История великих путешествий. Том 1. Открытие Земли

Корабли стали на якорь в открытом море, не рискуя войти в гавань, несмотря на восторженный прием, который был оказан здесь португальцам. Их настойчиво зазывали в город, но Васко да Гама, подозревая предательство, не решился нанести визит местному шейху. Ночью к флагманскому кораблю приблизилась завра (мавританский баркас) с сотней вооруженных людей. Они попытались было перелезть через борт, но Гама разрешил подняться только нескольким. Удалились арабы столь же неожиданно, как и прибыли.

Шейх Момбасы, по-видимому, уже извещенный о том, что произошло в Мозамбике, боялся открыто напасть на португальцев. Прикидываясь другом, он присылал щедрые подарки, в том числе апельсины, благодаря которым многие матросы избавились от цинги, обещал нагрузить корабли пряностями, как только они, войдут в порт, уговаривал португальцев открыть у него в городе торговую факторию.

Главнокомандующий, ни в чем не сомневаясь, сразу же послал двух человек объявить о том, что в гавань он войдет на следующее утро. Уже поднимали якоря, когда на адмиральском судне вдруг отказались от подъема, и якорь снова ушел на дно. В прелестном поэтическом видении Камоэнс утверждает, что португальцев от входа в гавань в последний момент удержали нереиды [114] , руководимые покровительницей португальцев богиней Венерой. В этот момент все мавры, находившиеся на бортах португальских кораблей, разом покинули их, тогда как прибывшие из Мозамбика лоцманы бросились в море.

[114] Нереиды — дочери Нерея, морского божества древних греков. (Примеч. перев.)

Чтобы узнать истинные намерения шейха, Васко да Гама приказал подвергнуть пытке двух захваченных арабов. Ночью мавры не один раз пытались вскарабкаться на борт и обрубить якорные канаты, чтобы корабли снесло на мель, но всякий раз их приступ бывал раскрыт. В таких условиях стоянка в Момбасе не могла быть продолжительной. Тем не менее она была достаточной для того, чтобы все заболевшие цингой излечились.

В ожидании попутного ветра португальцам пришлось еще два дня стоять у Момбасы. Лишь 13 апреля флотилия двинулась дальше, захватив в нескольких лигах от места стоянки небольшое арабское судно с богатым грузом золота и серебра. На другой день корабли бросили якорь в Малинди, одном из самых богатых арабских городов. С моря он казался особенно красивым. Сверкавшие в солнечных лучах позолоченные минареты и ослепительной белизны мечети отчетливо выделялись на фоне синего неба.

Здесь Васко да Гама посчастливилось. Шейх Малинди, соперник правителя Момбасы, был заинтересован в том, чтобы приобрести новых союзников и покровителей. Слухи о силе и жестокости португальцев успели уже дойти до Малинди, и местный шейх сделал все возможное, чтобы расположить к себе чужеземцев, заявивших о своем прибытии выстрелами из бомбард. На шейха и на жителей города это произвело тем большее впечатление, что арабы не имели огнестрельного оружия. С другой стороны, и Васко да Гама на этот раз несколько изменил свою тактику и занял выжидательную позицию.

Чтобы рассеять подозрения командира эскадры, шейх предложил ему встретиться в лодках в открытом море. Так как шейх был глубоким стариком, он послал вместо себя своего сына в сопровождении небольшой свиты. Все требования Васко да Гамы были быстро удовлетворены. Он получил большой запас воды, топлива, продовольствия и свежих фруктов. Но самой ценной услугой, которую шейх оказал португальцам, была присылка на флагманский корабль необыкновенно искусного лоцмана, явившегося к капитану-командиру со своими навигационными картами и приборами. (Настоящее имя этого лоцмана было Ахмед ибн Маджид, но португальцы звали его Малемо Кана, произнося на свой лад его арабский титул Муаллим Канаган — в приблизительном переводе — мастер и учитель кораблевождения.)* Ахмед ибн Маджид оставил несколько сохранившихся до наших дней руководств по кораблевождению в Индийском океане.

Двадцать четвертого апреля португальская флотилия покинула гавань Малинди и, взяв курс на северо-восток, направилась к берегам Индии. Переход через Индийский океан, с попутным муссоном, продолжался двадцать три дня. Португальцев преследовал такой нестерпимый зной, что питьевая вода быстро испортилась и люди стали болеть. Участились смертные случаи.

Девятнадцатого мая корабли приблизились к берегу, и на следующий день флотилия Васко да Гамы бросила якорь у Каликута, богатейшего города Малабарского побережья.

Все были охвачены радостью. Наконец-то они прибыли в эту дивную, вожделенную страну! Наконец-то, после стольких трудов, опасностей и лишений, они достигли Индии!

Едва якорь коснулся дна, как от берега отделились четыре лодки и стали быстро приближаться к кораблям. Сидевшие в лодках люди знаками пригласили матросов посетить город. Но Гама, удвоивший осторожность после событий в Мозамбике и Момбасе, приказал всем оставаться на местах и послал на берег в качестве разведчика Жуана Нуниша, знавшего арабский язык. Это был один из преступников, находившихся в составе экипажа. Ему было поручено обойти город под видом покупателя и постараться выяснить настроение жителей.

Окруженный толпой любопытных, засыпаемый вопросами, на которые он не мог ответить, Нуниш приказал привести мавра по имени Мосайда, говорившего по-испански, которому кратко изложил перипетии экспедиции. Мосайда сопровождал его на корабли: едва поставив ногу на палубу, он произнес: «Успеха вам, успеха! Много рубинов и изумрудов!» С этого момента Мосайда стал переводчиком экспедиции.

Так как верховный правитель Каликута «самудрин раджа», или, как говорили португальцы, «саморин», находился в прибрежном городе Поннани, в двадцати восьми милях от столицы, то Гама направил к нему двух человек вместе с Мосайдой с сообщением, что посол португальского короля прибыл в Каликут и хотел бы вручить саморину королевское послание. Саморин тотчас же вызвал лоцмана, поручив ему отвести португальские корабли в более удобную бухту — Пандарани, севернее Каликута, и ответил, что на другой день самолично прибудет в свой дворец.

В самом деле, он поручил своему интенданту, или катуалу, пригласить Гаму сойти на берег и провести переговоры. Несмотря на мольбы своего брата Паулу, объяснившего, каким опасностям подвергается Васко и что может случиться с экспедицией после его смерти, адмирал отправился на берег, где его ждала огромная толпа.

Мысль, что они находятся среди христианского населения, так глубоко засела в умы всех членов экспедиции, что да Гама, встретив на пути пагоду, зашел туда помолиться. Однако один из его спутников, Жуан ди Са, которого безобразие настенных росписей склонило к меньшей доверчивости, сказал вслух, опускаясь на колени: «Если это дьявол, то я могу только помолиться истинному Богу!» Это восклицание привело адмирала в хорошее настроение.

На берегу португальцев встретила огромная толпа любопытных. На всем пути ко двору саморина гостей сопровождала пышная свита из военных, придворных, чиновников, слуг, а также музыкантов, ни на минуту не прекращавших своей оглушительной игры.

Только вечером португальцев, одуревших от зноя и шума, изнемогавших под бременем своих доспехов, ввели в покои саморина, который принял их в зале, пышно убранном тканями и коврами и наполненном пряными ароматами благовоний. Сам властитель Каликута возлежал на зеленом бархате, жуя бетель. Руки его были украшены массивными золотыми браслетами и кольцами с огромными алмазами, шея была обвита жемчужным ожерельем и золотой цепью, в ушах висели грузные серьги.

Португальцам подали чаши для мытья рук и угостили плодами хлебного дерева и бананами. Затем саморин попросил Васко да Гаму изложить цели своего путешествия и содержание письма португальского короля. Васко да Гама, видя среди советников саморина мавров, сказал, что хотел бы с ним поговорить без свидетелей. Властитель охотно согласился и перешел с Гамой и некоторыми из своих приближенных в соседнее помещение.

Есть поговорки, которые не меняют своего значения с изменением географической широты, и на следующее утро в Каликуте оправдалось такое вот выражение: «Дни сменяют друг друга, и ни один не похож на другой».