История русской литературы XIX века. Часть 3: 1870-1890 годы
Шрифт:
Вообще в чувстве скучающей купеческой жены к приказчику больше зова плоти, чем томления сердца. Однако страсть, захватившая Катерину, безмерна. "Она обезумела от своего счастья", ей "без Сергея и час лишний пережить уже невмоготу стало". Любовь, взорвавшая пустоту существования героини, приобретает характер разрушительной силы, сметающей все на своем пути. Она "теперь готова была за Сергея в огонь и в воду, в темницу и на крест".
Прежде не знавшая любви, Катерина наивна и доверчива в своем чувстве. Впервые слушающая любовные речи, "отуманенная" ими, она не ощущает затаившейся в них фальши, не способна разглядеть в поступках возлюбленного заданной роли.
Для Катерины любовь становится единственно возможной жизнью, кажущейся ей "раем". И в этом земном раю героине открывается дотоле не видимая ею красота: и яблоневый цвет, и чистое голубое небо, и "лунный блеск, дробящийся о цветы и листья деревьев",
Но какой яркой, неистовой выступает Катерина на фоне бесцветно-лакейского Сергея. В отличие от возлюбленного она не отступится от своей исступленной любви ни у позорного столба, ни на арестантском этапе. Перед читателями вырастал невероятный по силе и смыслу характер героини, заключавшей в себе самой причину и следствия любви-катастрофы и сполна испившей чашу такой любви, или, как сказал Лесков о своей Катерине Измайловой – "совершающей драму любви".
Однако у этого невероятного женского характера оказывается и невероятно страшный итог: душевный тупик, ведущий к смерти без раскаяния, когда Катерина увлекает за собой ненавистную соперницу Сонетку в водные валы, из которых глядят на нее убиенные свекор, муж и Федя.
"Житие" Домны Платоновны
В отличие от Катерины Измайловой, безудержно рвущейся к абсолютной независимости от сковывающих ее волю жизненных обстоятельств, Домну Платоновну ("Воительница") нимало не стесняет "волшебница-столица", преобразившая вчерашнюю "нелепую мценскую бабу" в предприимчивую "петербургскую деятельницу". Как это произошло, автор предоставляет рассказать самой превращенной. Тем самым характер Домны Платоновны вырастал по мере развертывания ею картин своего столичного житья-бытья.
Развивая традиции натуральной школы, Лесков показывает, насколько не защищена героиня от "страшной силы петербургских обстоятельств". Не случайно, какие бы истории ни рассказывала автору Домна Платоновна, в них "она всегда попрана, оскорблена и обижена". Но, с другой стороны, на деле испытавшая, что "нынешний свет" "стоит на обмане да на лукавстве", героиня учится выживать в нем, вооружившись его же моралью. Прежде всего Домна Платоновна овладела главным светским искусством – "лицом своим уметь владеть, как ей угодно", открывшим двери и тайны многих петербургских домов, выгодных для ее предприятий. Быстро, ловко, напористо вершит она свои многообразные дела: от продажи мебели и надеванных дамских платьев до приискивания невест и женихов, незамедлительно снискав репутацию нужного в различных кругах человека.
Она из тех, кого "ждут, в семи домах ждут". И это не случайно. По мысли писателя, в героине живет особая любовь к своему занятию, которая превращает удачливую сваху, мастерицу приватных дел, в артистическую, творческую натуру. Но даже искренняя увлеченность делом не мешает Домне Платоновне в условиях "петербургских обстоятельств" быть изворотливохитроумной, корыстной, а главное, откровенно-циничной. Особенно выразителен в этом отношении ее комментарий по поводу состояния "Лекадинки", глубоко переживающей свое первое свидание с богатым сожителем: "Холеной неженке первый снежок труден". Вполне очевидно, что власть "страшной силы петербургских обстоятельств" вызывает коренное изменение внутреннего мира лесковской героини. В беседах с автором Домна Платоновна неоднократно упоминает о свойственных ей простоте и "добрости", но эти ее качества существенно деформировались в атмосфере "нынешнего света". Что такое "добрость" Домны Платоновны, об этом недвусмысленно свидетельствует участие свахи в судьбе оступившейся молодой женщины "Лекадинки". Она не находит лучшего и верного способа помочь несчастной, чем подыскать богатого сожителя, от которого, как считает Домна Платоновна, та сможет получить деньги, необходимые для возвращения к мужу. При этом доброжелательница абсолютно уверена в благородстве и бескорыстии собственного совета и "непроходимой глупости госпожи Лекадинки".
Несмотря на то, что автор повести из бесед с героиней вынес немало наблюдений и догадок об особенностях ее сложной и противоречивой натуры и предложил читателям попутные комментарии самобытного и незаурядного характера собеседницы, тем
не менее она приберегла для него главное о себе знание под самый занавес своей жизни. То, что в конечном итоге открылось в Домне Платоновне, нивелировало представление о всемерной уласти "петербургских обстоятельств" над героиней и обнаружило качество, которое станет определяющим в характерах лесковских героев. Власть натуры всегда будет в них сильнее власти обстоятельств. Полюбив молодого и непутевого Валерку, Валерочку, Домна Платоновна предстала во всей мощи, силе индивидуальности человеческой природы, перекрывающей социальные нормы поведения, и вслед за Настей-песельницей, Катериной Измайловой продолжила ряд лучших художественных образов Лескова.Ранняя проза Лескова со всей очевидностью свидетельствовала, что в русскую литературу пришел большого таланта писатель. Однако, как известно, не все было просто уже в начальные литературные годы у такого своеобразного человека, каким был Лесков.
Ситуация наивысшего напряжения, когда от молодого литератора отвернулись буквально все, была связана с его неосторожной статьей о петербургских пожарах ("Северная пчела", 30 мая 1862), в которой Лесков потребовал от градоначальника назвать настоящих "поджигателей" Апраксина и Щукина дворов, связав свое требование со слухами о том, что якобы в поджогах участвовали студенты. Передовые круги расценили лесковское выступление как провокационное. Лескова обвинили в натравливании органов власти на студентов. Обвинение это поддержал и герценовский "Колокол". Последствия случившегося оказались для Лескова крайне тяжелыми: участие в передовой русской печати стало для него невозможно.
"Отомщевательные романы"
Три месяца Лесков отбивался от сыпавшихся на него обвинений, а затем, не выдержав, бежал за границу; там он задумал роман, которым хотел расквитаться со своими обидчиками, излить накопившуюся горечь, высказаться по многим злободневным вопросам современности. Роман получился очень личностным и желчным, с массой карикатурных лиц на людей 60-х годов. Позже Лесков прямо назовет роман "Некуда" "историческим памфлетом".
Вот уже чего он никогда не умел делать, так это одолеть свой крутой нрав. В результате, сам того не предполагая, Лесков, к тому времени автор "Язвительного", "Овцебыка", "Жития одной бабы", чуть позже "Воительницы", "Леди Макбет Мценского уезда", на двадцать лет обеспечил себе непризнание в литературе, и это было, по словам Ю. Нагибина, "его трагедией, его адом".
Роман "Некуда" (1864) и последовавшие за ним "Обойденные" (1865) и "На ножах" (1870–1871) относят к разряду типично антинигилистических романов. В одном ряду с ними стоят "Взбаламученное море" А. Ф. Писемского, "Марево" В. П. Клюшникова, "Кровавый пуф" В. В. Крестовского, "Современная идиллия" В. П. Авенариуса. Современное литературоведение вслед за Л. Гроссманом [108] предлагает называть произведения этого типа "полемическими романами" (Н. Старыгина) [109] . И действительно, такое обозначение более полно отражает их содержание, поскольку, например, лесковские романы содержат в себе не просто отрицание нигилизма, но изучение и анализ этого явления в достаточной мере объективные.
108
Гроссман Л. Н. С. Лесков. Жизнь. Творчество. Поэтика. M., 1945. С. 132–144.
109
Старыгина Н. Н. Образ человека в русском полемическом романе 1860-х годов. M.; Йошкар-Ола. 1996.
В "полемических романах" Лескова отразилось в целом свойственное писателю стремление исследовать состояние русской жизни в расстановке ее общественных сил, борьбе идей, смене умонастроений, поколений, появлении новых типов людей. Что же касается непосредственного осмысления эпохи 1860-х годов, то здесь Лескова глубоко занимала проблема отношения общества к решению вопроса о путях исторического развития России, и главное, о способах ее социального обновления. Полагая единственно возможным и необходимым поступательно-эволюционное совершенствование русского общества путем реформ, писатель выразил свой скепсис по поводу революционного движения начала 1860-х годов, которое протекало, по его твердому убеждению, при отсутствии революционности в народных массах. Отсюда в лесковских романах 60-х годов на героев – участников или сторонников этого движения – ложится тень трагической обреченности. Но прежде мотив обреченности борьбы с неправым социальным миропорядком был представлен Лесковым в повести "Овцебык", написанной в Париже незадолго до романа "Некуда".