всякого искусства". [31] В. Боткин пытался совместно с Дружининым взять Л. Н. Толстого под свое идейное влияние и подготовить его для борьбы с Чернышевским. Боткин стремился увести Толстого от жизни "толпы", от вопросов современности. Как и в случае с Тургеневым, лагерь революционной демократии вел борьбу за Толстого против его советчиков-либералов. Чернышевский считал, что для Толстого будет лучше, если удастся сблизить его с "Современником". В этом плане Чернышевский смотрел и на свои критические статьи о произведениях Толстого (""Детство и отрочество" гр. Л. Н. Толстого"; ""Военные рассказы" гр. Л. Н. Толстого", 1856).
Либеральная критика пыталась оказать воздействие и на таких писателей как Островский, Гончаров, Писемский и Салтыков-Щедрин. Но несмотря на все свои усилия, она не смогла возглавить литературное движение. В конечном счете никто из больших писателей-реалистов не пошел за Дружининым или Григорьевым. Островский уже в середине 50-х гг. освободился из-под влияния идей "москвитянинского" кружка и стал активным сотрудником сперва "Современника", а затем "Отечественных записок" Некрасова и Щедрина. Гончаров был глубоко не удовлетворен восторженными отзывами "аристархов" [32] о его мастерстве словесной живописи, так как ждал не оценок частностей, а общего осмысления своего романа "Обрыв". Решительно разошелся с "эстетической" критикой уже в 50-е гг. и Л. Н. Толстой. Крайне противоречивыми были отношения Тургенева с лагерем либеральных эстетов. Тургенев первоначально резко отрицательно высказался об "Эстетических отношениях искусства к действительности" Чернышевского и в этом сошелся с Дружининым. Однако позже автор "Отцов и детей" высоко оценил литературно-критическую деятельность идейного вдохновителя "Современника", считая, что в его статьях видна "струя живая", что Чернышевский "понимает <...> потребности действительной современной жизни". [33]
Идеологи революционно-крестьянской демократии - Чернышевский и Добролюбов - в первых же своих выступлениях провозгласили требование: передовая русская литература должна следовать великим заветам Белинского и Гоголя, развивать их. В историко-литературной работе 1855-1856 гг. "Очерки гоголевского периода" Чернышевский подчеркнул, что "гоголевское направление <...> до сих пор остается в нашей литературе единственным сильным и плодотворным". [34] С этой точки зрения Чернышевский и Добролюбов подходят, например, к "Обломову", к комедиям Островского и к первым произведениям Толстого. Особенно наглядно указанная точка зрения нашла свое выражение в их статьях о "Губернских очерках" Н. Щедрина. Но критики-революционеры видят в его очерках не простое следование реалистическим принципам Гоголя, а их обогащение.
Вопрос о необходимости нового этапа в жизни русской литературы после Гоголя Чернышевский поставил в программной статье "Не начало ли перемены?" (1861), посвященной сборнику рассказов писателя-демократа Н. Успенского. В статье подведены итоги развития литературы предшествующего периода и выдвинуты новые задачи, соответствующие сложившейся к 1861 г. революционной обстановке в России. Статья Чернышевского "Не начало ли перемены?" имела значение литературно-политического манифеста, определившего актуальные задачи литературы и передовой демократической интеллигенции в свете перспектив революционно-освободительной борьбы в пореформенные десятилетия. Естественно, что она вызвала острую и продолжительную полемику, которая шла не только в первые годы после выступления Чернышевского (статьи Ф. Достоевского, 1861; Е. Эдельсона, П. Анненкова и А. Головачева, 1864, и др.) и касалась не только творчества В, Успенского. Она получила отражение в журналистике на протяжении всего периода 60-х гг. (статья Н. Щедрина "Напрасные опасения", А. Скабичевского "Живая струя", П. Ткачева "Разбитые иллюзии", 1868; Е. Утина "Задачи новейшей литературы", 1869, и др.) и перешла в полемику по общему вопросу о демократической беллетристике 60-х гг. в целом.
Характерна литературная позиция Достоевского. Он издавал журналы "Время" (1861-1863) и "Эпоха" (1864-1865), которые развивали "почвеннические" взгляды. Столпами "почвенничества" были (помимо самого Достоевского) А. Григорьев и Н. Страхов. В журнале "Время" Достоевский опубликовал свою статью "Г-н -бов и вопрос
об искусстве", которая была направлена против общественно-эстетической программы революционной демократии. Достоевский звал к всеобщему примирению сословий. Россию - эту, по его убеждению, страну классового мира - он противопоставлял революционной Европе, раздираемой классовыми противоречиями. Достоевский и в подборе сотрудников своих журналов стремился встать выше борющихся "партий". На страницах "Времени" печатались А. Майков, Л. Мей, А. Апухтин, Я. Полонский, а рядом - Н. Щедрин, Н. Помяловский, А. Плещеев.Достоевский откликнулся на статью Чернышевского "Не начало ли перемены?". В декабрьской книжке журнала "Время" появилась без имени автора его статья "Рассказы Н. В. Успенского", в которой формула Чернышевского о "правде без всяких-прикрас" рассматривалась как вредное направление искусства, ведущее его к превращению в "фотографическую машину". Автор дал свое, "почвенническое" толкование творчества Успенского. В противовес Чернышевскому и Добролюбову Достоевский утверждал, что "идея смирения перед народом", сознание того, что "мы еще не доросли до понятия о народе", должна "одушевить описывателей народного быта". Это и поставит их "на верный и плодотворный путь". Однако беда писателей, а также и всей русской интеллигенции состоит в том, что эта идея "не вошла во всеобщее сознание и потребность", что привело к "отчуждению от родной почвы". [35]
"Современник" в 1861 -1865 гг. решительно выступил против "почвеннических" идей журналов Достоевского. Большую роль в этой полемике сыграл М. Антонович, критик-демократ, автор статей "О духе "Времени" и о г. Косице, как наилучшем его выражении", "Любовное объяснение с "Эпохой"". В полемике принял участие в 1863 г. и Н. Щедрин ("Отрывок из полемической статьи", памфлет "Журнальный ад"). "Современник", в противовес журналам Достоевского, звал интеллигенцию к сближению с народом не во имя смирения пред ним, а ради подготовки к преобразованию всей его жизни.
В конце 50-х гг. в критике выступил Д. И. Писарев. Он не принимал прямого участия в той полемике, которая развернулась по вопросу о гоголевском и пушкинском направлениях, а также вокруг статьи Чернышевского "Не начало ли перемены?". Не участвовал он и в полемике между "Современником" и журналами Достоевского. Но в своих статьях он высоко оценивал гоголевское, как тогда говорили, "отрицательное" направление в литературе. Писарев стал постоянным сотрудником журнала "Русское слово". В первые полтора года в нем господствовало либеральное направление. В июле 1860 г. его основатель Г. Кушелев-Безбородко передал редакцию журнала писателю-демократу Г. Е. Благосветлову, а в конце этого же года в журнал пришел и Писарев, ставший вскоре идейным его вдохновителем. "Русское слово" превратилось в демократический орган и открыто объявило себя союзником "Современника". Журнал сыграл видающуюся идеологическую роль как боевой орган русской демократии, решительно выступавший против крепостничества, против самодержавия и всесилия чиновников, против либерализма, идеализма ж реакции в литературе, против теории "искусства для искусства". Впервые в русской печати "Русское слово" высоко оценило письмо Белинского к Гоголю (рецензия Благосветлова на сочинения Белинского). Журнал пропагандировал естественные науки, технический прогресс, связь искусства с насущными потребностями трудовых народных масс. На страницах "Русского слова" выступали видные деятели литературы: М. Михайлов, Марко Вовчок, Г. Успенский, Ф. Решетников. А. Писемский, И. Никитин, А. Плещеев, Д. Минаев и другие, а из публицистов и критиков - Д. Писарев, В. Зайцев, Н. Соколов, Н. Шелгунов, А. Щапов, П. Лавров.
Смысл деятельности Д. Писарева оставался, при всех его ошибочных увлечениях, революционно-демократическим и революционно-просветительским, что подтверждается его памфлетом на брошюру наемника самодержавия Шедо-Ферроти (барона Ф. Фиркса), оклеветавшего Герцена. В писаревской статье прозвучал откровенный призыв к ликвидации династии Романовых и петербургской бюрократии. За это мужественное выступление Писарев поплатился четырьмя годами заключения в Петропавловской крепости. Но Писарева не следует и отождествлять с Чернышевским и Добролюбовым. В отличие от них он не был "мужицким" демократом-социалистом, идеологом крестьянской революции. С этим связаны слабые стороны в воззрениях Писарева, его колебания в понимании роли народных масс и революционных методов борьбы, переоценка им значения интеллигенции, так называемых "реалистов", и естественнонаучных знаний и т. п. Эти слабые стороны сказались и в эстетических, литературно-критических позициях Писарева.
Развернувшаяся по почину Н. Щедрина ("Наша общественная жизнь") и В. Зайцева ("Глуповцы, попавшие в "Современник"") полемика 1864-1865 гг. между "Современником" и "Русским словом" [36] по очень важным литературно-эстетическим и общественным вопросам (об "Отцах и детях", о "Грозе", об эстетических воззрениях Чернышевского и его романе "Что делать?", о творчестве Салтыкова-Щедрина) показала известное понижение идейного уровня в деятельности передовой интеллигенции в условиях спада революционного движения в стране. Чернышевского в "Современнике" сменил М. А. Антонович, который и принял наиболее активное участие в споре с "Русским словом". Характерна, например, полемика между журналами о втором издании диссертации Чернышевского "Эстетические отношения искусства к действительности" (1865). [37] М. Антонович первым отозвался в "Современнике" на это издание. Он в общем верно судил об эстетических взглядах Чернышевского, хотя в его статье "Современная эстетическая теория" нет того революционного пафоса, который был так присущ автору "Эстетических отношений...".