История всемирной литературы Т.2

Последующие столетия знаменуют собою ряд новых явлений в литературах этого культурного региона — расцвет жанра юаньской драмы в Китае, распространение отмеченной национальным своеобразием иероглифической прозы (на ханмуне) в Корее и (на ханване) во Вьетнаме, развитие жанров дзуйхицу — разрозненных записок, ёкёку — одноактной поэтической драмы для театра масок Но, а также произведений на камбуне — в Японии.

*ГЛАВА 1.*

КИТАЙСКАЯ ЛИТЕРАТУРА.

( Желоховцев А. Н., Лисевич И. С., Рифтин Б. Л., Соколова И. И.,Сухоруков В. Т., Черкасский Л. Е., Эйдлин Л. З.)

ПОЭЗИЯ III—VI ВВ.

К концу II в. некогда могущественная ханьская империя пришла в упадок. Крестьянское восстание «желтых повязок» в 184 г. окончательно подорвало власть династии. Между так называемыми сильными домами, владевшими землями, началась междоусобная борьба. Четыреста лет, вплоть до объединения Китая в 618 г. первым императором танской династии, огромные просторы страны были ареной кровопролитных войн.

В конце II и начале III в. на территории бывшего ханьского государства образовались царства Вэй, Шу и У, правителями которых стали Цао Цао, Лю Бэй и Сунь Цюань. Историю Троецарствия (220—280) характеризуют бесконечные войны и распри, рост бродяжничества, принявшего размеры социального бедствия. В стране свирепствовали голод и болезни. После восстания «желтых повязок» крестьянские бунты не прекращались. Участились набеги на северные границы страны кочевых племен сяньби, сюнну (хунну), цзе. К началу IV в. они завершились установлением временного господства племен над частью территории Китая. В 420 г. была основана династия Сун, которую менее чем за полтораста лет сменило еще три династии.

Духовная жизнь в тот период была весьма сложной. Конфуцианское учение, издавна служившее верной защитой императорской власти, утрачивало свою былую силу. К I в. относится проникновение в Китай буддизма с его проповедью недеянья, отрешения от соблазнов, якобы ведущих к нравственному перерождению человека. В 504 г. буддизм был объявлен государственной религией. Широкое распространение получила религиозная (нефилософская) форма даосизма, ее фантастические, сказочные элементы.

Мысли и чувства простых людей, их видение мира отразили в себе народные песни юэфу, многие записи которых дошли до наших дней. Их не записывали только в смутное время Троецарствия, но бытовавший тогда песенный фольклор, по-видимому, мало чем отличался от более раннего, ханьского. Ханьские юэфу, повествующие о тяжких войнах, о бедствиях народных, о быстротечности жизни, о любви и разлуке, были широко распространены и в III в. н. э. Приблизительно в это же время была создана народная баллада «Жена Цзяо Чжун-цина» (другое название — «Павлины летят на юго-восток»). В ней поэзия поднимает свой голос в защиту любви и свободы человеческой личности, против гнета конфуцианского домостроя. Особенно большое развитие любовная тема получает в более поздних песнях (IV—VI вв.), собранных на Юге страны, на которые немалое влияние оказала весенняя обрядово-игровая поэзия некитайских народностей Юга. Северные песни того же периода более суровы и мужественны; постоянная необходимость для жителей Севера защищать жизнь и свободу с оружием в руках наложила на их творчество свой отпечаток: на первый план здесь выступают юэфу, воспевающие воинскую доблесть, ратный подвиг. Осуждение бесконечных завоевательных войн, характерное для песен II в. до н. э. — II в. н. э., сменяется темой любви к родной земле, получившей самое широкое распространение. Следует отметить также, что определенное влияние на северные юэфу оказал фольклор кочевников-завоевателей, покоривших на некоторое время эту часть страны. Общими для Севера и Юга Китая были повсеместно бытовавшие короткие,

афористические песенки, которыми народ откликался на каждое волнующее его событие, обличал и высмеивал своих угнетателей.

Литература, возникшая на рубеже II и III вв., многим обязана именно народной песне. Это было время возраставшей индивидуализации творчества, которая, однако, еще не разрушала фольклорного влияния: поднявшись над традиционной народной литературой, индивидуальная поэзия сохраняла с ней тесную связь, питаясь ее живительными соками.

До наших дней дошло около трехсот стихотворений поэтов той поры, прежде всего «семи цзяньаньских мужей» и литераторов из дома Цао.

Поэты, входившие в группу «семи мужей», в пору смут оказались в самом водовороте событий, прониклись бедами и горестями народа. Создавая правдивые стихи о тяготах походов, о скитаниях беженцев и сирот, поэты отразили характерные особенности эпохи; смело и требовательно звучали их голоса, ратовавшие за объединение страны, за прекращение междоусобных войн.

Однако постепенно (между 212 и 217 гг.) развилась и поэзия, имеющая ярко выраженный придворный характер.

Прибывшие из разных концов страны в город Ечэн поэты часто встречались у наследника престола за вином, читали стихи, обменивались экспромтами. Поэты сочиняли стихи на темы: «любовь к пейзажу», «близость к прудам и паркам», «ответные стихи в дар», «благодарственные стихи», «стихи на пиршестве», «застольные стихи».

В этих произведениях мы находим подробности жизни древних китайцев, узнаем об их играх и развлечениях, об охоте и пиршестве, об аудиенции у государя и о церемонии отъезда удельных князей из столицы, но прежде всего здесь отражены чувства и думы людей той эпохи.

Правда, у ечэнских поэтов социальные мотивы звучали приглушенно, часто сменяясь пустым славословием, свойственным любой придворной литературе. Но, несмотря на все это, ечэнские поэты прошли хорошую школу поэтического мастерства.

Поэты III в. оставили образцы пятисловных стихов. Их появление было выдающимся событием в истории китайской поэзии. Песни, где царствует четырехсловный стих («Шицзин»), являются великим творением народного гения, но со временем этот же стих превратился в путы, связывавшие развитие поэзии. Новые идеи требовали новых форм выражения, и такой формой стал пятисловный стих, господствовавший в китайской поэзии в течение многих веков. Пятый иероглиф придал стиху большую гибкость, выразительность, значительно увеличил его лексические и стилистические возможности, приблизил язык поэзии к разговорной речи.

Источником пятисловного стиха было устное народное творчество, в частности народные песни юэфу, в которых он и развился раньше всего. Поэтому пользовавшиеся этим стихом стали обращать внимание на его музыкальную сторону. Правда, они еще не смогли подняться до теоретического осмысления открываемых им возможностей, однако на практике, на слух применяли принцип тональности довольно успешно. Вообще особенность китайского языка, выражающаяся в том, что каждое слово произносится с разной модуляцией (под определенным тоном), была использована поэзией вначале стихийно, а потом сознательно.

Поэты стремились к точному выражению мысли, они смело вводили в стихи слова, которые до них употреблялись редко или в ином значении. Особенно тщательно обрабатывали они первые и заключительные строки стихотворения, считая их наиболее важными для создания настроения, общего тона, а также для выделения главной мысли. Заключительные строки, часто принимавшие форму афоризма (у Цао Чжи в особенности), становились логическим завершением непрерывно нагнетаемых чувств и мыслей.

Литература III в. включала не только поэзию, хотя поэзия в ней преобладала. Первые уверенные шаги делала ритмическая проза (пянь-вэнь), появлялись «рассказы об удивительном». Но поэзия была особенно чутка к веяниям века, особенно близка к жизни.

Самым талантливым из «семи мужей» был Ван Цань (177—217). До наших дней дошло более двадцати его произведений, и среди них — известные «Семь печалей».

Ван Цань был создателем жанра малых фу, или лирических фу, отличавшихся от ханьских фу не только объемом, но и большим вниманием к человеку. Ханьские фу искусно воспроизводили картины природы, помпезно и часто гиперболически описывали императорские дворцы и парки, но в красочных и ярких описаниях редко ощущалась душа их автора: стихи были блестящи и холодны. Малые фу возникли тогда, когда у поэта появилась настоятельная потребность выразить свои чувства, свое волнение, иначе говоря, поэт уже был не сторонним наблюдателем, летописцем, а соучастником или даже героем описываемых им событий. Образцом лирических фу может служить стихотворение «Поднимаюсь на башню» — печальный рассказ о жизни самого Ван Цаня в изгнании, о его тщетных надеждах вернуться домой.