История с продолжением

– Это какие? – спросил Юра, глядя в окно. – Ты про что?

– Да про всё, – ответил Пятый, устраиваясь поудобнее. – Вот, к примеру, про то, что придется обратно ехать где-то через неделю. Про то, что первые дни в “тиме” – всегда самые трудные… это потом втягиваешься, перестаешь замечать… а в самом начале… – он задумался, поморщился.

– Что вначале? – с интересом спросил Юра.

– Вначале тяжело. Чувствуешь гораздо острее, усталость другая, – стал перечислять Пятый. Юра слушал внимательно, он отвернулся от окна и теперь смотрел на Пятого. – Понимаешь, когда ты еще не в ритме “тима”, гораздо сильнее хочется спать… больнее, чувствительность не притупляется примерно десять дней… что еще?… а, конечно. Временами хочется есть.

– Сильно? – спросил Юра.

– Да в принципе не очень, – признался Пятый.

– А почему? – удивился Юра.

– Не знаю, – после секундного молчания сказал Пятый. – Я про это как-то не думал… Юра, скажи мне, только честно – тебе “рабочих” хоть немного жалко? Я не имею в виду Лин и себя, если ты понял.

– Понял, не сомневайся. Скорее всего не жалко, – ответил Юра. – Чего их жалеть-то?

– Живые, – напомнил Пятый.

– Ну и что? – изумился Юра. – Тараканы тоже живые. Они бездушные, понимаешь? Даже дауны какие-нибудь и то лучше…

– Вот значит как… – задумчиво протянул Пятый. – Интересно… ты и про нас Лином тоже так раньше думал?

– Не, про вас я думал хуже, – ответил Юра. – Что вы… – Юра замялся, вопросительно посмотрел на Пятого.

– Ты говори, – подбодрил его Пятый. – Чего уж там, это ни для кого не секрет. По крайней мере я так думаю…

– Что вы… ну, типа, вроде как нечисть, – ответил Юра. – Да так все говорят, ты же знаешь. Ну вот и я тоже так же думал, как все. Я ведь все равно не пойму, какого хрена вы претесь обратно, если вы давно могли бы смыться…

– Я и сам до конца этого не знаю, – задумчиво сказал Пятый. – Так надо, тут уж ничего не сделаешь.

– Да ладно, надо… – скривился Юра. – Я после этого случая понял, что вы никакая ни нечисть, а что вас просто что-то держит там, так? Или обещание какое-то, или что-то типа того, что вы слово дали…

– Пожалуй, что так, – согласился Пятый. – Верно подмечено. Ты не задавайся этим вопросом, Юра, не порть себе нервы. Тебе на это все даже я толком ответить не смогу, хотя… ну, можно сказать, что нас там держит чувство долга. Устраивает такое объяснение?

– Устраивает, – кивнул Юра. – На том и порешим.

В палату вошел Гаяровский.

– Юра, позвольте вас на несколько минут, – попросил он. – Тебе все равно пора отдыхать, Пятый, так что не обессудь. Потом поговорите, ладно?

– Да Господи, о чем речь, – ответил Пятый. – Я только хотел узнать, если можно… Мне тут еще долго лежать?

– Долго, – исчерпывающе ответил Гаяровский. – Во-первых поближе к вечеру мы тебя в двухместную палату отправим, чтобы по ночам давал людям спать, а во-вторых… ладно, об этом позже. Пойдемте, Юра.

Они вышли. Пятый пожал плечами, лег на бок, поплотнее укрылся и через минуту уже спал. Он, конечно, соврал Юре, сказав, что ничего не помнит из ночных событий – он всё отлично помнил. Только говорить про это ему абсолютно не хотелось. Да и о чем тут можно говорить?… О том, как полусонные врачи и квелые от недосыпу медсестры посредством ларингоскопа едва не оставили его без двух зубов, когда интубировали? О том, как эти, с позволения сказать идиоты, поспорили, какая эта тахикардия и не могли придти к правильному выводу – что надо колоть? Что они, похоже, собирались монетку бросать, но тут подошел еще один врач и двумя голосами против одного они сошлись на лидокаине?… Как милая девочка (Пятый как ни старался, но имя ее так и не вспомнил) пропорола ему пару раз вену – кто ее просил это делать?… Есть же поговорка “не умеешь – не берись”. Нет, она взялась, как же… А хуже всего было то, что Пятый понимал – одним приступом это дело не обойдется. Еще он понял, что Гаяровскому это тоже известно – недаром он говорил про отдельную палату. И еще Пятый понял, что Гаяровский догадался о том, в чем истинная причина происходящего. Хорошо это или плохо? Для себя Пятый решил, что хорошо, но ему, естественно, было важно мнение Лина. А тот пока что был незнамо где.

* * *

Гаяровский и Юра шли по коридору в сторону смотровой.

– Юра, у меня у вам просьба, – сказал Гаяровский. – Если возможно, не забирайте Лина, ладно?

– Да зачем он мне нужен? – удивился Юра.

– А глушитель? – сказал Гаяровский. – Он, по-моему, собрался ехать к вам и чинить машину.

– Вот даже как?… – Юра задумался. – Серьезно?

– Куда уж серьезней… а вот и он, – Гаяровский открыл дверь смотровой. – Автомобильный мастер, мать его…

Лин сидел на крашенном белой краской железном столе и качал ногой. Куртка, в которой он приехал, валялась на столе рядом с ним, в пальцах Лина дымилась сигарета, еще одна сигарета торчала у него за ухом.

– Я тебя просил не курить в смотровой, – с порога начал Гаяровский. – Я тебя уже раз десять просил не курить в смотровой! И если ты еще раз тут закуришь, то я…

– Да ладно, – Лин слез со стола, затушил сигарету в раковине, взял свою куртку и повернулся к Юре. – Ну что, поехали? Сейчас я из твоего танка буду машину делать.

– Я как раз тебя хотел попросить, чтобы ты не ехал, – сказал Юра. Гаяровский одобрительно кивнул.

– Ты тут понадобишься, – пояснил Гаяровский. – Я не смогу всю ночь сидеть с ним, понимаешь? Я его сейчас переведу в двухместную, а тебе отдам в ней же вторую койку…

– Еще не хватало! – возмутился Лин. Он решительно сграбастал свою куртку. – Вы что, издеваетесь?! Он же мне спать не даст…

– Я не смогу с ним сидеть всю ночь, – повторил Гаяровский. – А ему станет плохо, ты и сам это знаешь. Поэтому будь любезен остаться.

– Ну хорошо, – проворчал Лин. – Так и быть. Вы моей смерти хотите, изверги… ладно, с вас станется… Ну я тогда на днях подъеду, Юра, как смогу, – сказал он и с обреченным видом направился к выходу из смотровой.

– Ты куда? – с подозрением спросил Гаяровский.

– Как – куда? – с удивлением спросил Лин. – К нему, понятное дело.

– К нему пока не надо, пусть поспит. Ты хоть в курсе, что происходит? – спросил Гаяровский. Лин покачал головой. – Ну, про то, что его звезданули по башке, ты знаешь. Это все, в принципе, уже позади, на снимках никакого криминала нет, но у него какие-то нелады с сердцем. Ночью был приступ…

– Про это я в курсе, меня уже просветили, – ответил Лин, снова усаживаясь на стол. – И про тахикардию, и про всё прочее. Я только не пойму, чем я могу быть полезен? Поясните.

– Я больше чем уверен, что ночью будет еще одни приступ, – сказал Гаяровский.

– Ну будет, ну и что? – Лин вытащил из-за уха вторую сигарету, подумал и сунул ее обратно. – Вы же тут… вот вы и поможете.

– Помочь-то я помогу, но следить будешь ты. И, ради всего святого, заставь ты его поесть! А то ты сам видишь – и завтрак по боку, и обед… Уговори, ты же умеешь.