История всемирной литературы Т.5

Своими торжественными одами Ломоносов создал канон, надолго ставший художественным образцом для последующей русской оды — наиболее высоко почитаемого в системе русского классицизма высокого стихотворного жанра. Ломоносов-одописец пользовался этим каноном с исключительной смелостью, свободой и гибкостью, не повторяя себя. Неудивительно, что и под пером его преемников жанр торжественной оды сравнительно надолго сохранил в России своеобразную художественную пластичность, готовность к новообразованиям, которая способствовала его поэтическому долголетию.

Среди представителей русского классицизма вопросы структуры одического жанра были предметом постоянной полемики. Уже А. П. Сумароков, младший современник Ломоносова, критикуя черты, восходящие к эстетике барокко, находит его оды излишне торжественными и пышными, перегруженными метафорами, сложными по мысли, по строению и языку и противопоставляет требования рационалистической простоты и здравого смысла. Позднее «высокому парению» од Ломоносова пытался подражать официальный поэт-одописец при дворе Екатерины II В. Петров. Однако подлинным продолжателем Ломоносова становится Державин, существенно преобразивший жанр оды русского классицизма и давший ему новую жизнь. Живые отзвуки одического стиля Ломоносова мы встречаем и в позднейшей русской поэзии, посвященной национально-героической теме (особенно в «Полтаве» и «Медном всаднике» Пушкина).

«Слово твое, живущее присно и вовеки в творениях твоих, слово российского племени, тобою в языке нашем обновленное, прелетит во устах народных за необозримый горизонт столетий», — писал о заслугах Ломоносова-поэта и теоретика поэзии в конце XVIII в. А. Н. Радищев.

СУМАРОКОВ

Александр Петрович Сумароков (1717—1777), третий основоположник русского классицизма, младший современник Тредиаковского и Ломоносова, принадлежал к старинному дворянскому роду. Воспитанник созданного при Анне Иоанновне специального учебного заведения для детей высшего дворянства — петербургского Сухопутного шляхетного кадетского корпуса, который он окончил в 1740 г., Сумароков начал свою литературную деятельность с сочинения модных любовных песенок, выражавших различные стадии развития и оттенки чувства влюбленных. Песни эти, писавшиеся на готовые мотивы («модные миноваты»), пользовались большим успехом среди дворянской молодежи — «пажей, коллежских юнкеров и гвардии капралов».

От песен Сумароков перешел к идиллиям и эклогам, а от них — к другим литературным жанрам — одам, торжественным и духовным, элегиям, эпистолам, сатирам, эпиграммам, притчам и т. д. Отличаясь исключительной творческой плодовитостью, Сумароков за сорок лет своей профессиональной литературной деятельности испробовал свои силы едва ли не во всех известных ему из опыта древней и европейской поэзии литературных жанрах, применяя при этом самые разнообразные строфические формы и метры, — он писал сапфические, горацианские и анакреонтические оды, стансы, сонеты, надписи, басни, пародии и т. д., а в 1769 г. начал героическую эпическую поэму «Димитриада», героем которой должен был стать Дмитрий Донской (от нее до нас дошел лишь отрывок). Наибольшую известность Сумароков завоевал не как одописец, а как драматург: ему принадлежит 9 стихотворных трагедий, написанных шестистопным ямбом, русским эквивалентом французского александрийского стиха, с соблюдением трех единств и остальных правил поэтики классицизма, а также 2 оперы и 12 комедий в прозе.

Кантемир, Тредиаковский и Ломоносов руководствовались в своей деятельности широко понятыми национальными интересами. Пример Петра I был в их глазах доказательством способности созданного им нового, сильного русского государства служить при данных исторических условиях интересам страны. Потомков Петра они призывали следовать его образцу. Сумароков, в отличие от них, адресовался в первую очередь не к «правительству», а к «обществу»: он был воодушевлен прежде всего задачей интеллектуального, морального и эстетического воспитания русского дворянства. Сумароков считал, что «благородство» дворянского сословия обязывает его быть благородным не только на словах, но и на деле. Утверждение чести, благородства натуры и поведения как долга, который должен одинаково неукоснительно соблюдаться любым лицом, принадлежащим к дворянскому сословию, в том числе (и в первую очередь) главой государства, монархом, явилось определяющим не только для Сумарокова-человека, но и для Сумарокова-писателя.

Ломоносов-писатель был деятелем необычного для уже сформировавшихся европейских литератур XVIII в. типа. К этому моменту задача создания литературного языка была в Западной Европе пройденным этапом. Во Франции, например, ее окончательно разрешили мастера классицизма XVII в. К тому же французская литература успела пережить полосу блестящего расцвета в эпоху Рабле, Плеяды и Монтеня. Французские писатели эпохи классицизма были одержимы заботой не о строительстве культуры, а об «очищении вкуса», придании новой утонченности и блеска уже сложившимся литературным формам и жанрам. Кантемиру же, Тредиаковскому и Ломоносову пришлось создавать эти формы и жанры заново. Лишь в результате дерзкой и смелой деятельности Ломоносова — поэта и теоретика задача строительства новой культуры была решена.

Творчество Сумарокова стало следующим этапом в истории русской литературы XVIII в. Ко времени, когда он выступил на литературную арену, нормы нового русского литературного языка и стихосложения были надолго определены Ломоносовым. Им же был блестяще разработан основной высокий поэтический жанр русского классицизма — ода и были даны первые вдохновенные образцы «правильного» стихотворства в других жанрах. Это определило основное направление деятельности Сумарокова.

Сумароков завершил начинания своих предшественников — Кантемира, Тредиаковского и Ломоносова.

В изданных в 1748 г. двух стихотворных эпистолах — «О русском языке» и «О стихотворстве» — Сумароков подчеркивает равноправие всех разнообразных литературных жанров — больших и малых — и одинаковую доступность их русскому языку.

Все хвально: Драма ли, Еклога или Ода —

Слагай, к чему влечет тебя твоя природа;

Лишь просвещение писатель дай уму:

Прекрасный наш язык способен ко всему.

И это было не только теоретическое убеждение Сумарокова. Он сочинял песни, элегии, стихотворные сатиры, послания, басни, эклоги, идиллии, эпиграммы, трагедии, комедии; писал также публицистические статьи, был журналистом и критиком, организатором и издателем первого в России литературного журнала «Трудолюбивая пчела» (1759).

В «Епистоле о стихотворстве» Сумароков, опираясь на пример «Искусства поэзии» Буало, ставит своей задачей дать современникам развернутую программу литературного творчества и в то же время твердо ввести ее в предписанные общеевропейской доктриной классицизма строгие рамки. Для каждого вида и жанра литературного творчества он устанавливает жесткий, требующий строгого соблюдения художественный канон.

При этом, следуя за Буало (хотя и с отдельными весьма характерными отклонениями — так, он возводит на Геликон, наряду с Малербом и Расином, Камоэнса, Лопе де Вегу, Мильтона, Попа и даже «непросвещенного» Шекспира; разъясняет особенности басенного «склада» на примере басен обойденного вниманием Буало Лафонтена, ссылается на пример не только писателей XVII в., но и своих современников — Вольтера, Детуша) в истолковании природы отдельных жанров, Сумароков исходит из принципиально иного понимания общих функций литературы, связывая с ней — в духе XVIII в. — серьезные и широкие просветительные задачи.

Одно из центральных произведений Сумарокова, отражающее важнейшее общее противоречие всего русского классицизма, как и тесно связанного с ним русского Просвещения XVIII в., — его сатира «О благородстве» (1772).

Примыкая тесно к идеям сатиры Кантемира «На зависть и гордость дворян злонравных», Сумароков развивает здесь ряд положений, занявших вплоть до конца XVIII в. одно из центральных мест в системе идей русского дворянского просветительства. Утверждая, что от природы все люди равны и с этой точки зрения между дворянином и крепостным крестьянином, «праотцем» которых одинаково был Адам, нет разницы, Сумароков доказывает, что существование дворянства оправдывает лишь служба его и его предков отечеству и нравственное благородство:

Коль пользой общества мой дед на свете жил,

Себе он плату, мне задаток заслужил,

А я достаток сей заслугой взяв чужею,

Не должен класть его достоинства межею...

Монарх, дворянин, начальник необходимы, по Сумарокову, в правильно устроенном обществе и государстве, как необходим в нем и труженик-крестьянин. Но, во-первых, именно труд крестьянина и его «довольство» составляют фундамент общественного здания. Во-вторых, подданный, крестьянин, солдат обязаны служить монарху и дворянину постольку, поскольку последние исполняют свой долг, доказывая его «в действии». А потому самый первый и главный долг перед своей совестью, перед обществом и государством лежит на том, кто по сословной и должностной иерархии стоит выше другого. Дворянин должен иметь ум «ясней», чем у мужика, иначе он всего лишь «скотина», облеченная незаслуженной и не подобающей ему властью над людьми. И точно так же начальник, чиновник, судья, монарх, нарушающий «уставы», — тираны и притеснители. В правильном и разумно устроенном государстве именно на них должна возлагаться ответственность за исполнение ими своих гражданских и государственных функций в системе целого.