История всемирной литературы Т.8

Весь этот сложный комплекс процессов общественно-исторической жизни определял и развитие культуры и литературы. Общие вопросы времени по-разному преломлялись в местных условиях. Часть литератур народов Центральной и Юго-Восточной Европы к концу XIX в. уже преодолела запаздывание в стадиях развития, которое порождалось иноземным гнетом и еще недавно было характерно для них. (Лишь польская литература не знала отставания, так как Польша потеряла национальную независимость значительно позднее.) Теперь процесс происходил все более синхронно с общеевропейским развитием, хотя к разным литературам это относится в различной степени, как и к разным областям и сферам отдельных национальных литератур. Так, например, одна из важных особенностей литературного развития в Греции, где исключительно велик был авторитет отечественного античного наследия, состояла в том, что здесь только в конце первого десятилетия XX в. было устранено двуязычие и произошел переход с искусственного книжного языка на современный.

В болгарской, румынской, а также словацкой литературах реализм и его основной жанр роман только что набирали силу. В целом ряде литератур Центральной и Юго-Восточной Европы сильной оставалась романтическая традиция, определенным образом окрашивавшая отчасти и реализм и нередко непосредственно смыкавшаяся с явлениями неоромантизма, импрессионизма, символизма. В Албании продолжалась эпоха национального возрождения. В литературе преобладало малорасчлененное романтическое и просветительское сознание, она была направлена против иноземного гнета, феодального уклада и церкви. Задача национального самоутверждения вообще оставалась актуальной для большинства народов этой части Европы, или недавно освободившихся, или еще не добившихся независимости. Но борьба за свободу все более определенно оказывалась связанной с новыми социально-демократическими чаяниями.

В литературе конца XIX — начала XX в. отражались как кризис многих прежних представлений, разочарование в устаревающих общественных концепциях (польский позитивизм, чешская буржуазная программа общенационального движения и т. д.), ощущение исчерпанности определенных форм жизни, настроения неудовлетворенности, а иногда и безысходности, так и воздействие освободительного и демократического, революционного движения антибуржуазного протеста, поиски новых путей развития общества, возрастающая притягательная сила идей социализма.

Литературная жизнь этого времени была гораздо более сложной и дифференцированной, чем в предшествующий период. Наряду с дальнейшим развитием реализма и довольно сильной в ряде литератур романтической традицией, возникли явления натурализма (в Польше еще в восьмидесятые годы) и постнатуралистических, нереалистичиских течений, несущих в себе, с одной стороны, влияние метафизической и иррационалистической философии, а с другой — нараставшие настроения анархического антибуржуазного протеста. Более интенсивными и сложными становятся связи с интернациональным литературным процессом. Одновременно с традиционным для региона большим интересом к русской литературе, мастерам русского реализма и крупнейшим писателям-реалистам западноевропейских литератур теперь привлекает внимание, с одной стороны, школа Золя, творчество Бодлера, Верлена, крупнейшие представители символизма, а с другой — творчество А. М. Горького.

Потенциал демократического и революционно-освободительного движения, борьбы против иноземного гнета, довольно сильный в странах Центральной и Юго-Восточной Европы, в определенной мере сдерживал и ограничивал развитие элитарных, индивидуалистических и эстетских течений. Явления декаданса в отчетливо выраженной форме обнаружили себя не во всех литературах. В ряде случаев о них можно говорить только применительно к сравнительно узким литературным кругам. Иногда нелегко провести грань между декадентскими тенденциями и ощущением трагедийности жизни, например трагедийной лирикой, особенно характерной для периодов политического безвременья (в Болгарии, Хорватии). Натурализм не сложился в литературах Центральной и Юго-Восточной Европы в целостное литературное течение, хотя и оставил заметный след в некоторых из них. Получили известное распространение мотивы роковой детерминированности судьбы человека условиями среды и влиянием наследственности (К.-М. Чапек-Ход в Чехии), изображение жизни и особенно быта деревни во всей его непривлекательной и порой эпатирующей грубости и жестокости (отчасти В. Реймонт в Польше, Б. Станкович в Сербии). Но принципы натурализма осваивались, как правило, не в полном объеме, и натуралистические приемы нередко играли роль корректива к идеализирующим тенденциям в изображении национальной жизни, которые часто давали себя знать особенно в предшествующий период в литературах угнетенных народов. Это было характерно для греческой, венгерской, словенской, хорватской, чешской литератур.

Гораздо большее развитие получил символизм, особенно в поэзии. Течения символизма появились почти во всех литературах. Правда, обращение к художественным формам символизма в литературах этого региона часто не означало отказа от социально-гуманистических идеалов (венгерский поэт Э. Ади, словенский писатель И. Цанкар, а также поэт О. Жупанчич, Я. Каспрович в польской литературе, словацкий поэт И. Краско и др.).

Не должны вводить в заблуждение названия таких литературных направлений и целых периодов, как «словенский модерн», «хорватский модерн», «чешский модерн». Под этими названиями объединены очень разные, в том числе противоположные по своей сути, явления. То же самое надо сказать и о течении «Молодая Польша», иногда полностью отождествляемом с модернизмом. В книге «Литературы славянских и балканских народов конца XIX — начала XX века» российские исследователи отмечают, что «движение за обновление искусства, выступающее в это время в ряде стран под названием „модерн“, на самом деле являло собой комплекс тенденций не только модернистских, но романтических и даже реалистических. Важнейшим содержанием становится мотив духовной неудовлетворенности, бунта, антибуржуазного протеста». Конечно, не следует преуменьшать одновременно роли нереалистических течений. Встречаются и ярко выраженные явления этого рода, как, например, польский модернизм и творчество популярного его представителя С. Пшибышевского, исповедовавшего крайне индивидуалистические убеждения, видевшего единственную цель и смысл искусства в нем самом и получившего в свое время модную известность в элитарных и эстетских кругах не только у себя на родине, но и за рубежом. Однако еще чаще наблюдаются явления как бы промежуточного характера, соединяющие в себе порой в противоречивом и парадоксальном сочетании разнородные и неоднозначные тенденции. Особенно часто это наблюдается в поэзии, хотя есть яркие примеры и в драме (С. Выспяньский).

В лучших своих проявлениях постнатуралистические течения способствовали освоению новых сторон субъективного мира человека и новых художественных форм, связанных с повышенной активностью творческого субъекта.

Главную перспективу литературного развития определял реализм, который в ряде стран как раз только что вступал в пору расцвета. Одновременно реалистическое искусство начинает испытывать влияние новых литературных течений. Более многослойными и разнообразными становятся проблематика, художественные формы и стили реалистических произведений. С развитием реализма связана деятельность ряда крупных представителей эстетической мысли этого времени, таких, например, как Й. Скерлич (Сербия), О. Гостинский, отчасти Ф. К. Шальда (Чехия).

В конце XIX — начале XX в. продолжается творчество реалистов старшего поколения (особенно выделяются Б. Прус и Г. Сенкевич в польской литературе).

Центральная проблема реалистического искусства — человек и общество. Одной из главных особенностей развития реалистической литературы в конце XIX — начале XX в. было усиление ее социально-критической направленности,

обличительного художественного анализа социальных отношений, дух протеста против существующего строя. В художественном плане это порождало разработку многих приемов демаскирующего изображения, развитие сатиры и т. д. Все чаще социальный протест связан и с прямым или косвенным влиянием социалистических идеалов, рабочего движения. Одновременно с нарастающим стремлением раскрыть социальную структуру бытия рос интерес литературы к человеческой личности, глубинам и загадкам ее внутреннего мира. Это также находит выражение не только в проблематике творчества, но и в поисках способов художественного постижения человеческого сознания, в обогащении психологизма.

При этом нельзя сказать, что повышенный интерес к человеческой личности, индивидууму представлял собой некую противоположность социальной-аналитической и обличительной направленности литературы. Эти явления, хотя и не всегда совпадали, часто проявлялись одновременно, слитно.

Диапазон художественных исканий в реалистической литературе этого времени простирается от преодоления романтической патетики до повышения активности авторского субъективно-оценочного элемента. В прозе нередко взаимопроникают повествовательная и лирическая стихии, увеличивается роль образно-метафорического начала, повышается экспрессивность и емкость образа, шире используются возможности переносных значений и косвенных ассоциаций. Наглядно это проявилось в творчестве С. Жеромского (Польша), И. Цанкара (Словения), К. Хадзопулоса (Греция), В. Шрамека (Чехия) и др. Особенно ярко все эти тенденции выражены в поэзии. Иногда реализм соприкасался с поэтикой нереалистических течений, использовал ее элементы. Однако надо учитывать, что порой сами эти течения доводили до крайности, абсолютизировали некоторые приемы и художественные тенденции, назревавшие в литературе в целом, в том числе в реалистическом искусстве. Граница пролегала не столько в области формы, сколько в сфере отношения к действительности, на уровне концепции мира и человека.

Для развития реализма этого периода показательно возникновение в разных литературах региона целого массива произведений, в том числе романов, для которых характерен углубленный социальный анализ жизни народа, особенно крестьянства, составляющего основную массу населения в этой части Европы. Одновременно привлекает внимание ущемленное положение средних слоев, процесс вырождения аристократии (в Польше, Венгрии, Хорватии), хищничество буржуазии. Положение народа было важнейшей темой многих крупных писателей — И. Вазова, и Елина-Пелина в болгарской литературе, К. Теотокиса в греческой, С. Ранковича, П. Кочича в сербской, Й. Косора и И. Козараца в хорватской, И. Славича, И. Караджале, И. Садовяну в румынской, Ж. Морица в венгерской, В. Реймонта, В. Оркана и других в польской и т. д. При этом по сравнению с творчеством писателей старшего поколения наблюдается заметное смещение акцентов. Если раньше на первый план выступало изображение народа как носителя морально-этических ценностей, которое нередко сочеталось с призывом сочувствовать простому человеку, то теперь все чаще встречаются обнажения непримиримости социальных противоречий, показ разлагающей и беспощадной власти денег, обращение к мотивам протеста, бунта. Социально-аналитическое начало порой усиливается и в произведениях исторического жанра. Так, А. Ирасек представляет в своих эпических полотнах историю чешского народа как цепь социально-освободительных народных движений; С. Жеромский анализирует освободительную борьбу польского народа в тесной связи с социальной борьбой и социальной психологией соответствующих эпох. В произведениях болгарских (И. Вазов), греческих писателей социальному эгоизму противопоставляются коллективистско-гуманистические идеалы периода освободительной борьбы.

Знамением времени становится развитие социальной и политической сатиры. Выдвигаются такие яркие сатирики, как С. Сремац, Б. Нушич, Р. Доманович в сербской литературе, А. Константинов в болгарской, Г. Запольская — в польской, Й. Махар и Я. Гашек в чешской. Нарицательными сатирическими типами сделались созданные в это время в балканских литературах образы беззастенчивых и невежественных выскочек и дельцов, с наивной откровенностью рвущихся напролом к власти и наживе. Таков образ Бай Ганю, нарисованный Алеко Константиновым, образ Вукадина, созданный С. Сремацем, некоторые образы Б. Нушича. Большое место, особенно в польской и чешской литературах, заняло осмеяние мещанства с его стихией приспособленчества и пошлости. Но основная отличительная особенность многих сатирических произведений этого времени состоит в том, что непосредственным объектом изображения становятся главные силы существующей социально-политической системы, ее основные институты — монархия, полицейско-бюрократический аппарат, практика политических партий, система выборов, милитаристские круги. При этом сильно выражена демаскирующая функция сатиры, срывающей покровы официальных представлений с истинного положения вещей. Особенно отчетливо все эти черты проступают в творчестве писателей, соприкасающихся прямо или косвенно с идеями социализма и осуждающих классовую сущность и антагонистичность существующей системы. Это относится, например, к таким сатирикам, как Я. Гашек, Г. Кирков, Р. Доманович. Некоторые из них проницательно разглядели и псевдореволюционность практики ряда существующих рабочих и социалистических партий. Именно в это время (1911 г.) Я. Гашек разыграл вместе с друзьями знаменитую буффонаду, инсценировав во время парламентских выборов в Праге образование «партии умеренного прогресса в рамках закона», которая была пародией на соглашательские, псевдооппозиционные партии.