История военного искусства

Для большой осады Ганнибал был слишком слаб, ибо на путях стояли многочисленные римские легионы, всегда грозившие отрезать ему подвоз припасов. Он же со своей стороны был не в состоянии помешать римлянам осаждать отложившиеся города, снова покорять их и предавать каре. С тех пор на этих осадах сосредоточилось все ведение войны. Взять укрепленный римский лагерь, где при осаде укрывались консулы, Ганнибал не мог из-за недостаточного численного превосходства карфагенской армии. Здесь конные атаки и тактическое взаимодействие различных отрядов родов войск уже не имели значения, и господствующим на поле сражения становится отныне упорное мужество легионеров48. Осадой и занятием римлянами города Капуа начинается решительный кризис Второй Пунической войны. Факт - в своем роде единственный во всей военной истории. Несмотря на то, что одна сторона имеет несомненный численный перевес на поле сражения, другая успешно проводит длительную осаду и берет неприятеля измором. Объясняется это своеобразным распределением сил и неодинаковым составом войск. Один из противников имеет перевес в кавалерии, другой силен массой своей пехоты.

В то время как капуанцы делали вылазку, Ганнибал якобы сделал попытку взять приступом римскую укрепленную линию осады. Эти сведения почерпнуты из сокровищницы римских победных бюллетеней. Но большой не удавшийся приступ должен был иметь значительные последствия, а между тем Полибий ничего о них не говорит. Ганнибал заранее понял невозможность успешного исхода, так как римляне имели в окопах от 40 000 до 50 000 чел., и он после неудачной попытки выманить противника на бой прибег к моральному воздействию. Он прямо двинулся на Рим и подошел вплотную к городским воротам. Но римляне не дали себя запугать, и Ганнибал должен был снова покинуть Лациум. В результате Ганнибал ограничился опустошительным походом и демонстрацией, а Капуа пала. С этого времени победа над Римом стала для Ганнибала невозможной.

Еще до Капуи римляне завоевали Сиракузы. Вскоре они вернули себе обратно Тарент. Вместо все возраставшего отпадения италийцев, которое, как мечтал Ганнибал, должно было его привести к окончательной победе, стало вновь распространяться и укрепляться римское могущество. Боевые же силы Ганнибала, не получавшие с родины достаточного подкрепления, таяли все больше. Даже некоторые из его нумидийских и испанских частей перешли к неприятелю. На второстепенных театрах войны, в Сицилии, Сардинии и Испании, где не было страха перед гением Ганнибала и где главная сила карфагенян - кавалерия - была, с одной стороны, не так многочисленна, а с другой - и не могла себя проявить, военное счастье колебалось. После занятия римлянами большой части Испании, они в год возвращения Капуи (211 г.) потерпели сильнейшее поражение, от которого, впрочем, вскоре оправились и со свежими подкреплениями снова перешли в наступление. Еще трудно было предсказать, каков будет окончательный исход, но превосходство карфагенского войска, завоеванное им в первые годы войны в больших сражениях, уже было подорвано, и силы обоих противников пришли в равновесие. Ни одна из сторон не была в состоянии заставить другую перейти к решающим действиям. Римляне не дерзают вступить в открытое сражение, а Ганнибал не в состоянии осадить Рим.

После того как мы уяснили себе политико-стратегическое соотношение сил, нам кажется уместным сопоставить, как отображено это соотношение в народных преданиях. Совершенно правильно связывают решительный поворот в войне с именем Капуи, но какова его мотивировка? В богатом и развращенном городе Капуа, - говорит предание, - суровые воины Ганнибала изнежились, потеряли силу и мужество (Ливий, кн. 23, гл. 18). Почему римляне в течение 12 лет терпели в Италии это развращенное, потерявшее боеспособность войско, - легенда не говорит. Она равнодушна к фактическим соотношениям. Она знает только личность и личные мотивы, а фактические взаимоотношения всегда может поставить наголову. "Капуа" - как определение для изнеженного войска - перешло в сокровищницу метафор всех образованных народов, так же как слово "Ксеркс" обозначает массовое войско и останется таким навсегда.

Благодаря Полибию, служащему нам источником в изучении Второй Пунической войны, мы прекрасно знаем, что в действительности увековечило слово "Капуа". Сказанное нами в этой главе в основных чертах давно стало общим достоянием истории. Естественно, что для Персидских войн, относительно которых мы имеем лишь легендарные сообщения Геродота, отделить правду от вымысла было гораздо труднее.

1. О походе Ганнибала на Рим существуют самые разноречивые сведения. Все они очень малодостоверны. Полибий и Ливий навязывают Ганнибалу веру в возможность внезапного нападения на Рим. Что Ганнибал заранее не говорил о невозможности занять Рим, само собой разумеется. Не сумей он создать впечатление серьезной попытки, он вообще лишился бы своего авторитета, а игра случайностей порой поистине поразительна. Но тешить себя мыслью взять врасплох такой город, как Рим, Ганнибал не собирался и, даже приблизившись к городу, не сделал такой попытки. Известие о его выступлении пришло в Рим, конечно, за много дней до него, ибо большая армия продвигалась медленно вперед, и времени организовать оборону стен было вполне достаточно. Даже если бы в городе не было полевых войск, временно для этой цели было бы достаточно одних воинов старших возрастов.

Итак, если Полибий повествует о том, что Ганнибал совершенно неожиданно появился у ворот Рима и что городу удалось спастись лишь благодаря случайному наличию в нем двух вновь сформированных легионов, то это есть совершенно естественное преувеличение, в котором нашло свое отображение и закрепление чувство бесконечного ужаса римлян перед Ганнибалом. Канталупи49 доказывает с большой вероятностью, что оба старые легиона - legiones urbanae - также еще находились в городе, так что в общем в распоряжении города были 4 легиона, из коих 2 необученных. Упрек, сделанный римскому сенату Стрейтом в его, вообще говоря, превосходном труде, что тот оставил столицу без гарнизона, зная о приближении Ганнибала, не имеет основания.50

По словам Ливия, римляне, своевременно осведомленные о продвижении Ганнибала, выделили из армии, осаждавшей Капую, особый отряд, который под предводительством Фульвия прибыл одновременно с пунийцами. Я не вижу основания сомневаться в правдивости этого сообщения.

По словам обоих авторов, римские войска не только заняли стены, но и вышли за ворота, вызывая пунийцев на открытое сражение. Это, очевидно, римский вымысел. В открытом сражении, в котором Ганнибал всегда оставался победителем, и в непосредственной близости к римским воротам карфагенский полководец не только стяжал бы себе военные лавры, но получил бы действительно возможность проникнуть вместе с побежденными римлянами внутрь города и вопреки всем расчетам занять Рим. Неужели Ганнибал не принял бы вызова к такому сражению? Дважды, - говорит Ливий, - стояли оба войска друг против друга, и оба раза страшный ливень разъединял жаждавших боя. Тогда Ганнибал понял, что боги против сражения. Но, по словам Полибия, Ганнибал просто испугался неожиданно большого количества римских воинов и отказался от намеченной им атаки. Полибия не интересуют чудодейственные явления, но, критикуя римские легенды, он должен был бы сделать еще один шаг и просто-напросто вычеркнуть весь рассказ о построении войск перед стенами. Правда, Полибий не говорит с уверенностью, что войско выстроилось в боевом порядке для сражения. Можно представить себе просто крепкую передовую позицию.

Отозвание отряда Флавия из армии, осаждавшей Капую, не настолько ослабило римские силы, чтобы увеличить шансы на их поражение. Ганнибал должен был отступить, оставив Капую на произвол судьбы.

ВОЕННОЕ НАПРЯЖЕНИЕ РИМА

2. Представление о силах, которыми Рим вел Вторую Пуническую войну, дает нам Ливий, сохранивший данные о римских легионах за целый ряд лет. Данные эти подтверждаются официальной римской переписью. Но как сильны были эти легионы, насколько состав их численно приближался к норме, сколько в нем было союзников и наемников, чему равнялись морские части, - об этом мы очень мало осведомлены. К тому же указанное общее число легионов часто не совпадает с числом, получаемым в результате сложения отдельно поименованных легионов; очевидно, что при вычислении были допущены ошибки. Но при тщательном сопоставлении и оценке всех отдельных чисел мы все же получаем приблизительно верный результат. Наилучшее обоснование этих данных дает Белох не только в своей книге, но и в послесловии к трактату Канталупи ("Studi di Sloria antica", 1, стр. 42), которые значительно ценнее предыдущих изысканий Шемана ("De legionum per alterum bellum Punicum historia", "Bonner Dissertation", 1875).

К 6 легионам, с которыми Рим, по словам Ливия, приступил к войне, нужно присовокупить части, занимавшие гарнизонами Сицилию, Сардинию и Иллирию и составлявшие в общем 1-2 легиона, так что в общей сложности Рим имел вооруженного сухопутного войска 34 000 чел.

Что касается комплектования войска после Канн, то здесь сведения у разных источнике различны. Но ошибки нетрудно распознать и выделить.

Ливий (XXII, 57) повествует вначале, что были набраны 4 легиона, большей частью из praetextatis; кроме того, был произведен набор 8 000 рабов. Он говорит также (XXII, 14) о мобилизации 6 000 преступников и несостоятельных должников. Весь набор равнялся бы тогда 7 S легионам, кроме 10 уже имевшихся. Но Ливий (XXVI, 11) говорит, что в следующем году римляне сформировали 6 новых легионов, чтобы довести число всех легионов до 18; спрашивается: откуда же могли они набрать столько мужчин, если в предыдущем году они принуждены были прибегнуть к набору рабов, преступников и несовершеннолетних?

Но если бы эти легионы были действительно сформированы, то римляне имели бы в общем не 18, а 23-24 легиона. Очевидно, эти легионы частично или целиком являются дублетами и заключают в себе те же самые воинские части, которые были сформированы после Канн в 216 и 215 гг.

Порядок, очевидно, был такой: сначала сформировали из заключенных, из оставшихся от предыдущего набора и из претекстатов 2 легиона, потом - еще 2 легиона из рабов. Наконец, последние 2 легиона были набраны лишь в последующем году (в 215 г.) из младшего поколения. Эти легионы молодежи назывались urbanae. В первый год они оставались в городе для обучения и одновременно несли службу столичного гарнизона. Из всех этих легионов Белох считает необходимым вычеркнуть следующие: 1) с 215 г. 1 легион в Сардинии, ибо остров в то время уже не был угрожаем, а 2 легионов там было слишком много; 2) 2 легиона с галльской границы как дублеты (подобные предполагаемые войска считались также при Капуе); 3) legiones urbanae.

Я согласен с ним в первых двух пунктах, особенно во втором, но считаю, что в вопросе о legiones urbanae он не прав. Белох ссылается на Полибия, по словам которого факт угрозы Ганнибала Риму в 211 г. исключает возможность существования в городе постоянного гарнизона. Это верно, но само повествование (IX, 6, 6) носит легендарный характер и, если принять во внимание неоднократные показания Ливия, не может быть обосновано. Штейнвендер (Steinwender, Philologus, т. 39, стр. 527) удачно освещает вопрос о трояком значении legiones urbanae, которые могли быть запасными, гарнизонными или рекрутскими легионами.