История военного искусства
Шрифт:
Наглядную картину походного порядка городской милиции дает нижеследующее описание отправления на войну регенсбуржпев против гусситов в 1431 г.8.
"Сперва выпили на дорогу, а затем выступили. Авангард составлял капитан Соллер с 73 конными, за ними следовали 71 арбалетчик со своими флагами, поднимаемыми во время скачек, затем 16 стрелков с ружьями. За этим отрядом двигалась повозка капеллы с капелланом церкви, а за ней кузнецы, сапожники, гладильщики, копейщики, портные, повара и мясники, - всего 284 человека с 6 пушками и принадлежностями к ним, 3 центнерами кремня и 2 центнерами свинцовых пуль. В 41 повозке везли порох и свинец для войска, 6 000 стрел, 300 зажигательных стрел, 19 ружей, коровьи шкуры для стоянок и шатров, запас хлеба на 6 недель. Продовольственные запасы состояли из 90 волов, 9 центнеров мяса, 9 центнеров сала, 1 200 голов терминирского сыра, 80 штук трески, 56 фунтов сальных свечей, затем уксуса, древесного масла, перца, шафрана, имбиря, 2 фудеров (большие бочки) и 73 ведер австрийского вина и 138 ведер пива. Стоимость похода составляла 838 фунтов 3 шиллинга."
Особого упоминания заслуживают приказы о призыве, при посредстве которых некоторые князья пытались организовать
В Австрии подобные призывы объявлялись очень часто. Иногда выставлялся 1 на каждые 30, 20, 15, 10, 5 и даже 3 "оседлых"; чаще всего выставлялся каждый двадцатый или десятый. Иногда те места, которые ближе всего лежали к району военных действий, привлекались в большей степени, чем более отдаленные.
Само собой напрашивается сопоставление этого разделения на группы с группами каролингских капитуляриев: можно было бы даже предположить наличие не прекращавшейся традиции. Но, поскольку мы выяснили, что каролингские указы распространялись не на всю массу крестьян, а только на военное сословие, возможность такого сопоставления отпадает. Австрийское ополчение было связано скорее с повинностью поголовного ополчения, существовавшей - правда, без большого практического значения - всюду и всегда наряду с военной организацией в собственном смысле слова. По капитуляриям должны были выставляться войска, которые летом отправлялись в поход за сотни миль; австрийское же ополчение служило только для обороны страны и лишь изредка для короткого удара по ту сторону границы, - например, для ликвидации разбойничьей шайки в Венгрии (1449 г.). Аналогия разделения на группы не имеет непрерывной исторической связи с каролингскими капитуляриями, а вытекает из той же потребности, а именно - связать ополчение с налоговым обложением; это та же форма взимания податей, которую мы все вновь встречаем и которая применима как в отношении сословий воинов, сюзеренов и вассалов, так и в отношении крестьян и горожан.
Согласно старейшей редакции австрийского государственного закона, составленного, очевидно, в 1237 г., в случае угрозы стране каждый должен был или отправляться в поход со своим сеньором, чьим "крепостным, посаженным на землю", он является (т.е. от которого он получил дом и двор), или же внести ему военную подать в размере годового дохода своего надела12.
О действительно военных делах этих австрийских ополчений ничего и не сообщается.
Сражением, при котором победили призванные крестьяне, является Секенгейм (1462 г.), которым я займусь в связи со швейцарцами.
БОЙ ПРИ РЕЙТЛИНГЕНЕ 14 мая 1377 г.
Предание об этом сражении гласит, что граф Ульрих Вюртембергский преградил у самого города путь рейтлингенцам, совершившим грабительский набег, но был разбит, так как в тыл ему из обычно запертых ворот напали горожане, оставшиеся в городе.
Специальное исследование по поводу этого боя Joh. Jacobsen, Die Schlacht bei Reutlingen, Лейпциг, 1882, доказало, что весь рассказ является вымыслом. Якобсен подвергает сомнению также тот факт, что граф и его рыцари сражались, якобы, в пешем строю, как это сообщает Кенигсгофен. К мнению Якобсена присоединяются V. d. Au в статье "Zur Kritik ^nigshofens", стр. 18 и Schцn, Reutlinger Geschichtsb^tter, 1899, стр. 5. Поэтому для военно-исторических целей этот бой использовать нельзя.
ГЛАВА II. СПЕШЕННЫЕ РЫЦАРИ И ЛУЧНИКИ.
СРАЖЕНИЕ ПРИ КРЕССИ13 26 августа 1346 г.
Английские короли стремятся объединить под своим скипетром оба больших острова и присоединить к Британии Уэльс, Шотландию и Ирландию. Подобным же образом французские короли стремятся к действительному господству над ленными графствами, подчиненными королевской власти почти только номинально. Но каждое из обоих соседних королевств пытается помешать начинаниям другого, не допустить его усиления. Отдельные области, частной самостоятельности которых угрожает опасность, находят покровителя в сопернике своего угнетателя: шотландцы - за короля Франции, фламандцы - за короля Англии. Длительная борьба между Англией и Францией является в то же время в обеих странах борьбой центральной монархии с сепаратизмом областей, и это противоречие в свою очередь самым разнообразным образом переплетается с сословными домогательствами и династическими разногласиями и связями. Однако, своего наивысшего напряжения борьба достигла лишь тогда, когда старшая линия Капетингов вымерла, и когда племянник последнего короля, король Эдуард III, в противовес притязаниям своего двоюродного брата Филиппа Валуа на наследство по мужской линии, потребовал французской короны для себя и своих преемников, ссылаясь при этом на свои права по женской линии и на получение от своих предшественников Гаскони.
Морская победа, одержанная англичанами над французским флотом в 1340 г. при Слуисе, доставила Эдуарду
господство над морем. Он мог высадиться на берегу, где хотел, и, послушавшись одного эмигрировавшего французского аристократа, выбрал в 1346 г. для этой цели Нормандию. Так как главные силы французов были направлены против владений английского короля в Гаскони, то англичане без труда заняли и разорили ряд нормандских селений. Это явилось диверсией в отношении южного участка фронта и освободило сражавшихся там и уже сильно теснимых англичан. Поскольку теперь французский король направил свои войска против Эдуарда, последний решил отправиться сушей в союзную ему Фландрию. Не исключена возможность, что это решение он принял не добровольно. Дело в том, что он разрешил нескольким капитанам кораблей отправиться с больными, ранеными и захваченной добычей домой; но к ним самовольно присоединились и все остальные капитаны, и, таким образом, английская армия неожиданно была отрезана от своей родины и вынуждена была попытаться по суше достичь дружественной земли. На этом марше король Филипп и старался настичь англичан. Несмотря на то, что еще не все войско было в сборе, он приказал уничтожить мосты, которые должен был миновать Эдуард, чем заставил его сделать большой крюк, а сам стал стягивать сюда свои контингента.Благодаря ловким маневрам и удаче Эдуарду удалось переправиться через Сену и Сомму. Когда же он продвинулся, таким образом, далеко на север, так что в случае поражения уже имел возможность отступить, он принял бой с преследовавшей его армией.
Английская армия при Кресси исчисляется в 14 000-20 000 человек. Достоверность этой цифры, по-видимому, подтверждается сохранившимся до нашего времени списком рекрутского набора, составленным королевским казначеем Вальтер де Ветевангом перед осадой Калэ, последовавшей за сражением при Кресси.
Этот список Ветеванга включает 32 000 человек: если скинуть с этой цифры подкрепления, которые, как доказано, подошли уже после сражения, то остается около 20 000 человек. Хотя эта цифра и не невозможна, все же она так велика, что я не могу подавить в себе некоторое сомнение14.
Трудно сказать, смог ли Филипп VI собрать в течение 6 недель, прошедших со времени высадки Эдуарда в Нормандии (12 июля), такое же или еще большее число бойцов. Войска, сражавшиеся до этого времени в Гасконии и в спешном порядке двигавшиеся сюда, еще не прибыли. Но если французская армия численно даже уступала английской, то и тогда решение Филиппа дать бой вполне понятно, - он безусловно превосходил англичан числом рыцарей, а, кроме того, беспрестанный отход англичан производил впечатление бегства и усиливал самонадеянность французов.
Если бы теперь произошло обычное рыцарское сражение, то победа, по всей вероятности, досталась бы французам.
Но гений Эдуарда III создал такую тактику, такое применение родов войск, незнакомое до того времени средневековью и настолько отвечавшее условиям местности и стратегическому положению, что об это разбилась вся рыцарская храбрость французов.
Английская армия в большинстве своем состояла из лучников. Обычно в сражениях того времени лучники, как сообщают источники, являлись лишь вспомогательным родом войск для рыцарей. На мало-мальски доступной местности сами они ни в коем случае не могли равняться с соответствующим числом рыцарей. Последние быстрым аллюром опрокидывали лучников, прежде чем их стрелы успевали вывести из строя сколько-нибудь значительное число рыцарей или коней. Сознавая, однако, что рыцари вот-вот врежутся в их ряды и они погибнут, лучники обычно использовали свое оружие не до последнего момента, а искали спасения в бегстве, не ожидая приближения конницы на то расстояние, когда выстрел из лука особенно действителен. Поэтому задачей тактика было заставить линию стрелков задержать противника и держать его под постоянным огнем до последнего момента. С этой целью король Эдуард приказал своим рыцарям спешиться и построиться вместе с лучниками и копейщиками. Оставаясь верхом, рыцари смогли бы в начинающемся рукопашном бою произвести большее действие, но в данном случае центр тяжести лежал не в этом. Главным назначением рыцарей при Кресси была моральная поддержка массы рядовых бойцов, а это лучше всего было достижимо сражением рыцарей, как и всей остальной массы, в пешем строю. Незначительное число конных рыцарей не дало бы моральной поддержки многочисленным лучникам и копейщикам. Простой воин не смог бы отделаться от чувства, что господ слишком мало для достижения многого, и что в случае неудачи они удерут на своих конях, а он должен будет купаться в собственной крови. Относительно многих средневековых сражений прямо так и говорится, что господа спасались, а пехота бывала изрублена. Хотя это звучит весьма не по-рыцарски, но не следует считать это просто трусостью; господа все равно не могли бы спасти своих слуг и погибли бы вместе с ними.
Обстоятельства здесь складывались иначе, - если уже сражение проиграно, то и храбрецу разрешалось бежать, пользуясь для спасения всеми доступными средствами. Таким образом, конному легче спастись, чем пешему, а значит последний воспрянет духом, видя, что конный добровольно отказывается от преимуществ своего вооружения. Рыцарь получил свое название потому, что он охотнее и лучше всего сражался верхом; основой его технического превосходства являлся боевой конь. В сражении при Кресси причиной отказа рыцарей от своего лучшего боевого оружия явились не условия местности, а психологически-моральный момент, оттеснивший на задний план технически-физический элемент. Уже с самых ранних времен мы можем в отдельных случаях наблюдать это явление: когда Цезарь повел свои еще не опытные в боях легионы в первое сражение против гельветов, то он приказал увести своих коней, а также коней всех высших начальников и пешим руководил сражением: это несомненно затрудняло правильное руководство, но являлось лучшим средством заставить свежеизбранных легионеров устоять под натиском диких гельветов. В сражении при Страсбурге аллеманы даже потребовали от своих собственных князей, чтобы те сошли с коней и сражались в пешем строю вместе с остальной массой воинов, дабы в. случае бегства князья не смогли спастись раньше их. Граф Балдуин Хеннегаутский (Balduin von Hennegau) во время боя с Готфридом Левенским в 1170 г., желая возбудить храбрость своих воинов15, также сошел с коня, и часто еще в позднем средневековье мы встречаемся с подобными фактами16.