История всемирной литературы Т.7

И все-таки имя Шеноа ассоциируется прежде всего с исторической прозой и жанром исторического романа. Опыт писателя в этой области представляет высшее достижение не только хорватской, но всех югославянских литератур в XIX в. Романы Шеноа «Сокровище ювелира» (1871), «Крестьянское восстание» (1877), «Берегись руки Сеня» (1879), «Проклятье» (1881) охватывают обширный материал национальной истории XIV—XVIII вв. В центре внимания писателя находится национально-освободительная борьба хорватского народа (в том числе такие знаменательные события, как восстание сенийских ускоков против австрийских властей и антифеодальное восстание хорватских и словенских крестьян 1573 г., возглавленное Матией Губцем).

У исторических произведений Шеноа — остросоциальная направленность. Конфликт, заложенный в основу этих произведений, строится на столкновении сил социального прогресса с силами реакции (нарождающейся буржуазии со светскими и церковными феодалами в «Сокровище ювелира», крестьян с помещиками в «Крестьянском восстании» и др.). К оценке исторических явлений писатель подошел с демократических позиций — резко критикуя феодализм, он первым в хорватской прозе показал народ как главную силу в борьбе за свободу и справедливость.

Образ восставшего народа — страдающего и борющегося — стоит в центре лучшего романа Шеноа «Крестьянское восстание». В многообразной галерее борцов за свободу, в которой, как замечает советский исследователь Е. И. Рябова, Шеноа «проникновенно выписывает каждую фигуру, частицу этого коллективного образа», выделяется возвышенный образ крестьянского вождя Матии Губца с характерным для него свободолюбием, преданностью общему делу, благородством ума и характера.

Исторические произведения Шеноа построены на подлинных фактах и документах, к изучению которых писатель относился с чрезвычайной тщательностью. В верности историческому факту проявился реализм художника, позволивший ему запечатлеть далекую эпоху во всем ее историческом своеобразии и жизненной конкретности, начиная с бытовой обстановки, пейзажа и кончая сложной социально-политической и духовной атмосферой времени. Обращение Шеноа к историческому материалу, в частности к героическим страницам прошлого, было нацелено на современность, поскольку поддерживало в народе, отстаивавшем свои права, дух сопротивления. К тому же исторический материал давал писателю относительно большую свободу высказывания по важнейшим общественным проблемам. (Исследователи творчества Шеноа не раз привлекали внимание, например, к образу старого Загреба, буквально воспетого писателем в его произведениях, в частности в «Проклятье», однако не только как любимого им города, но и как центра объединения хорватских земель.)

Шеноа писал свои произведения тогда, когда хорватская литература только осваивала метод реалистического изображения действительности. Неудивительно, что в произведениях писателя, в целом реалистических, давало о себе знать романтическое начало (в условности отдельных образов и ситуаций, в моментах дидактизма). Но чаще романтические приемы использовались как средство эмоционального воздействия. Известная ограниченность общественных позиций писателя нашла выражение в его утопической вере в мирное разрешение социальных конфликтов между угнетенными и угнетателями (как, например, в эпилоге романа «Крестьянское восстание» или в повести «Нищий Лука», в которой реалистическое изображение жизни деревни завершается идиллическим примирением антагонистических сторон).

Уже при жизни Шеноа слабые стороны его творчества встретили острую критику молодого литературного поколения. Критика велась во имя последовательного развития тех принципов реализма, которые выдвинул сам писатель и которые сделали его творчество значительным достижением хорватского реализма, во имя правдивого освещения литературой всей сложности народной жизни.

В 80-е годы с деятельностью молодых прозаиков, в большинстве своем прямых наследников и учеников Шеноа — Е. Кумичича, А. Ковачича, Й. Козараца, К. Ш. Джальского, В. Новака, поэта С. С. Краньчевича, наступает новый этап в развитии реализма.

80—90-е годы — время правления известного своим режимом «твердой руки» и репрессиями против освободительных устремлений хорватского народа бана Куэна Хедервари. Это вызвало решительное сопротивление прогрессивных сил Хорватии, в том числе национальной интеллигенции, в рядах которой писателям принадлежала ведущая роль. Поиски путей дальнейшего развития реализма были неоднородны и велись в оживленной литературной борьбе (на ее характере сказалась развитость литературно-критической мысли у хорватов уже в 40-е годы). Одних писателей привлекла теория натурализма Золя — принципы натурализма были изложены в статье Евгения Кумичича (1850—1904) «О романе» (1883) (писатель несколько лет прожил во Франции и достаточно хорошо был знаком с ее литературной жизнью). Отталкиваясь от опыта Шеноа, Кумичич видел задачу литературы в выявлении уродливых сторон действительности, что вызвало решительное противодействие критиков, отстаивавших традиции русского реализма. Критика буржуазии и дворянства, их морали — одна из наиболее сильных сторон произведений Кумичича (романы «Ольга и Лина», 1881; «Госпожа Сабина», 1883; «Изумленные сваты», 1883; «Сирота», 1885, и др.). Однако объяснение, которое писатель давал порокам высшего света и вообще отрицательным сторонам общественной жизни, уводило его к романтической концепции противопоставления патриархальных основ национальной жизни пагубному иноземному влиянию на социальную верхушку общества. Романтической концепцией отмечены и исторические романы Кумичича, в которых идеализируется роль хорватского дворянства («Заговор Зриньских — Франкопана», 1892—1893). Это, естественно, ослабляло реализм писателя.

Творчество Кумичича знаменательно как пример жанровой специфики хорватской реалистической литературы 80—90-х годов, связанной с развитием романа из жизни современного общества в его социальном аспекте. Этим она отличается от сербской прозы, в которой господствующим жанром оставался рассказ.

К ориентации писателей на принципы русской литературно-критической мысли революционных демократов Белинского, Чернышевского, Добролюбова, Писарева призывал молодой болгарский критик, живший в Загребе, И. Миларов в своей полемической статье «Взгляд на развитие русского общества и литературы» (1881). Однако в отличие от сербской реалистической литературы воздействие идей русских революционных демократов на развитие хорватского литературного процесса 80-х годов сравнительно мало ощутимо (цензура мешала распространению русской критики). Значительно более заметной была в этом отношении роль художественного опыта русских писателей, среди которых выделяется Тургенев (переводы его произведений появляются на сербскохорватском языке в 60-е годы, к тому же внимание молодых писателей к Тургеневу привлек в своих литературно-критических статьях Шеноа).

К традиции романов Тургенева о русской интеллигенции возводят хорватские исследователи характерный для национального реализма тип романа о молодом интеллигенте (Й. Козарац, Я. Лесковар, Ю. Турич, но особенно — Ксавер Шандор Джальский (1854—1935; псевдоним Любомира Бабича), которого современники нередко называли «хорватским Тургеневым»).

Творчество этого писателя, автора многочисленных сборников рассказов («Под старыми кровами», 1886; «Три повести без названия», 1887; «Из вармеджийских времен», 1891, и др.), социально-психологических романов («В ночи», 1886; «Янко Бориславич», 1887; «Джюрджица Агич», 1889; «Радмилович», 1894, др.), исторических романов («Рассвет», 1892; «За родное слово», 1906), подтверждает идейно-тематическое, жанрово-стилевое многообразие хорватского реализма 80—90-х годов. Почти полвека отдал Джальский литературе, однако расцвет его деятельности относится к рассматриваемому периоду. Активный сторонник буржуазно-дворянской оппозиции, выступившей против австро-венгерского господства в Хорватии, писатель широко разрабатывал в своем творчестве тему национальной борьбы. В то же время он сумел подняться до острой социальной критики современности не только в обличении — подчас сатирическом — бюрократии и высших кругов общества, но и в показе страданий «маленького человека» («Три повести без названия»), в раскрытии драматических судеб национальной интеллигенции. С именем Джальского связано становление жанра социально-психологического романа. Потомок старинного дворянского рода, писатель оценивал современность с консервативных позиций. Вымирающее дворянство, которое он воспевал (нередко в сентиментально-идиллической манере) было для него средоточием национального духа, высоких нравственных традиций, патриотизма. (Здесь, в поэтизации уходящих «дворянских гнезд», так же как в стилевых особенностях прозы Тургенева, в его так называемом поэтическом реализме, усматривают авторы новейших исследований творчества Джальского одну из основных точек соприкосновения хорватского писателя с русским. Глубина социального анализа тургеневской прозы остается в стороне от творческого восприятия Джальского.) Пессимистические настроения писателя, особенно развившиеся в его поздних произведениях, элементы мистицизма привлекли к нему представителей хорватской модерны.

Значительное углубление социально-обличительных тенденций связано с творчеством Анте Ковачича (1854—1889). Ковачич, крестьянин по происхождению, прошедший тяжелый жизненный путь, обладал обостренным восприятием темных сторон современной ему действительности. Он вошел в литературу как автор трех романов из жизни разных слоев общества — «Любовь баронессы» (1877), «Адвокат» (1882) и «В регистратуре» (1888). Последнему произведению принадлежит особое место в хорватской литературе XIX в. Его проблематика достаточно характерна для современной Ковачичу прозы — речь идет о судьбе личности в буржуазном мире. Деревенский паренек, полный веры в жизнь, в свои силы, — таким предстает герой романа Ивица Кицманович в начале произведения, когда он уходит в город; сломленным, опустошенным жизнью, неприметным чиновником большой административной машины оказывается он в конце романа. История этой трагической судьбы маленького человека раскрывается на фоне ярких картин жизни разных слоев общества. Ковачич ломает традицию идеализации деревни. Это мир, раздираемый социальными противоречиями, собственническими инстинктами (в конце 90-х годов такой предстанет и сербская деревня в творчестве С. Ранковича). Ковачич ничего не пытается примирить (как этот делал не один его современник и предшественник), ему чужды иллюзии. Заключительная сцена романа — поджог героем регистратуры, этого символа господствующего порядка, — свидетельствует о важном этапе в хорватском реализме, подошедшем к отображению зреющего в недрах угнетенных масс протеста (пока стихийного, одинокого) против социальной несправедливости. Чертами смелого новаторства (и полемичности по отношению к «поэтическому реализму») отмечена стилистическая структура романа Ковачича, в котором объединены жизненно-конкретные описания с фантастикой и сатирическим гротеском. Значительное место в языке этого произведения занимает стилизация народно-разговорной речи.

Сила социальных обобщений, острота и непримиримость критического начала сделали роман Ковачича «В регистратуре» одним из самых значительных и самобытных явлений хорватской литературы XIX в.

Острую социальную критику действительности продолжает своим творчеством Йосип Козарац (1858—1906). В его новеллах («Рассказы деда Ники», 1878; «Красавица Ката», 1884; «Тена», 1894, и др.), романах «Мертвые капиталы» (1889), «Между светом и тьмой» (1891) говорится о разорении родной писателю Славонии, о проникновении капитализма в деревню. Однако в отличие от Ковачича Козарац не смог преодолеть иллюзии, выраженные в идее противостояния здорового национального начала разлагающему буржуазному влиянию. Писатель верил в возможность изменения действительности с помощью рационального ведения хозяйства, возвращения интеллигенции из городов к земле. Это придает его творчеству оттенок морализаторства, особенно заметный в романе «Мертвые капиталы». Художественное мастерство писателя наиболее полно проявилось в типах славонских крестьян, в ярких женских характерах, в пейзажах родной земли.

Широкое эпическое полотно хорватской действительности второй половины XIX в. создает один из самых плодовитых прозаиков Венцеслав Новак (1854—1905). Его творчество как бы заключает период 80-х — начала 90-х годов и открывает новый этап развития реалистической литературы. Писатель противоречивых идейных и художественных исканий, Новак отдал, в частности, дань натурализму, который проявился и в попытке объяснить явления социального плана теорией наследственности (в романе «Тито Дорчич», 1906), и в фактографичности некоторых описаний. Но в творчестве Новака все же преобладали демократические и реалистические принципы. В многообразных по тематике сборниках рассказов и романах («Павел Шейта», 1888; «Подгорка», 1894; «Последние Стипанчичи», 1899; «Два мира», 1901) автор обращается к проблемам современности — таким, как расслоение деревни, разорение народных масс, вырождение дворянских родов и формирование класса буржуазии, трагедия интеллигенции в буржуазном мире и т. д. В лучших традициях хорватской литературы — в традициях Шеноа — создает писатель свой роман «Под Нехаем» (1892), посвященный по-прежнему актуальной для Хорватии проблеме национально-освободительной борьбы. Изображая патриотическое движение широких общественных слоев против австрийских угнетателей в начале XIX в., Новак усиливает в сравнении со своими предшественниками изображение социальной стороны этого движения. Новаку принадлежит первая попытка в югославянской реалистической прозе создать образ рабочего (сб. «В городских трущобах», 1905). Его творчество служит ярким примером воздействия на хорватскую реалистическую литературу конца XIX — начала XX в. социалистических идей.