История русской литературы XIX века. В 3 ч. Ч. 1 (1795—1830)

Само по себе пародийное освещение романтических клише не может служить основанием для отнесения того или иного произведения по ведомству реализма, поскольку романтики также пародировали свои собственные стереотипы, но что такой путь к реализму для Пушкина характерен, сомнений нет.

188

Мелетинский Е.М. Историческая поэтика новеллы. М., 1990. С. 232.

189

Мелетинский Е.М. Историческая поэтика новеллы. С. 233—234. Автор имеет в виду работу: J.Van der Eng. Les r'ecits de Belkin. J. van der Eng, van Holk, I.M. Meyer. The Tales of Belkin by Puskin. The Hague. Paris, 1968.

190

Тюпа В.И. Аналитика художественного. C. 114. См. также: Берковский Н.Я.

О «Повестях Белкина» (Пушкин 30-х годов и вопросы народности и реализма). — В кн.: О русском реализме XIX в. и вопросах народности литературы: Сб. статей. М. ; Л., 1960. С. 118 («“Повести Белкин” — эскиз будущего большого русского романа — народного романа, с чертами новой эпичности»). По мысли Н.Я. Берковского, Пушкин шел не к роману европейского типа, а к русскому типу романа-эпопеи Льва Толстого. С.М. Шварцбанд утверждал: «Жанровое образование, избранное автором “Повестей Белкина”, предстает как роман» (Жанровая природа «Повестей Белкина» A.C. Пушкина. В кн.: Вопросы сюжетосложения. Вып. 3. Рига, 1974. С. 142).

191

Мелетинский Е.М. Историческая поэтика новеллы. С. 233.

192

Мелетинский Е.М. Историческая поэтика, новеллы. С. 123—124.

193

Берковский Н.Я. О «Повестях Белкина». С. 108—109.

194

Там же. С. 111.

195

Тюпа В.И. Аналитика художественного. С. 127.

196

Там же. С. 129.

197

Тюпа В.И. Аналитика художественного. С. 127—130. Е.М. Мелетинский также подчеркнул значение жанра анекдота в структуре «Повестей Белкина» (и вообще повестей Пушкина): «Анекдот, как мы помним, был у истоков новеллы, и “анекдотичность”, притом совсем необязательно в чисто комическом ключе... укрепляет структуру новеллы на всем протяжении ее истории. Анекдотичность в обоих смыслах, т. е. необычайное происшествие и совмещение несовместимого, особая контрастность, применяется Пушкиным» (Мелетинский Е.М. Историческая поэтика новеллы. С. 233).

198

Шмид Б. Проза Пушкина в поэтическом прочтении: «Повести Белкина». СПб., 1996. С. 184.

199

Архангельский А.Н. Беседы о русской литературе. М., 1999. С. 123.

200

Мелетинский Е.М. Историческая поэтика новеллы. С. 236.

201

Мелетинский Е.М. Историческая поэтика новеллы. С. 231.

202

В. Тюпа усматривает в повести четыре «фазы»: обособление (переезд в новый дом, в незнакомое окружение немецких ремесленников), партнерство (знакомство и застолье с немцами-ремесленниками), отчуждение (сон с похоронами купчихи Трюхиной и клиентами их загробного мира), радостное пробуждение и преображение. (См.: Тюпа В.И. Аналитика художественного. С. 123). Помимо этого, в «Гробовщике» обнаруживают связи с ритуально-мифологическими мотивами: три ухода (переезд на Никитскую; выход в гости; отправление на Разгуляй к покойнице), три возвращения (из гостей, от немцев; от покойницы Трюхиной — во сне; из «загробного мира» сна), три пира (чаепитие дома; застолье у немцев; приглашенье к чаепитию после сна), три искушения (покупка домика за порядочную сумму, расточительство; приглашение на серебряную свадьбу; приглашение выпить за здоровье мертвецов — провокация приглашения мертвых на новоселье), три испытания (чести — Адриан считает свое ремесло столь же честным, как и других; совести — наследник купчихи полагается на совесть Адриана; любви и доброжелательности, проявляемых к мертвецам православным). См.: Там же. С. 139.

203

История блудного сына, рассказанная в Евангелии от Луки (15, 11—32):

Еще сказал: у некоторого человека было два сына; и сказал младший из них отцу: отче! дай мне следующую мне часть имения. И отец разделил им имение. По прошествии немногих дней младший сын, собрав все, пошел в дальнюю сторону и там расточил имение свое, живя распутно. Когда же он прожил все, настал великий голод в той стране, и он начал нуждаться; и пошел, пристал к одному из жителей страны той, а тот послал его на поля свои пасти свиней; и он рад был наполнить чрево свое рожками, которые ели свиньи, но никто не давал ему. Придя же в себя, сказал: сколько наемников у отца моего избыточествуют хлебом, а я умираю от голода; встану, пойду к отцу моему и скажу ему: отче! я согрешил против неба и пред тобою и уже недостоин называться сыном твоим; прими меня в число наемников твоих. Встал и пошел к отцу своему. И когда он был еще далеко, увидел его отец и сжалился; и, побежав, пал ему на шею и целовал его. Сын же сказал ему: отче! я согрешил против неба и пред тобою и уже недостоин называться сыном твоим. А отец сказал рабам своим: принесите лучшую одежду и оденьте его, и дайте перстень на руку его и обувь на ноги; и приведите откормленного теленка, и заколите; станем есть и веселиться! ибо этот сын мой был мертв и ожил, пропадал и нашелся. И начали веселиться. Старший же сын его был на поле; и возвращаясь, когда приблизился к дому, услышал пение и ликование; и, признав одного из слуг, спросил: что это такое? Он сказал ему: брат твой пришел, и отец заколол откормленного теленка, потому что принял его здоровым. Он осердился и не хотел войти. Отец же его, выйдя, звал его. Но он сказал в ответ отцу: вот, я сколько лет служу тебе и никогда не преступал приказания твоего, но ты никогда не дал мне и козленка, чтобы мне повеселиться с друзьями моими; а когда этот сын твой, расточивший имение свое с блудницами, пришел, ты заколол для него откормленного теленка. Он же сказал ему: сын мой! ты всегда со мною, и все мое твое, а о том надобно было радоваться и веселиться, что брат твой сей был мертв и ожил, пропадал и нашелся.

Смысл притчи в том, что младший сын сначала выделяется из общины, а затем обновленным возвращается в нее. Эта история символизирует смерть и новое рождение через преображение. Поэтому мудрость отца заключается не в том, что он предвидел раскаяние сына, а в том, что не препятствовал его уходу. Человеческая ценность того, кто вернулся в отчий дом, самостоятельно пройдя дорогу испытаний, искушений, прегрешений и раскаявшись, оказывается значительно выше человеческой ценности того, кто родительского дома не покидал и сохранял верность уже сложившемуся укладу жизни.

204

Апофеозом семейного счастья Дуни является следующая сцена, заимствованная Белкиным, как заметила A.A. Ахматова, у Бальзака («Физиология брака»). Дуня изображена в ней властительницей чувств Минского: «В комнате, прекрасно убранной, Минский сидел в задумчивости. Дуня, одетая со всею роскошью моды, сидела на ручке его кресел, как наездница на своем английском седле. Она с нежностью смотрела на Минского, наматывая черные его кудри на свои сверкающие пальцы. Бедный смотритель! Никогда его дочь не казалась ему столь прекрасною; он поневоле ею любовался». Когда-то Дуне пришлось умиротворять Минского, который «возвысил было голос и нагайку», — теперь Дуня полновластно владеет сердцем Минского.

205

См.: Турбин В.Н. Пушкин. Гоголь. Лермонтов. Об изучении литературных жанров. М., 1978. С. 75—76.

206

Шмид В. Проза Пушкина в поэтическом прочтении: «Повести Белкина». С. 99.

207

Тюпа В.И. Указ. соч., С. 170.

208

См.: J. van derEng,A.G.F. van Holk, I.M. Meyer. The Tales of Belkin by A.S.Puskin. The Hague — Paris, 1968. P. 9—60, а также: Тюпа В.И. Указ. соч., C. 143.

209

Шмид В. Проза Пушкина в поэтическом прочтении: «Повести Белкина». С. 132.

210

Эта повесть была одним из источников новеллы «Станционный смотритель». См.: Шарыпкин Д.М. Пушкин и «Нравоучительные рассказы» Мармонтеля. В кн.: Пушкин. Материалы и исследования. Т. VIII. Л., 1973.

211

Маранцман В.Г. «<Дубровский>». В кн.: A.C. Пушкин: Школьный энциклопедический словарь. С. 186.