История всемирной литературы Т.5

Ринулся силач Самсон,

Что охочий был на сон,

И от страха заорал,

Чтоб его кто подождал.

Тут пришел черед Мойсею —

Он поднял его скорее,

Чтоб дорогу дать Якубу,

Ибо сзади, как на сгубу,

Мчал Илья на жеребцах, —

Гром пущал такой — аж страх!

«Студная», бурлескная поэзия, создававшаяся странствующими школярами, сыграла, по словам современного исследователя М. Лазарука, прогрессивную роль как наиболее соответствующая тому времени «форма для развития народной по своему характеру литературы, для введения в литературу образов, картин, сцен, взятых из жизни простых людей». Книжные, барочные и классицистические традиции сливались здесь с фольклорными. Многие пародийные произведения стали народными и записывались собирателями вплоть до XX в.

Во второй половине XVIII в. развивается политическая поэзия. По горячим следам Семилетней войны написаны «Указ горячий» и «Проект» (1762). В них дана резко отрицательная оценка политике Петра III, всему царскому двору. События польского национально-освободительного восстания под руководством Т. Костюшко подробно изображены в стихотворном «Разговоре в письмах императрицы с Игельстромом», изданном в 1794 г. в Варшаве. В политической поэзии наиболее значительна «Песня белорусских солдат 1794 года», направленная против царской России и кайзеровской Пруссии. Она призывала крестьян взять в руки «косы да янчарки», чтобы сообща отплатить внешним и внутренним врагам за все социальные и национальные обиды:

Помним добре, что творили,

Как нас драли, как нас били.

Что ж терпеть ярем проклятый?!

Хватит бабиться по хатам.

Народные, крестьянские массы объявляются в «Песне» главным вершителем исторических судеб. Только они способны, устроив объединенными силами «жатву», освободить «батьковщину». Неизвестный автор апеллирует к чувству собственного достоинства белорусского народа, призывает его пожертвовать ради победы своим имуществом, осуждает предательство шляхты. Одновременно в «Песне» ощущаются и слабые стороны просветительской идеологии — чрезмерная надежда на социальные реформы, на «доброго» пана, который, признав крестьян людьми, даст им «вольность».

Значительные изменения произошли в белорусской драматургии. В середине XVIII в. иезуиты потеряли прежнюю монополию на школьные представления. Одновременно белорусская интермедия появилась на православной и униатской школьной сцене, приобретя там новое социальное звучание. Вольнодумство белорусского народа, его отрицательное отношение к католицизму и религиозным догмам проявились в интермедиях «Крестьянин в костеле» и «Крестьянин на исповеди», которыми в 1752—1755 гг. сопровождалась смоленская постановка драмы-моралите «Декламация» М. Базилевича. Герой первой из них, подвыпивший Терех, услышав органную музыку, пустился в костеле в пляс, за что был закован в цепи. Крестьянин и его сын, возмущенные насилием, избивают шляхтича. Просветительская идея естественного равенства всех людей выражена в интермедии «Слепой, хромой, потом пан и тивун», показанной на сцене Жировичской униатской школы в 1751 г. В той же школе исполнялись польско-белорусские орации, осуждавшие феодальную анархию и продажность шляхты во время выборов в сейм.

Развитие школьной драматургии переходного периода нашло логическое завершение в произведениях, поставленных на сцене Забельской коллегии, где на интермедийной основе возникла «Комедия» (1787) Каетана Марашевского — наиболее значительное явление белорусской литературы второй половины XVIII в. В «Комедии» еще ощущается зависимость от барочной драмы-моралите (назидательность финала, отсутствие женских ролей, использование библейских мотивов); отдельные сцены напоминают вставные интермедии. Однако в целом в «Комедии» преобладают уже черты новой литературы.

В злоключениях главного героя Демки виноват прежде всего пан, не считающий крестьян за людей, затем корчмарь-арендатор, спаивающий и обманывающий сельчан, наконец, черт, предстающий перед героем в облике панича. Демке же кажется, что первопричина всех несчастий — в «первородном грехе» библейского Адама. Черт заключает пари, что Демка не сможет промолчать и получаса. Ставка в споре — демкина душа. В соответствии с фольклорными принципами мужик трижды нарушает обет молчания. Формально пари выиграл черт. Но морально победил Демка, ибо во всех трех случаях он заговорил по своему бескорыстному благородству. Своим поведением он опроверг самого себя, доказал, что ни первородный грех, ни божий рок не имеют отношения к человеческой судьбе, так как все зависит от самого человека.

Такая просветительская тенденция «Комедии» была полемически направлена против средневековой схоластики, насаждавшейся во времена Контрреформации. Но панацею от всех социальных бед Марашевский видел в нравственном усовершенствовании человека. Поэтому социальный конфликт, наметившийся в «Комедии», разрешается в чисто морально-этическом плане. Позиция автора двойственна: с одной стороны, он симпатизирует своему герою, одобряет его протест, с другой — призывает к смирению, к послушанию.

«Комедия» К. Марашевского написана в соответствии с канонами классицистической эстетики. В ней соблюдено единство времени, места и действия, чувствуется рационалистическая заданность. Но автор стремился вдохнуть жизнь в схематические образы. Демка не только тип, обобщенный интермедийный «русин» или «литвин». У него есть имя, характер и индивидуальность. Речь героев индивидуализирована, насыщена народными фразеологизмами. Предназначенную крестьянскому зрителю «Комедию» надлежит, следуя за В. Н. Перетцем, отнести к «категории пьес народного, национального театра».

Таким образом, неблагоприятные общественные условия существенно замедлили развитие белорусской литературы в XVIII в.; сыграло свою негативную роль многоязычие, сложившееся на белорусских землях. Литература на белорусском языке стала преимущественно рукописной. Но те же условия побуждали анонимных авторов ориентироваться на народного читателя, народную поэтику. Профессиональное художественное слово впервые приблизилось к фольклору. Белорусская литература XVIII в. — литература переходного типа. Новое часто сосуществовало в ней одновременно со старым. Однако лучшие произведения XVIII в. относятся уже не столько к заключительной стадии древней литературы, сколько к начальной фазе новой белорусской литературы, окончательно сформировавшейся в XIX — начале XX в.

РАЗДЕЛ ЧЕТВЕРТЫЙ

– =ЛИТЕРАТУРЫ ПРИБАЛТИКИ=-

ВВЕДЕНИЕ

В литературах Прибалтики, как и во многих других литературах, XVIII век является гранью между двумя культурно-типологическими системами — древней и новой литературой. Сохраняется преемственность традиции, идущей от первых письменных памятников на национальных языках, но вместе с тем внутри старой системы начинает проявляться новое. Происходит дифференциация литературных функций, подготавливается почва для создания литературы нового типа.

Общественные условия способствуют политической и культурной консолидации прибалтийских народов и всего культурного региона. В начале столетия (1710 г.) в состав Российской империи входит Эстония (Эстляндия и Лифляндия) и северная часть Латвии (Видземе), в 1772 г. — Латгалия (Латгале), а в 1795 г. — Курземе и Великое княжество Литовское. Таким образом, вся Прибалтика, за исключением Малой Литвы, оказывается под эгидой одного государства. Между прибалтийскими народами крепнут экономические и культурные контакты. Основой эстонского литературного языка становится североэстонский диалект, и тем самым преодолевается языковая раздробленность литературы, возникшая в связи с соперничеством между Таллинским и Рижским епископствами. Центр интенсивного развития литовской литературы перемещается в Восточную Пруссию (Малую Литву). Здесь создается поэма «Времена года» К. Донелайтиса — памятник, выделяющийся на фоне древней литературы Прибалтики. К концу столетия намечаются признаки преодоления стагнации и в литературе, создаваемой на территории бывшего Великого княжества Литовского. Именно здесь позднее, в период формирования буржуазных наций, будет заложена основа национальной литовской литературы.