История всемирной литературы Т.8
Шрифт:
Расщепленность авторского сознания заметна уже в первых сборниках новелл Вида — «Силуэты» (1891), «Детские души» (1893), «Дети людей» (1894). В юмористических зарисовках быта и нравов датской провинции, основанных на воспоминаниях детства писателя, чувствуется горечь автора. В романах «Род» (1898), «Злоба жизни» (1899), «Кнагстед» (1902), «Отцы ели виноград» (1908), «Пастор Сёренсен и Ко» (1913) картина жизни становится еще более гротескной и мрачной. В романе «Род», как и в «Безнадежных поколениях» Банга, звучит натуралистический мотив биологического вырождения личности. «Больной род! Гнилой род! Нет у него будущего!» — эти слова в финале романа старая баронесса, считающая себя последней опорой вырождающегося рода, бросает в лицо своему сыну. Баронесса знает, что сын убил жену и ее любовника, но не вина сына, а его раскаяние и готовность отдать себя в руки правосудия вызывают ее гнев и презрение. Ни старая баронесса, одержимая
Мотив наследственности и неотвратимой власти полового инстинкта звучит и в романе «Отцы ели виноград», по-прежнему сочетаясь с крайне пессимистическим взглядом на жизнь и на человека. Романы «Злоба жизни», «Кнагстед», «Пастор Сёренсен и Ко» продолжают линию бытописательных новелл. Действие объединено вокруг главной фигуры всех этих романов — таможенного контролера Кнагстеда. В «Злобе жизни» сатирически изображаются нравы провинциального городка. От шуток Кнагстеда, прозванного в городке «злобой жизни», страдают и враги и друзья. Заветная мечта Кнагстеда — «ощутить полное равнодушие к жизни как высшее блаженство». Но это циничная маска, под которой человек, утративший веру в жизнь, прячет свое отчаяние.
Среди персонажей Вида особое место занимают «маленькие», «униженные и оскорбленные» люди, судьбы которых складываются из цепи постоянных мучений, несправедливых обид, физических и душевных страданий. В структуре его романов подобные персонажи располагаются, как правило, на периферии повествования, но именно им отдано сочувствие писателя, озаряющее его произведения светом гуманности.
К началу нашего века Вид стал широко известен и как драматург, автор пьес «Эротика» (1896), «Дворянство, духовенство, буржуа и крестьяне» (1897), «Слабый пол» (1900), «Любительница танцев» (1905) и др. Многие из них он писал на основе собственных новелл и романов. Подобно Бангу, создателю «драматического романа», Вид синтезировал в своих пьесах, предназначенных не столько для постановки, сколько для чтения, качества двух жанров, объединил некоторые особенности «драматического действия» и «эпического повествования» сочетая густой, насыщенный и очень живой диалог с пространными, раскрывающими «подтекст» слов и поступков авторскими ремарками.
Лучшие из пьес Вида 90-х годов дают сатирические социально-характерные портреты представителей разных слоев общества. В драматургии начала века наряду с сатирическими тенденциями усиливается пессимизм автора, намечаются предвестия экспрессионистской драмы и даже драматургии абсурда.
На рубеже веков в датской литературе возникло мощное течение, именуемое «новым реализмом», — термин, устанавливающий генетическую связь с критическим реализмом 70—80-х годов, или «народным прорывом», так как в литературу вступили писатели — выходцы из крестьянской и рабочей среды. Ощущение близости к народу, органическая потребность жить интересами простых людей стали исходными стимулами творчества Йохана Скьольборга (1873—1950), Йеппе Окьера (1866—1930), Йоханнеса В. Йенсена (1873—1950), Якоба Кнудсена (1858—1917), Мартина Андерсена Нексе (1869—1954) и др. Для многих писателей «нового реализма» характерны социальная направленность творчества, вера в общественный и духовный прогресс и конечное торжество справедливости, даже если существование их героев трагично. Эти писатели отвергали как настроения символистов, так и безрадостный взгляд на мир «копенгагенского реализма», а также его почти «камерную» тематику. Они проявляли обостренный интерес к народной жизни, народной культуре, к живому разговорному языку.
Однако «новый реализм» не был литературной школой с единой идейной и эстетической программой. Более того, само понятие «народ» интерпретировалось по-разному. Нексе вкладывал в него совершенно определенное классовое содержание, посвящая свое творчество изображению борьбы трудящихся против эксплуататоров за построение справедливого общества. Для Йенсена понятие «народ» прежде всего было связано с представлениями о некой этнической общности, пролагающей путь мировому прогрессу.
Йенсен, один из самых сложных и своеобразных датских писателей этого периода, проделал сложную эволюцию. Художник, необычайно тонко чувствовавший живое слово, он в то же время, как немногие в датской литературе, отличался удивительной силой логики, последовательностью взглядов, возникших под влиянием Дарвина, с одной стороны, и идей технического прогресса — с другой. На пороге 900-х годов писатель еще только размышлял над тем, какие факторы определяют развитие человечества, но то, что беспорядочная мечтательность, возведенная декадентской литературой в ранг добродели, тормозит национальный прогресс, не вызывало у него сомнений. Беспорядочным исканиям и беспочвенным надеждам Йенсен вынес безжалостный приговор в романе «Падение короля» (1901). В нем он свел счеты и со своим собственным увлечением
героями романтического типа, мятущимися и страдающими, воссозданными не без влияния символистов, прежде всего И. Йоргенсена, в романах «Датчане» (1896) и «Айнер Элькер» (1898).Влияние символизма отразилось и на общей тональности романа «Падение короля». Повествование о судьбах датского короля, безвольного Кристиана II, вместе с троном утратившего надежду создать могучее государство, и его верного слуги, недоучившегося крестьянского парня Миккаэля Тюггесена, такокого же, как король, наивного мечтателя, овеяно настроением увядания и гибели. Падение Кристиана II, лишенного способности действовать, автор рассматривает как начало всех бед, обрушившихся на страну, утратившую былое величие. Одновременно с историей гибели династии в этом романе Йенсена раскрывались истоки душевной слабости, ошибок и заблуждений современного поколения. Избавление от них писатель видел в возврате к прошлому, к естественным началам жизни, которые хранило в себе крестьянство.
Традиции народной культуры Йенсен возродил в крестьянских рассказах («Химмерландские истории», 1898; «Новые химмерландские истории», 1904; «Химмерландские истории», 1910). В этих превосходных образцах народно-бытовой литературы, запечатлевших особые характеры и типы, созданные жизнью народа, в которой автор черпал неиссякаемую творческую силу, реализм писателя достиг расцвета. «Вся моя жизнь была посвящена описанию Химмерланда», — заявлял, и не без основания, Йенсен. Сопричастность кренстьянскому движению отразилась и в публицистике писателя, принявшего на себя роль глашатая народной, крестьянской культуры Ютландии, «колыбели северных народов».
Второе направление творчества Йенсена связано с его безусловной верой в развитие материальной культуры, в научно-технический прогресс. В «Готическом ренессансе» он восторженно писал об индустриальной культуре, живом свидетельстве человеческого гения, восхищался развитием науки и техники, распространением научных знаний, успехами промышленности. Такие ноты заметны в сборнике рассказов «Интермеццо» (1899), где наметился разрыв с романтическими исканиями и сформировался новый взгляд на действительность. В романах «Из американской жизни», «Мадам Д’Ора» (1904), «Колесо» (1905), предвосхитивших появление жанра детектива в датской литературе, тема губительной душевной слабости, вызванной утратой чувства реальности, развивается на фоне большого города, олицетворяющего материально-технический прогресс.
К середине 10-х годов основные идеи писателя окончательно выкристаллизовались, и потребовалась новая художественная форма их выражения. Традиционное психологическое повествование перестает отвечать потребностям Йенсена-художника. Философское осмысление жизни предполагало такую художественную форму, в которой непосредственное изображение действительности заключало бы иной, более глубокий, обобщающий смысл.
С 1907 по 1912 г. Йенсен выпустил в свет четыре сборника небольших по объему новелл, зарисовок, фрагментов, наполненных аллегорическим и философским содержанием, которые назвал мифами («Мифы и типы», 1907; «Новые мифы», 1908; «Мифы, новый сборник», 1910; «Мифы, четвертый сборник», 1912). К этому жанру писатель обращался и впоследствии. В статье «Мифы как форма искусства» (1916) он писал, что в основу его мифов легли сиюминутные впечатления, воспоминания детства, наблюдения за поведением людей и животных. Мифы служат иллюстрацией каких-либо идей или теорий, так как «всякое описание действительности в ее связи со временем есть миф и может быть спроецировано на вечность».
К сборникам мифов примыкали сборники новелл «Леса» (1904) и «Экзотические рассказы» (1907). Так же как мифы, сквозной идеей объединены все крупные произведения романного цикла «Долгое путешествие» (1908—1922). Романы Йенсена, если читать их в следующей последовательности: «Потерянная страна» (1919), «Ледник» (1908), «Норн-Гость» (1919), «Походы кимвров» (1922), «Корабль» (1912), «Кристофор Колумб» (1919), воссоздавали в мифологической форме историю человечества от ледникового периода до эпохи великих географических открытий. Основополагающей для всего романного цикла стала выдвинутая в эссеистике идея «готического ренессанса», особой роли северных народов как носителей духовного прогресса.
Йенсен считал, что современная цивилизация зародилась на скандинавском Севере, и произошло это не случайно. Суровые условия жизни ускорили естественный отбор, поставив северян в преимущественное положение по отношению к южным народам. В романе «Ледник», хронологически примыкающем к роману «Потерянная страна», где описан скандинавский Север до ледникового периода, Йенсен показывает, как формировался тип первобытного скандинава. Отступая перед ледником, первобытные люди передвигались на юг. Лишь некоторые из них, такие, как герои романа Младыш и Моа, осмелились противопоставить леднику свою волю и упорство. От этой пары началась северная, нордическая раса людей.