История всемирной литературы Т.5

Д. И. Фонвизин

Гравюра с портрета работы Карафа

В «Недоросле» сталкиваются два противоборствующих взгляда на роль дворянства в общественной жизни страны. Госпожа Простакова заявляет, что указ «о вольности дворянской» (освободивший дворянина от обязательной службы государству, установленной Петром I)

сделал его «вольным» прежде всего в отношении к крепостным, освободив его от всех обременительных для него человеческих и нравственных обязанностей перед обществом. Иной взгляд на роль и обязанности дворянина Фонвизин вкладывает в уста Стародума — лица, наиболее близкого автору. Стародум по политическим и нравственным идеалам — человек Петровской эпохи, которая противопоставлена в комедии в качестве положительного идеала эпохе Екатерины. Враг екатерининского фаворитизма, он не нашел счастья при дворе императрицы и предпочел добиться успеха не в Петербурге, а вдали от него, в Сибири, путем упорного честного труда и независимого гражданского служения отечеству. Противник тирании, невежества, праздности и крепостничества, олицетворением которых являются Простаковы, Стародум выступает в роли наставника и воспитателя по отношению к молодым положительным героям комедии — Софье и Милону. В качестве его союзника в борьбе с бесконтрольностью и всевластием диких и невежественных помещиков-крепостников в комедии выступает Правдин, берущий от имени правительства под опеку имение Простаковой за нарушение ею элементарных норм человеческой нравственности в отношениях с крепостными. При этом Фонвизин опирается на показные, формальные нормы екатерининского законодательства, вдохновленные идеями просветителей и не применявшиеся на практике.

Фонвизин-драматург в «Недоросле» неопровержимо показал, что сословные привилегии дворянства и крепостное право — бедствие не только для крестьянина: они неизбежно действуют развращающе на само русское дворянство. Привыкнув к ничем не ограниченной, безнаказанной власти над крепостными, оно в массе своей теряет человеческий облик, превращаясь в Скотининых и Простаковых. Неограниченное тиранство и самодурство в отношениях с нижестоящими, с «черным народом» ведет к понижению умственного и нравственного уровня дворянского класса, к тиранству и самодурству в семейном быту, к потере рядовым дворянином нормального человеческого лица. При этом сам Фонвизин не был чужд мысли о том, что падение нравов екатерининского дворянства — и при дворе (о чем свидетельствует Стародум), и в помещичьих усадьбах, где его обнаруживает с особой силой и наглядностью пример Простаковых, — может быть предотвращено реформами «сверху». Но независимо от сознательных намерений драматурга его комедия объективно приобретала значительно более широкий, чем предполагал он, социально-обличительный смысл.

Правительство Екатерины долгое время противилось представлению «Недоросля». После того как другу и покровителю Фонвизина Н. И. Панину через наследника престола, будущего Павла I, все же удалось добиться постановки комедии, отношение Екатерины и правящих кругов к Фонвизину резко меняется: до конца своей жизни автор «Недоросля» ощущал себя с этой поры опальным, гонимым писателем.

«Злонравие» Простаковой воспринимается зрителем и читателем не как следствие того лишь, что ее «ничему не учили», но и как «злонравие», развившееся на определенной исторической и социальной почве, органическое порождение тупого и дикого крепостнического уклада. Митрофан, как это становится очевидным зрителю, со временем неизбежно должен превратиться из лодыря и неуча в такого же «изверга» и крепостника, каковы его мать и дядя.

Имена Простаковой, Митрофана, Скотинина, Кутейкина, Вральмана стали нарицательными. Но наивысшее художественное достижение Фонвизина — образ Простаковой. П. А. Вяземский заметил, что, «как Тартюф Мольера, образ ее стоит «на меже трагедии и комедии»». Безрассудной и уродливой, животной любовью к сыну она сама и губит его, и готовит себе заслуженное наказание, в тяжелую для себя минуту сталкиваясь с его бесчувствием и грубостью. Сложной психологической обрисовкой Простаковой Фонвизин подготовил завоевания Гоголя, Щедрина и других мастеров русской реалистической классики.

По общей драматической структуре «Недоросль» создавался еще в рамках эстетических правил классицизма, осложненных воздействием западной «чувствительной» и мещанской драмы (пьесы Дидро, Лашоссе и др.). В комедии Фонвизина есть и гротеск, и сатирический комизм, и фарсовое начало, и очень много серьезного, такого, что заставляет зрителя задумываться. Всем этим «Недоросль» оказал сильнейшее воздействие на развитие русской национальной драматургии, как и всей «великолепнейшей и, может быть, наиболее социально плодотворной линии русской литературы — линии обличительно-реалистической» (М. Горький). «Комедией народной» назвал «Недоросля» Пушкин.

В годы создания «Недоросля» достигло расцвета и сатирико-публицистическое дарование Фонвизина. В связи с активизацией русской оппозиционной общественной мысли Екатерина II в это время предприняла новую попытку направить ее развитие в соответствующее собственным предначертаниям русло. Императрица выступила в роли руководительницы журнала «Собеседник любителей российского слова» (1783), официальным редактором-издателем которого была стоявшая тогда во главе императорской Академии наук Е. Р. Дашкова. В «Записках касательно российской истории» Екатерина пропагандировала мысль о том, что сущность «древних российских добродетелей» составляют послушание и покорность воле монарха.

В «Собеседнике» был напечатан ряд блестящих образцов сатирико-публицистической прозы Фонвизина. В его «Опыте российского сословника», в самом подборе примеров и их толковании, сказывался язвительный, иронический склад ума Фонвизина («Можно запамятовать имя судьи, который грабит, но трудно забыть, что он грабитель, и само правосудие обязано преступление его не предавать забвению»). Полны едких политических намеков были направленные Фонвизиным издателю «Собеседника» «несколько вопросов, могущих возбудить в умных и честных людях особливое внимание». Фонвизин достиг цели — его вопросы вызвали широкий общественный резонанс. Разгневанная Екатерина обвинила автора в «свободоязычии, которого предки наши не имели».

Репутация «свободоязычия», закрепившаяся за Фонвизиным, была причиной запрещения задуманного им в 1788 г. журнала «Друг честных людей, или Стародум». Предназначавшиеся для этого журнала произведения Фонвизина получили широкое хождение в списках, в том числе «Всеобщая придворная грамматика» — уничтожающая, сатирическая характеристика фаворитизма сановной знати и нравов двора.

В «Друге честных людей» вновь оживают персонажи «Недоросля», причем по сравнению со знаменитой комедией Фонвизина здесь как бы стираются грани между невежественной массой дворянства и его «просвещенной» верхушкой. Знаменательны печальные суждения любимого героя Фонвизина о судьбах «российского витийства», которое достигало бы блистательного развития, если бы отечественным ораторам было «где рассуждать о законе и податях и где судить поведение министров, государственным рулем управляющих».

Замечательным памятником русской публицистической мысли XVIII в. являются заграничные письма Фонвизина 1777—1778 гг. к Н. И. Панину, ярко рисующие голодное и нищее положение французского крестьянства, бичующие жизнь и нравы французского общества предреволюционной эпохи (опубл. 1806 г.). В повести «Каллисфон» (1786), имеющей явный автобиографический подтекст, Фонвизин изобразил горестное положение философа при дворе «просвещенного» монарха-самодержца, окруженного льстецами и фаворитами. Последнее произведение великого писателя — незавершенная исповедь «Чистосердечное признание в делах моих и помышлениях» (конец 80-х — начало 90-х годов; опубл. 1798) — первый в русской литературе опыт автобиографии, анализирующей путь нравственного и философского развития автора. Бывший вольнодумец, Фонвизин предстает здесь консерватором и моралистом, раскаивающимся под влиянием болезни и разочарований в грехах своей молодости.

РУССКИЙ КЛАССИЦИЗМ ВТОРОЙ ПОЛОВИНЫ ВЕКА.

ИРОИКОМИЧЕСКАЯ И ГЕРОИЧЕСКАЯ ПОЭМА(МАЙКОВ. БОГДАНОВИЧ. ХЕРАСКОВ).

ТРАГЕДИЯ (КНЯЖНИН)

Классицизм на русской почве с момента зарождения был отмечен чертами своеобразия: это особенно ярко проявилось в творчестве Ломоносова с его тягой к барочному гиперболизму, насыщенностью силой и напряженностью мысли и чувства, выходящими за пределы рационализма XVII—XVIII вв. В позднейший период классицизм у Сумарокова приобретает большее родство с другими европейскими национальными его вариантами. Но для Сумарокова не прошло бесследно то, что он творил в XVIII в., в условиях эпохи Просвещения, а не в XVII, во времена Расина и Буало. Просветительские идеалы накладывают на трагедии Сумарокова особый отпечаток: они сохраняют связь не только с традициями школьной драмы, в них чувствуется влияние драматургии Вольтера. Не случаен был и интерес Сумарокова к Шекспиру. И позднее, на каждом этапе развития русского классицизма, с одной стороны, его система осложняется за счет использования новых, нарушавших ее «чистоту» художественных элементов, а с другой — развитие классицизма совершается в напряженной полемике с новыми, противостоящими ему и идущими ему на смену литературными направлениями, подрывающими веру в незыблемость установленных и освященных Буало и другими теоретиками классицизма «вечных» законов и норм поэтического творчества.

Уже русский читатель XVII в. любил грубоватое, вольное слово, не чуждался веселой, озорной, сатирической перелицовки церковных текстов.

В XVII столетии вольное площадное поэтическое слово обрело новую жизнь в творчестве И. С. Баркова (ок. 1732—1768). Издатель сочинений Кантемира, переводчик сатир Горация и басен Федра, Барков получил, по оценке современника, широкую известность как автор «стихотворений в честь Вакха и Афродиты, к чему веселый его нрав и беспечность много способствовали». Сборник написанных в духе бурлеска, нарочито низким слогом «срамных» стихотворений Баркова «Девичья игрушка» дошел до нас в многочисленных позднейших рукописных списках XVIII и XIX вв., где произведения его дополнялись и расцвечивались новыми непристойно-комическими подробностями многочисленными его молодыми поклонниками и продолжателями.