История русской литературы второй половины XX века. Том II. 1953–1993. В авторской редакции

5 октября 1952 года открылся ХIХ съезд ВКП(б), на котором сделал доклад Г. Маленков, наследник Сталина. Только Маленков мог продолжить линию партии по улучшению народного благосостояния, на развитие науки и культуры, на развитие промышленности и сельского хозяйства, товаров народного потребления, только Маленков скажет то, о чём так много думал Сталин. И действительно, в докладе много было сказано о будущем развитии страны, рост производства средств производства будет увеличен на 80, рост производства предметов потребления – на 65 процентов. Но дело не только в этом, в докладе прозвучали тревожные нотки: «Дело в том, что в связи с победоносным окончанием войны и крупными хозяйственными успехами в послевоенный период в рядах партии развилось некритическое отношение к недостаткам и ошибкам в работе партийных, хозяйственных и других организаций. Факты показывают, что успехи породили в рядах партии настроения самодовольства, парадного благополучия и обывательской самоуспокоенности, желание почить на лаврах и жить заслугами прошлого. Появилось немало работников, которые считают, что «мы всё можем», «нам всё нипочем», что «дела идут хорошо» и незачем утруждать себя таким малоприятным занятием, как вскрытие недостатков и ошибок в работе, как борьба с отрицательными и болезненными явлениями в наших организациях. Эти вредные по своим последствиям настроения захлестнули часть плохо воспитанных и неустойчивых в партийном отношении кадров. Руководители партийных, советских и хозяйственных организаций нередко превращают собрания, активы, пленумы и конференции в парад, в место для восхваления, в силу чего и недостатки в работе, болезни и слабости не вскрываются и не подвергаются критике, что усиливает настроения самодовольства и благодушия. В партийные организации проникли настроения беспечности. Среди партийных, хозяйственных, советских и других работников имеет место притупление бдительности, ротозейства, факты разглашения партийной и государственной тайны. Некоторые работники, будучи увлечены хозяйственными делами и успехами, начинают забывать о том, что всё ещё существует капиталистическое окружение и что враги Советского государства настойчиво стремятся заслать к нам свою агентуру, использовать в своих грязных целях неустойчивые элементы советского общества» (Маленков Г.М. Отчётный доклад ХIХ съезду партии о работе Центрального Комитета ВКП(б). М., 1952. С. 138–139).

После смерти И.В. Сталина крупные политические лидеры не раз вспоминали его личность, сложную, глубокую, противоречивую. В декабре 1959 года Уинстон Черчилль, выступая в палате общин, дал характеристику Сталину: «Он был выдающейся личностью, импонирующей нашему жестокому времени того периода, в котором протекала вся его жизнь… Большое счастье для России, что в годы тяжёлых испытаний её возглавлял гений, непоколебимый полководец И.В. Сталин… Он создал и подчинил себе огромную империю… Сталин был величайшим, не имеющим себе равных в мире диктатором. Он принял Россию с сохой и оставил её оснащённой атомным оружием. Нет, что бы ни говорили о нём, – таких история и народы не забывают… Сталин был человеком необычайной энергии, несгибаемой воли, резким, жёстким, беспощадным… которому я, воспитанный в английском парламенте, не мог ничего противопоставить… Сталин обладал большим чувством юмора и сарказма, а также способностью ясно выражать свои мысли. Сталин писал свои речи сам. В его произведениях всегда звучала исполнительская сила. Эта сила была настолько велика в Сталине, что он казался неповторимым среди руководителей всех времён и народов. Сталин произвёл на нас величайшее впечатление. Его вляние на людей неотразимо… Он обладал глубокой, лишённой всякой паники, логически осмысленной мудростью, был непревзойдённым мастером находить пути выхода из самого безвыходного положения. В самые критические моменты несчастья и торжества оставался одинаково сдержанным, никогда не поддавался иллюзиям. Сталин был необычайно сложной личностью» (цит. по: Емельянов Ю.В. Сталин: на вершине власти. М.: Вече, 2003. С. 525–526).

Но Сталин совершил одну стратегическую ошибку, может быть, и не одну, оставив после себя Политбюро из жаждущих борцов за власть, то «осиное гнездо», которое и погубило Советскую империю. Он оставил как преемника Г.М. Маленкова, но власть после смерти Сталина вскоре захватил Н.С. Хрущёв, крестьянин по происхождению, не получивший должного образования, сложный, противоречивый, хитрый, ловкий интриган, который совершил множество ошибок, и против крестьян, и против религии, провозгласил себя «самодержцем», утвердил свой «культ личности», за что через десять лет был снят со своего поста, оставив после себя много противоречивых решений, много хорошего, но много и плохого, путаного, много нареканий и возмущений, и в области крестьянства, и в области религиозных верований, и в области общественной и литературной жизни.

И эта противоречивость существенно отразилась на культуре, науке, литературных произведениях.

Литературные портреты

Иван Сергеевич Шмелёв 3 октября (21 сентября) 1873 – 24 июня 1950

Родился в купеческой семье старообрядцев, которая строго соблюдала религиозные праздники. Прадед Иван Шмелёв ещё до нашествия Наполеона с молодой женой Устиньей покинул свои Гуслицы и обосновался в Москве на Калужской улице. Здесь был построен дом, где спустя семьдесят лет и родился Иван Сергеевич Шмелёв, который затем в своих произведениях опишет быт и обычаи купеческой семьи, опишет прабабку Устинью, даст яркий портрет своего деда и отца. Сергей Иванович женился на купеческой дочери Евлампии Гавриловне Савиновой, один за другим пошли дети – Софья, Мария, Николай, Сергей, Иван, Екатерина. Жили в достатке, принимали гостей и сами ходили в гости, оделяли бедных и неимущих. Жизнь отца, Сергея Ивановича, трагически оборвалась в 1880 году, когда он на необъезженной лошади упал и зацепился за стремя, а после этого скончался от сотрясения головного мозга. Семилетний Иван вместе с братьями и сёстрами получил благословение от умирающего отца 26 сентября 1880 года, в день Иоанна Богослова:

«…Мы сбились к изразцовой печке и смотрели на зелёные ширмы, за которыми был отец. На покрытом свежей скатерью столике лежали вынутые из кивотиков образа. Над ширмами на стене, над изголовьем дивана, горели в настеннике две свечи…

– Дети здесь… благослови их, Серёженька… – сказала матушка…

Отец выговорил чуть слышно:

– Не вижу… ближе… ощупаю…

Я знал… сейчас будет важное – благословение, прощание, прощание.

Слыхал от Горкина: когда умирают родители, то благословляют образом, на всю жизнь» (Шмелёв И. Лето Господне. Шмелёв И.С. Собр. соч.: В 5 т. М. 2004. Т. 4. С. 361).

Евлампия Гавриловна с помощью старшего приказчика Василия Косого вошла в дела, ей помогали две старших сестры Ивана, тётка. Прежнего благополучия не утратили. До гимназии с Иваном занимались приглашённые педагоги. Кругом были крестьяне, рабочие, купцы, от них Иван Сергеевич, обладавший феноменальной памятью, усвоил острый, богатый и неповторимый русский язык, которым свободно пользовался в своих сочинениях. В частном пансионе Шмелёв хорошо усвоил французский язык, чтение, арифметику. Получил образование в гимназии, очень много читал западных и отечественных писателей, увлекался чтением настолько, что начал отставать по геометрии и другим предметам. Писал стихи, поэмы, был интересным рассказчиком. Посещал театры, увлёкся музыкой, часами слушал игру своей сестры Марии, влюбился в её подругу голубоглазую Зосю, что вызвало иронические насмешки Марии и Зоси. Ему нравились девочки и женщины, проблема пола заговорила в нём с особой силой. В 1891 году он познакомился с будущей женой Ольгой Александровной Охтерлони. Отец – генерал Александр Александрович Охтерлони, участник обороны Севастополя во время Крымской войны 1854 года, выходец из шотландского аристократического рода, мать – дочь обрусевшего немца. Но вот, готовясь к выпускным экзаменам в гимназии, Иван Шмелёв вдруг представил перед собой события прошедшего лета, отложил Овидия и за вечер написал «большой рассказ», название которого как бы явилось само собой – «У мельницы». В «Русском обозрении» рассказ был напечатан в июле 1895 года. Потом, поступив на юридический факультет Московского университета, испытывал всё время большую тягу к литературе и искусству. Свадьба Ивана и Ольги состоялась 14 июля 1895 года в имении в селе Трахоньево в 70 верстах от Москвы. Ольга, как человек глубоко религиозный, уговорила Ивана Шмелёва поехать на Валаам посмотреть старинные места, побывать у монахов, увидеть их подлинную жизнь. Иван Шмелёв был потрясён простотой и скромностью монахов и всё увиденное и продуманное описал в серии очерков. Получилась любопытная книга, которую он предложил издать в «Русском обозрении», но там, прочитав, настаивали по цензурным соображениям изъять из рукописи около 30 страниц. Страницы эти были дороги Ивану Шмелёву, и он решил книгу очерков «На скалах Валаама» издать за свой счёт, но из этого ничего не вышло: цензор князь Н.В. Шаховской выбросил из книги 27 страниц «порнографии». Книга вышла в феврале 1897 года получила две положительные рецензии в «Русском богатстве» и в «Русской мысли» и отрицательную в «Новом слове», а после этого Иван Шмелёв надолго отошёл от литературных дел, увлёкшись сначала адвокатской карьерой, а потом получив должность чиновника особых поручений при Министерстве внутренних дел. Почти десять лет занимал должность налогового инспектора, встречаясь с десятками интересных и любопытных людей, объездив чуть ли не всю страну и накопив огромное число сюжетов для будущих повестей и рассказов. В 1897 году родился сын Сергей, потребовалась няня, а когда сын подрос, ему нужна была хорошая гимназия. Трёх тысяч рублей годовых Шмелёвым хватало, но он уже давно чувствовал, что душа его оскудевает, призвание его – быть профессиональным писателем, столько накопилось фактов и наблюдений, а во время чиновничьей службы ему не хватало времени даже на чтение газет. В автобиографии Иван Шмелёв писал: «Семь с половиной лет службы, разъезды по губернии столкнули меня с массой лиц и жизненных положений. Эти семь лет дали мне очень многое, заставили меня перечувствовать и многому дать оценку. Служба моя явилась огромным дополнением к тому, что я знал из книг. Это была яркая иллюстрация и одухотворение ранее накопленного материала. Я знал столицу, мелкий ремесленный люд, уклад купеческой жизни. Теперь я узнал деревню, провинциальное чиновничество, фабричные районы, мелкопоместное дворянство… В тревоге бродил я по тёмным комнатам квартиры по вечерам. Надо бросить это нудное чиновничье прозябание… И властно стояло в душе моей: надо, надо! Сломать, переломить эту пустую дорогу и идти, идти… на волю…» (Шмелёв И.С. Собр. соч.: В 5 т. Т. 1. М., 2004. С. 20).

В один вечер написал рассказ «К солнцу», послал его в журнал «Детское чтение», потом ещё рассказ, большую повесть. Когда это всё было напечатано, Шмелёв бросил службу.

Один за другим появляются рассказы и повести «Служители правды» (1906), «По спешному делу», «Вахмистр», «Жулик», повесть «Распад» в журнале «Русская мысль», в журнале «Трудовой путь» рассказы «Иван Кузьмич» (1907), «Гражданин Уклейкин» (1908), «В норе» (1909), «Под небом» (1910), «Под горами» (1910), «На том берегу» (1911). Из Владимира переехали в Москву в 1907 году, поселились на Полянке. Стал сотрудничать с газетами «Русские ведомости», «Биржевые ведомости», «Киевская мысль», «Русь», крупные вещи печатал в журналах «Русское богатство», «Современный мир», «Русская мысль». Появляется извечная тема отцов и детей, распад старых отношений, возникновение новых, конфликты, ссоры, вплоть до самоубийства. И всё это было показано в ярких образах и превосходным русским языком.

Эти повести и рассказы заметили Короленко и Горький, критик А. Горнфельд. В январе 1910 года А.М. Горький, прочитав рассказы «Гражданин Уклейкин», «В норе» и повесть «Распад», писал: «…эти вещи внушили мне представление о Вас как о человеке даровитом и серьёзном. Во всех трёх рассказах чувствовалась здоровая, приятно волнующая читателя нервозность, в языке были «свои слова», простые и красивые, и всюду звучало драгоценное, наше русское, юное недовольство жизнью. Всё это очень заметно и славно выделило Вас… из десятков современных беллетристов, людей без лица» (Горький М. Собр. соч.: В 30 т. 1955. Т. 29. С. 107). Книга рассказов и повестей 1906–1910 годов И. Шмелёва вышла в октябре 1910 года в издательстве «Знание».

Подводя творческие итоги раннего Ивана Шмелёва, В. Львов-Рогачевский озаглавил свою статью «Художник обездоленных» (Современный мир. 1912. № 11. С. 308–321). Писал Иван Шмелёв эти произведения в хорошем настроении: «Это настроение я назову – чувством народности, русскости, родного. Окончательно это чувство во мне закрепил Толстой. Его «Казаки и «Война и мир» меня закрутили и потрясли. И помню, закончив «Войну и мир», – это было в шестом классе, я впервые почувствовал величие, могучесть и какое-то божественное, что заключено в творениях писателей. Писатель – это величайшее, что есть на земле и в людях. Перед словом писатель я благоговел. И тогда, не навеянное уроками русского языка, а добытое внутренним опытом, встали передо мной как две великие грани Пушкин и Толстой», – писал он в своей автобиографии. (Шмелёв И.С. Собр. соч.: В 5 т. Т. 1. С. 17).

Иван Шмелёв начал набирать свою силу как художник в то время, когда новые течения в литературе были на пике своей популярности. Его считали «старовером». Шмелёв видел недостатки и провалы этих новых течений: «Национальны должны быть, по-моему, темы. – Писал он 10 апреля 1910 году одному из своих единомышленников. – Как национальна должна быть и литература, последнее время в молодых представителях своих ушедшая в какой-то тупик. Что сейчас национального, своего, родного в Андрееве, таланте большом? А в Сологубе? И в других? Под творениями их могут подписаться и англичанин и француз. Свидетельствует ли это о гениальности? Нет, это свидетельствует об обезличении литературы, об отсутствии у них основы, целостности, души живой. Или уж так далеко ушло время Пушкина, Гоголя, Тургенева, Толстого, Короленко, Чехова… Или уже пропало народа и наше… Потеряли и плоть, и кровь и облеклись в ткани холодных умозаключений, и страшных андреевских вопросов, и мистических переживаний, и легенд сологубовских? И быт пропал, и потерял народ свои жгучие боли, стремления, свои преступления, и перестали тискать и гнать, и родная природа погасила свои краски? Не по-прежнему в душах бродит и бурлит… и куда делась русская женщина? Не вся же она перелилась в бледно-больное отображение женщин Сологуба, этой клеветы на женщину? В страстно трепетную женщину – предмет притязаний Санина? Ведь это восковые фантазии кабинетных беллетристов, проезжающих из Питера в Ялту и обратно» (Сорокина О. Московиана. Жизнь и творчество Ивана Шмелёва. М., 2000. С. 58).

И эти мысли – лишь подтверждение всех его произведений, национальных и по форме, и по характерам, и по описаниям природы. В это время Иван Шмелёв и начал работать над повестью «Под музыку», опубликованной в 1911 году в сборнике «Знания» под названием «Человек из ресторана», которое писатель принял по совету А.М. Горького, и сделавшей имя автора знаменитым.

Самый чуткий к новинкам в литературе, К. Чуковский писал 23 октября 1911 года автору повести, что об этой поразительной повести весь Петербург кричит, все восхищаются, за последние десять лет не было ничего подобного. В критической статье «Русская литература» Корней Чуковский дал развёрнутую характеристику повести «Человек из ресторана»: «Реалист, «бытовик», никакой не декадент и даже не стилизатор, а просто «Иван Шмелёв», обыкновеннейший Иван Шмелёв написал, совершенно по-старинному, прекрасную, волнующую повесть, то есть такую прекрасную, что всю ночь просидишь над нею, намучаешься и настрадаешься, и покажется, что тебя кто-то за что-то простил, приласкал или ты кого-то простил. Вот какой у этого Шмелёва талант! Это талант любви. Он сумел так страстно, так взволнованно и напряжённо полюбить тех Бедных Людей, о которых говорит его повесть, – что любовь заменила ему вдохновение. Без неё – его рассказ был бы просто «рассказ Горбунова», просто искусная и мёртвая мозаика различных лакейских словечек, и в нём я мог бы найти тогда и подражание Достоевскому, и узковатую тенденцию («долой интеллигентов!»), и длинноты, и сентиментальность. Но эта великая душевная сила, которую никак не подделаешь, ни в какую тенденцию не вгонишь, она всё преобразила в красоту. Рассказ для меня – безукоризнен, я бы в нём не изменил ни черты, даже самые его недостатки кажутся мне достоинствами» (Ежегодник газеты «Речь» за 1911, 1912 гг. С. 441, см. также: Шмелёв И.С. Собр. соч.: В 5 т. Т. 1. С. 5).