История Византии

Что касается отряда Тарханиота, мы не знаем в точности, что произошло. Мусульманские историки упоминают о бое, в котором Алп-Арслан одержал решительную победу, однако ни в одном византийском источнике не содержится никаких упоминаний о подобном сражении. Правда, известный византийский историк Атталиат сообщает, что одного лишь известия о прибытии султана было достаточно, для того чтобы обратить «подлеца» Тарханиота, а с ним и его людей, в стремительное бегство. Но маловероятно, что дела обстояли так просто. Тарханиот являлся уважаемым полководцем; под его началом находился отряд, насчитывавший от 30 до 40 тысяч человек и, по всей видимости, превосходивший по численности всю сельджукскую армию. Если мы отвергнем мусульманскую версию, то у нас останется еще ряд вариантов. Могло быть так, что Тарханиот рассердился на Романа, которому он советовал не разделять армию, и со своим отрядом вышел из военной кампании. Возможно, Алп-Арслан захватил византийскую армию врасплох и единственным ответом ее явилось всеобщее «спасайся кто может». Либо же Тарханиот был орудием в руках семейства Дука и намеренно покинул императора, когда настал подходящий момент. Все эти версии могут в какой-то степени объяснить, почему Роман не получил от своего полководца никакой весточки о том, что с ним произошло. В одном можно быть точно уверенным: к тому времени, когда повстречался наконец с сельджуками, василевс уже лишился большей части своей армии.

Роману Диогену удалось овладеть Манцикертом, однако наслаждаться своим триумфом ему было суждено недолго. Уже на следующий день серьезное беспокойство его армии доставили отряды сельджукских лучников; даже Вриенний получил три ранения — по счастью, незначительных. Ночь выдалась безлунной, и до рассвета турки не ослабляли давление, вызывая сумятицу в стане византийцев — тем постоянно мерещилось, что враги уже наводнили их лагерь. На следующее утро приятным сюрпризом для всех явилось то, что лагерная ограда продолжала стоять на месте.

Но византийцев совершенно потрясло известие, что крупный контингент половецких наемников переметнулся на сторону сельджуков; в армии было еще несколько тюркских подразделений, и некоторые из них — или даже все — в любой момент могли последовать примеру половцев. В подобных обстоятельствах и при том, что без следа исчезло более половины византийской армии и один из ее лучших полководцев, можно было ожидать, что император вполне охотно примет турецкую делегацию, явившуюся через два дня с предложением о перемирии.

Но зачем перемирия хотел султан? Возможно, потому, что совсем не был уверен в победе. Сельджуки всегда предпочитали иррегулярные военные действия тщательно подготовленным сражениям, от которых они всеми силами стремились уклоняться. Но кроме того, существовала ли вообще какая-то реальная причина для военных действий? Единственное серьезное разногласие между двумя верховными главнокомандующими было связано с Арменией, которая имела важное стратегическое значение и для султана, и для Романа. Если бы им удалось договориться о взаимоприемлемом разделе армянской территории, то обе армии остались бы в целости и сохранности и Алп-Арслан мог бы всерьез заняться своим главным противником — династией Фатимидов.

Но решимость василевса оказалась твердой. Это был его единственный шанс избавить наконец империю от турецкой угрозы. Алп-Арслан стоял всего лишь в нескольких милях от него, а под командованием Романа все еще находилась такая внушительная сила, какую ему едва ли довелось бы собрать когда-нибудь в будущем. Более того, если бы он вернулся в Константинополь, не дав сражения, то какой бы у него был шанс защитить свой трон — а может быть, и жизнь — от происков семейства Дука? Отправив посольство назад — с минимальным выказыванием учтивости, — Роман начал готовиться к сражению.

Как это ни странно прозвучит, то, что случилось при Манцикерте, едва ли вообще можно назвать сражением. Роман выстроил армию широко развернутым строем — в несколько шеренг, на флангах поставил кавалерию. Сам он занял место в центре, слева находился Вриенний, а справа — каппадокийский полководец по имени Алиатт. Сзади был выстроен крепкий арьергард — источники указывают, что в составе его находились «рекруты из нобилитета, то есть сливки общества». Командовал арьергардом — как ни удивительно — Андроник Дука, племянник покойного императора. Этот молодой человек, по-видимому, не делал большого секрета из своего презрительного отношения к Роману, и выглядит странным уже то, что ему вообще было дозволено принимать участие в кампании.

Армия двинулась через степь, сельджуки отходили широким полукругом, а их конные лучники то и дело осыпали стрелами византийские фланги и тут же стремительно отступали. Состояние духа императора становилось все более мрачным — враг явно уклонялся от серьезного боя. Когда солнце стало клониться к горизонту, у него мелькнула мысль, что он оставил свой лагерь практически незащищенным. Император подал сигнал к отступлению и повернул коня назад.

Этого самого момента и ждал Алп-Арслан. С вершины холма он наблюдал за всеми перемещениями Романа и теперь отдал приказ начать атаку. Византийский строй оказался смят; несколько подразделений наемников, решив, что император убит, бросились наутек. Между тем сельджуки сразу же отрезали смятые передние шеренги от арьергарда, и в этот момент ему следовало выдвинуться вперед: турки тогда оказались бы сдавлены между ним и передними рядами и уже не смогли бы вырваться. Вместо этого командир арьергарда Дука объявил своим подчиненным, что все кончено, и бежал с поля боя. После арьергарда и другие подразделения, по мере распространения паники, стали покидать место сражения. Только находившаяся на левом фланге группа солдат, видя, в каком тяжелом положении оказался Роман, бросилась спасать его, но ее с тыла моментально атаковал сельджукский отряд и обратил византийцев в бегство.

А вот Роман не отступал. Но напрасно он призывал свои войска вновь сплотиться и дать врагу отпор: хаос и смятение были слишком велики.

Вот как описывает те события их очевидец Михаил Атталиат:

«Это было как землетрясение: крик, волнение, страх, тучи пыли и орды турок вокруг нас. Это было трагическое зрелище, более скорбную картину трудно даже измыслить. Можно ли представить себе более несчастные обстоятельства, нежели обращение в бегство огромной имперской армии, совершенно беззащитное состояние императора… и осознание того, что сама империя находится на грани распада?»

Кому же удалось выжить? Конечно, тем, кто вовремя пустился наутек. Наемники повели себя так, как обычно и ведут себя наемники в подобной ситуации, однако, уже подписав контракт и получив жалованье, они могли бы проявить чуть больше усердия. Настоящими негодяями оказались составлявшие арьергард рекруты из нобилитета во главе с Андроником Дукой. Позорное бегство этих аристократов, по-видимому, было вызвано не столько трусостью, сколько изменой, что, конечно, ни на йоту не смягчает их вину.

Среди выживших оказался и сам Роман Диоген. Оставшийся почти без всякой поддержки, он отказался бежать. Только когда конь его был убит, а ранение в руку не дало держать меч, Роман позволил взять себя в плен. Целую ночь василевс пролежал среди раненых и умирающих. Только на следующее утро, одетый так же, как обычный солдат, закованный в цепи, он был приведен к султану. Сначала Алп-Арслан отказывался верить в то, что изнуренный пленник, которого бросили к его ногам, — византийский император. И лишь когда его опознали некогда являвшиеся к императору на прием турецкие послы, а также подтвердил его статус один из пленных византийцев, Алп-Арслан поднялся с трона, приблизился к Роману и приказал ему поцеловать землю перед султановыми туфлями, после чего поставил свою ногу на шею василевсу. Это был символический жест, не более того. Затем он помог Роману подняться на ноги и пообещал, что с ним будут обращаться с подобающим уважением. В течение всей следующей недели император оставался гостем султана и даже ел с ним за одним столом. Ни разу тот не выказал никаких знаков неуважения, демонстрируя только дружелюбие и учтивость. Все это, конечно, укладывается в священную для ислама традицию рыцарского поведения, но Алп-Арслан думал и о будущем. Ведь для него было бы совсем неплохо, если бы на византийском троне находился дружелюбно настроенный к султану правитель. Алп-Арслан очень рассчитывал на то, что Роман возвратится в Константинополь и вновь займет престол, поскольку следующий василевс наверняка будет мечтать лишь об отмщении сельджукам.

Предложенные Алп-Арсланом мирные условия были вполне милостивыми и скромными. Султан не потребовал обширных территорий — попросил лишь уступить ему Манцикерт, Антиохию, Эдессу и Иераполь, а также выдать одну из дочерей императора замуж за одного из его сыновей. Оставалось еще обсудить выкуп. Алп-Арслан сначала запросил 10 миллионов золотых монет, но когда Роман возразил, что имперская сокровищница просто не располагает подобной суммой, султан охотно снизил свое требование до полутора миллионов, присовокупив к этому ежегодную дань в 360 000 золотых. Было также условлено, что император вернется в Константинополь как можно скорее — дабы не оказаться смещенным с престола в свое отсутствие.