История Венгрии. Тысячелетие в центре Европы

Тем не менее, исход первых переговоров в Вене свидетельствовал о том, что дальнейший успех политики пересмотра Трианонского договора будет зависеть от немецкой поддержки. Внутриполитический правительственный кризис, разразившийся в это время в Венгрии, как ни парадоксально, помог Имреди доказать свою приверженность прогерманской политике. Попытки премьера осуществлять руководство возвращенными территориями с помощью правительственных указов, утверждаемых в парламенте, привели к вотуму недоверия кабинету. Такого за весь период правления Хорти еще не бывало. Однако оппоненты Имреди отказались занять его место, и премьер-министр мог сформировать новое правительство, в котором, по его убеждению, непременно окажется еще больше сторонников прогерманской позиции. В частности, Каня был заменен Иштваном Чаки, твердо верившим в то, что Венгрии необходимо напрямую увязать свое возрождение с победами немецкого оружия, как с фактом, не вызывающим никаких сомнений. Именно в течение этих нескольких месяцев второй кабинет Имреди легализовал нацистский фольксбунд, а Венгрия объявила о своем решении выйти из Лиги Наций и присоединиться к «Антикоминтерновскому пакту». В значительной мере, против собственной воли и по причине того, что Великобритания так и не проявила интереса к политике Венгрии, Имреди должен был усиленно демонстрировать стремление ублажать немцев, что и привело к его отставке в феврале 1939 г., причем при обстоятельствах, весьма напоминавших ситуацию с его предшественником.

Как и в 1920 г., Пал Телеки взял в руки бразды правления с целью консолидировать общество, обуздать экстремизм, поставить его на службу консервативно-националистической политике. Если прежде эта задача была трудной, а перспективы – неясными, то теперь, 19 лет спустя, шансов вообще не было. В последний год мира, становившегося все более хрупким, национал-социализм с его культом силы, с его бешеной энергией и обещаниями стереть с лица земли окаменев- /484/ шие социальные структуры, политические институты и дряхлую буржуазную культуру, с его идеями расового превосходства и необходимости Lebensraum (в венгерском варианте связанного с ролью мадьярского этноса в районе Дунайского бассейна), нашел еще более широкую поддержку среди государственных служащих и офицерского корпуса, мелкой буржуазии и даже среди рабочего класса, особенно среди пролетарской молодежи. Рост фашизма беспокоил не только многих интеллигентов, евреев, представителей средних классов и политиков левых убеждений, но и всю традиционную элиту, опасавшуюся его социальной революционности, с тревогой усматривавшую возможность гитлеровской интервенции для «освобождения» немецкого меньшинства или же под каким-то иным предлогом, а также имевшую дурные предчувствия относительно того, что военное превосходство Германии способно решить все проблемы, стоявшие перед обеими странами. Именно поэтому элита, не исключая самого Хорти, предпочитала поддерживать контакты с державами Запада. Тем не менее, почувствовав вкус первых побед (их сладко-горький привкус, как уже было сказано), венгерские политики, отвечая ожиданиям большей части общественности, были вынуждены – более, чем когда-либо прежде, – подчинить все остальные доводы и соображения задаче восстановления исторических границ. Телеки не был исключением из этого правила. Втайне он надеялся, что западные демократии, в конечном счете, одержат победу в их военном столкновении, которое казалось ему неизбежным, с фашистскими диктатурами. Одновременно он не хотел упускать шансов, возникших в связи с тем, что в Центральной Европе в данный момент уже доминировали фашистские диктатуры. Эта ситуация предоставляла возможность исправить историческую несправедливость и покончить с теми обидами, которые были нанесены Венгрии со стороны демократических государств. Подобная политика вполне справедливо была осуждена за ее мелочный прагматизм и близорукость. Это была игра с огнем, которая печально закончилась как для того режима, которому служил Телеки, так и для всей страны. Гитлеру эта политика представлялась последовательным нежеланием венгерских властей выполнять его просьбы в течение всего 1939 г. (что, разумеется, делалось правительством Венгрии вовсе не специально), но это вполне могло привести к тому, что Венгрия повторила бы судьбу Польши.

Телеки добился очевидного успеха, получив через месяц после того, как он занял пост премьер-министра, столь долгожданную общую границу с Польшей и разорвав, таким образом, кольцо Малой Антан- /485/ ты. С оккупацией Закарпатской Украины территория Венгрии увеличилась почти на столько же, как и в результате Первого венского арбитража (1938). Однако на сей раз мотивы захвата земель могли оправдываться стратегическими или же историческими, но никак не этническими соображениями, поскольку три четверти местного населения составляли украинцы. Кроме того, ввод войск по времени совпал с проведением войсковой операции армией Гитлера, покончившей с независимостью Чехословакии 15 марта 1939 г. Попытка Телеки гарантировать широкую автономию Закарпатью уже летом закончилась ничем. Между Венгрией и Словакией как государством – сателлитом Германии, созданным Гитлером и руководимым Йозефом Тисо, почти сразу начались трения. Эта напряженность, а также территориальные требования, примерно в это же время предъявленные Венгрией Румынии, только помогали Гитлеру стравливать своих мелких партнеров, взяв при этом на себя роль регионального арбитра. Тем не менее, второй шаг, сделанный по пути «увеличения страны», обеспечил премьеру очень много голосов. И на выборах, состоявшихся в мае 1939 г., правящая партия добилась 70 %-ного большинства в Государственном собрании. Мелкие фермеры и крестьяне, а также социал-демократы, напротив, не сумели сохранить даже то немногое, что у них до этого имелось. Вторым победителем на выборах стали крайне правые, получившие почти 20 % депутатских мест. Как ни странно, партия «Скрещенные стрелы» действовала очень успешно в рабочих кварталах и предместьях, воспользовавшись тем, что выборы стали тайными, а также непоследовательностью принимаемых правительством Телеки мер в отношении самой партии (Салаши все еще находился в заключении, против других ее лидеров было также возбуждено уголовное преследование, но сама партия была допущена к выборам).

Незадолго до выборов были приняты новые законы, направленные на дальнейшее «ограничение еврейского проникновения в общественную жизнь и в экономику» страны. Критерии тоже сместились: главной стала не религиозная, а расовая принадлежность. Потолок, установленный для евреев на долю участия в праве собственности и работы по профессиям, был еще более снижен (в сфере государственной службы он стал равен нулю), а сроки введения новых квот и нормативов сильно сократились. Этот закон оказал прямое воздействие на судьбы почти 200 тыс. венгерских граждан, а косвенно коснулся всех евреев в стране (число которых превышало 600 тыс. и 800 тыс. человек соответственно до и после возврата бывших территорий в период между 1938 и 1941 г.). /486/

В течение зловещих летних месяцев 1939 г. восстановление экономики благодаря увеличению торгового оборота с Германией и буму, вызванному программой вооружения, а также успехи, достигнутые в области пересмотра границ, убаюкали очень многих венгров, уверовавших, что страна твердо идет путем того «возрождения», о котором она мечтала со времени послевоенного краха в 1918–20 гг. А некоторые из них продолжали надеяться, что и впереди их ждет подъем и что мирового пожара, предсказываемого отдельными политиками, вполне можно избежать. Что касается самого правительства, то оно, несомненно, было в курсе, что Гитлер готовит нападение на Польшу, по крайней мере, за месяц до его начала. Однако по здравом размышлении оно не только отказалось от участия в операции, но и запретило немецким войскам проход через свою территорию и использование ими железных дорог в северной части Венгрии. Оно даже отвергло оккупацию Словакии, которую Гитлер предложил ему за содействие. Телеки не хотел утратить остатки расположения, которые Великобритания еще могла питать к Венгрии, а кроме того, руководствовался еще и воспоминаниями о долгой истории польско-венгерской дружбы, когда после гитлеровского вторжения в Польшу 1 сентября 1939 г. он объявил Венгрию невоюющим государством, а затем предпринял необходимые меры для предоставления убежища более 100 тыс. польских беженцев в Венгрии. Некоторые из них остались здесь вплоть до конца войны, тогда как другие через Югославию перебрались в страны Запада, где и сформировали польские легионы.

Выполняя свои союзнические обязательства перед Польшей, Великобритания и Франция объявили войну Германии. И хотя в первое время эти декларации носили преимущественно символический характер, тем не менее, было ясно, что началась Вторая мировая война. Первыми боевыми действиями этой войны стал не только захват немцами западной половины Польши, но и включение ее восточных земель в состав Советского Союза по условиям пресловутого советско-германского договора от 23 августа 1939 г. Советский Союз также начал свою кампанию по пересмотру границ, установленных парижскими мирными соглашениями. План кампании предусматривал захват Прибалтики и войну с Финляндией зимой 1939–40 гг. В Будапеште это вызвало беспокойство, поскольку здесь опасались, что появление новой общей границы с Россией может воодушевить коммунистическое подполье и что Сталин потребует Рутению (Закарпатская Украина) население которой было преимущественно украинским. Дипломатические отношения между Венгрией и СССР в начале 1939 г. /487/ были прерваны, но вскоре восстановлены, несмотря на поддержку венгерской стороной Финляндии, в частности путем участия в военных действиях венгерских добровольцев и пр.

При этом венгерские руководители были уверены, что в отношении Румынии их интересы сходятся с интересами СССР: Венгрия хотела вернуть себе Трансильванию, Сталин должен был требовать возвращения Бессарабии, утраченной Россией после 1918 г. (в российско-германском договоре 1939 г. Гитлер действительно признал справедливость претензий Советов на эту территорию). Требования по пересмотру границ с Румынией были в числе приоритетных задач, решаемых венгерским правительством на первом этапе войны. Сами они не вызывали споров. Мнения разделились лишь по поводу способов их реализации, когда Гитлер, почувствовав, что Сталин из союзника вновь превращается в соперника, весной 1940 г. вынашивал план превентивного захвата нефтяных месторождений Румынии. Военные круги и правые как в самом правительстве, так и в обществе, с энтузиазмом воспринимая известия о немецких триумфах на западном фронте, настаивали на более тесном сотрудничестве с Германией, включая обеспечение транзита ее войскам и совместное участие в сражениях. Тем не менее, Телеки с начала войны стал проявлять заметную осторожность, стараясь избегать прямого военного участия, особенно после того, как по секретным каналам он получил предупреждение от Великобритании, все еще являвшейся гарантом целостности и безопасности Румынии. Он даже предпринял шаги, чтобы обеспечить в случае необходимости возможность эмиграции правительства Венгрии в Соединенные Штаты. Эти меры предосторожности оказались излишними, поскольку Гитлер решил не вторгаться в Румынию. Однако вскоре после того как Румыния под угрозой ультиматума в конце июня должна была уступить Сталину свои восточные территории, именно Телеки объяснил Берлину, что Венгрия будет вынуждена прибегнуть к силе в случае, если Румыния не захочет отдать ей Трансильванию. Гитлер, желавший избежать любых заварушек в этом регионе, чтобы невзначай не нарушился бы ритм поставок для немецкой военной машины, принудил румын сесть за стол двусторонних переговоров с венгерским правительством. Когда же эти переговоры зашли в тупик и обе страны объявили мобилизацию, Гитлер и Муссолини вновь предложили свои услуги в качестве арбитров. Второй венский арбитраж от 30 августа 1940 г. вернул Венгрии северную часть Трансильвании, т. е. территорию, равную 43 тыс. кв. км с населением в 2,5 млн. человек (около 50 % которых были этническими венграми). /488/

Таким образом, Телеки не смог избежать покровительства Германии на последних этапах реализации политики пересмотра границ, результаты которой, с ликованием воспринятые в самой Венгрии, оспаривались (в отличие от Первого венского арбитража) США и Великобританией, не желавшими признать их в качестве необходимых мер. Они также предопределили уменьшение степени независимости венгерского правительства. Нацистский фольксбунд остался единственной легитимной организацией немецкого меньшинства в Венгрии; поставки продовольствия и сырья в Германию увеличивались даже за счет сокращения внутреннего потребления; немецкие войска маршем пересекли Венгрию и вошли в Румынию, во главе которой теперь встал ультраправый диктатор маршал Ион Антонеску; в самой Венгрии началась подготовка третьего антиеврейского закона. Последний шаг был своего рода жестом доброй воли правительства по отношению к местным ультраправым, которые сумели воспользоваться благоприятными для себя обстоятельствами: Салаши был досрочно освобожден из тюрьмы и вновь стал главой партии «Скрещенные стрелы», которая еще более усилилась и разрослась к концу сентября 1940 г., объединившись с другими фашистскими группами. В октябре Имреди, к тому времени уже возглавлявший правое крыло проправительственной партии, вышел из нее и основал собственную «Венгерскую партию обновления». Однако самым важным событием этого периода стал отказ руководства от политики нейтралитета. Признав значение немецкой поддержки в деле восстановления своих прежних границ, Венгрия (вместе с ее недовольными соседями – Словакией и Румынией) 20 ноября 1940 г. присоединилась к Тройственному союзу, заключенному между Германией, Италией и Японией два месяца назад.

Через три недели после этого Венгрия подписала договор о «вечном мире и постоянной дружбе» с Югославией – ее единственной соседкой, которую никак не задели территориальные переделы двух последних лет. По расчетам Телеки, договор должен был, в первую очередь, гарантировать нейтралитет Югославии в случае, если между Венгрией и Румынией начнется вооруженный конфликт из-за южных районов Трансильвании, присоединение которых по-прежнему занимало важное место в его планах. Одновременно Гитлер рассчитывал, что, заключив этот договор, Телеки приложит все усилия, чтобы добиться от прогерманского правительства Югославии последовать примеру Венгрии и присоединиться к Тройственному союзу. Однако 27 марта 1941 г., сразу после вступления Югославии в этот союз, в стране произошел военный переворот, который спутал все эти расчеты. По- /489/ скольку безропотный плацдарм – Südostraum – должен был стать основной оперативной базой, с которой Германия могла бы вести боевые действия против России в битве за немецкое Lebensraum, Гитлер решил покончить с Югославией. Он добился от Италии и Болгарии согласия участвовать в войне против Югославии. От венгерского правительства он потребовал обеспечить транзит немецких войск, также рассчитывая, что Венгрия пошлет свои войска, пообещав ей за это южные территории, аннексированные по Трианонскому договору.

Венгерские руководители столкнулись со сложной дилеммой. Они либо принимают условия Германии, нарушая договор трехмесячной давности и навлекая на себя гнев западных держав за возврат почти полумиллиона венгров, проживавших в этих провинциях, либо отвергают их, сохраняя симпатии демократических держав, но бросая вызов своему могущественному союзнику и подвергая тем самым страну угрозе немецкой оккупации. Причем они сами, как и широкие круги венгерского общества, были убеждены, что имеют полное право вернуть родину своим бывшим согражданам, а ультраправые этого неистово требовали. Телеки не выдержал бремени моральной и политической ответственности. Оставив Хорти полное отчаяния покаянное письмо и вызвав некоторое изумление международной общественности, 3 апреля 1941 г. он застрелился. Еще прежде он сам, его товарищи-министры, а также лично регент решили принять условия Гитлера, и немецкие войска уже двинулись в сторону Югославии. Через неделю новый премьер-министр, бывший посол в Берлине Ласло Бардошши отдал приказ своей армии тоже пересечь государственную границу.

Эти действия привели к обретению дополнительных 11 тыс. кв. км территории, населенной более, чем 1,1 млн. человек, из которых чуть более 30 % были этническими венграми. Таким образом, за два с половиной года при поддержке Германии венгерские ревизионисты добились возврата 80 тыс. кв. км – почти половины того, что было утрачено по Трианонскому договору. Половина из новых-бывших сограждан являлись мадьярами. Венгрия вновь стала многонациональным государством, поскольку лишь 79 % ее населения принадлежали к «государствообразующей нации». Меньшинства включали более одного миллиона румын, 700 тыс. немцев и полмиллиона русинов, не считая словаков, сербов и хорватов. Несмотря на то, что ни одна политическая сила Венгрии в межвоенный период не выступала против пересмотра Трианонского договора, правительство не разрабатывало никаких планов по реинтеграции возвращаемых территорий или же по /490/ системе управления ими. Поэтому в отношениях с ними не было никакого порядка или единообразия. Что было повсеместно, так это – плохое обращение с национальными меньшинствами, особенно в Бачке, откуда были тотчас же высланы все сербы, поселившиеся здесь после 1918 г., и где венгерские вооруженные силы совершили свои самые постыдные и жестокие преступления за все время войны: в январе 1942 г. в Уйвидеке (Нови-Сад) они уничтожили более 3 тыс. гражданских лиц в отместку за действия партизан в этом районе. Первоначальная эйфория «освобожденных» венгров также стала исчезать, поскольку ко всем жителям возвращенных земель власти относились с некоторым подозрением и на большую часть мест в новых администрациях были назначены, по соображениям лояльности, представители непомерно разросшегося среднего класса «исконной родины».