Истребители. Трилогия

– Надеюсь, ты лейтенант быстро вернешься. Все-таки под прикрытием и работается легче.

– Не знаю, товарищ капитан, почему меня вызвали, да так срочно, но вернуться по стараюсь как можно быстрее, – ответил я застегивая шлемофон подбородком.

– Мы ждем, – кивнул капитан, и помог мне взобраться на крыло.

ЛаГГ легко оторвался от полосы и на бреющем набирая скорость, полетел на аэродром.

Поднявшись на четыреста метров, я заложил не крутой вираж, проверяя состояние крыла.

«… в прошлом бою, я был на вылет прошит, меня механик заштопал…», именно так подходила эта песня Высоцкого, о состоянии крыла.

Семеныч заштопал его хорошо, даже шкуркой прошелся по заплате, убирая не ровности.

Мой рассказ, о том как я поговорил с летчиком-испытателем, как они обкатывали новейшие истребители, нашел отклик в его душе.

На самом деле ни с каким испытателем понятное дело я не общался, но мемуары читал. И то что на аэродинамику действуют любой предмет на самолете объяснил на пальцах, ставя в пример «рассказ» того летчика. Объяснил я просто. При испытании Яка, летчики пожаловались на плохую скорость, то есть она не доходила до затребованной. Тогда один из инженеров предложил замазать мастикой все технические отверстия, и отрегулировать винт, он у них как-то не правильно стоял, и что? Скорость увеличилась на порядок, даже превысив допустимую. И это только цветочки что можно сделать.

Кстати после того как Семеныч поколдовал над моим «ястребком» он действительно заметно стал лучше держать скорость.

Новый аэродром я нашел быстро. Все было просто, меня навели на него по радиостанции.

Докатившись до стоянки самолетов, я проследил, чтобы мой ЛаГГ замаскировали как требуется, и направился к штабу, на которой мне указали техники, осматривающие мой самолет, вскрывая замазанные мастикой лючки.

Помахав рукой знакомым летчикам, что стояли и курили вдалеке, поздоровался с комэкс-три и спустился в свежевырытую штабную землянку.

– Товарищ подполковник, лейтенант Суворов по вашему приказу прибыл.

– Вижу что прибыл. Ты зачем над взлетной полосой петлю Нестерова сделал?

– Поклеп, товарищ подполковник. Наглый поклеп. Всего-то одну маааленькую «бочку».

– Ну ладно. Знаешь, почему тебя вызвали?

– Нет, товарищ подполковник.

– Ты получал приглашение на вручение наград в Кремле?

– Так как все, шесть дней назад, – ответил я.

– Так радуйся через три часа пребывает транспортник и нас всех отправляют в Москву. Так что лейтенант, иди готовься. Кстати, на счет парадной формы можешь не думать. В Москве все готово, твои мерки еще четыре дня назад были отправлены туда.

– Ясно, товарищ командир.

– Двух часов тебе хватит собратья?

– Хватит товарищ подполковник, – ответил я.

– Тогда, садись пиши рапорт, как действует ваша группа, а то сухие отчеты Горелика мне уже приелись.

– Есть писать.

Устроившись за соседним столом с начштаба я усердно исписывал второй листок, на миг замирая, обдумывая, и продолжая. В это время зазвонил телефон и дежурный взял трубку.

– Есть вызвать Никифорова, – сказал он в микрофон, и отправил за политруком посыльного бойца.

– Что? – спросил запыхавшийся особист, бегом спускаясь в штаб.

– Вас, – ответил дежурный и протянул Никифорову трубку.

– Алло. Старший лейтенант Никифоров на проводе… Узнал товарищ майор… Нет!.. Да!.. Что???.. Да этого быть не может. Лейтенант Суворов сидит в трех метрах от меня, и пишите рапорт о вылете… Понял… Есть, явиться немедленно.

Понятное дело, что меня это заинтересовало, но я не подал вида, продолжая писать, однако уши навострил подслушивая.

Несколько секунд особист держал трубку в руке.

– Товарищ политрук, – напомнил дежурный.

– Ах да, держи, – протянул он трубку обратно.

– Суворов?

– Я!

– У тебя брат есть?

– Нет. Вы же знаете.

– Угу… Знаю, – задумчиво ответил Никифоров.

– Товарищ подполковник, я отъеду на несколько часов до штаба дивизии, появилось новая информация, требуется ее проверить, – сказал он Запашному.

– Хорошо, езжайте. Моя машина нужна?

– Нет. Я как обычно на полуторке.

Никифоров выскочил из штаба, через некоторое время послышался звук запускаемого мотора, и удаляющийся рев мотора старенькой машины.

Пожав плечами, я продолжил писать рапорт.

– Вот, товарищ подполковник. Готово.

– Ну-ка. В целом не плохо, но есть некоторые шероховатости.

Запашный с интересом читал мой рапорт, когда вдруг снова зазвонил телефон.

– Товарищ подполковник, вас, – крикнул телефонист, держа у уха трубку.

Запашный стаял у стола телефониста и слушал собеседника на той струне трубки.

– Понял, товарищ полковник. Я все понял.

Положив трубку, Запашный сказал:

– Приказано немедленно готовиться к вылету. Немцы прорвались на стыке двух наших корпусов, их не обходимо остановить. Наша задача боевое охранение колонны самолетов.

– Вылет через восемь минут. Все быть на готовности.

– Товарищ подполковник, а я? – спросил я.

– Лейтенант, идите отдыхайте. Мы вас крикнем если что.

– Товарищ подполковник, но я…

Короче мне удалось уговорить его допустить меня к вылету.

Несмотря на то, что скоро должен были сесть грузопассажирский самолет, я получил разрешение на вылет для сопровождения бомбардировщиков.

У моего самолета стоял, главный инженер полка, и осматривал пробитые плоскости, а вернее заплаты на них, водя рукой ища зацепы.

– Хорошо сделано, – сказал он мне, когда я подбежал к «ястребку».

– Так Семеныч же, – одной фразой пояснил я, натягивая высотный комбинезон.

– Как с аэродинамикой, после покрытия всех технических отверстий мастикой? – спросил он.

– Во! – показал я большой палец, и стал застегивать парашют.

– Скорость набирает быстрее, скольжение глаже, нет такого торможения на виражах, как было раньше, – быстро пояснял я, и застегнув последний ремень, стал с помощью сержанта-механика карабкаться по крылу до фонаря.

– Скорость повысилась?

– Ненамного, но заметно, – ответил я, с удобствами устраиваясь на парашюте.

– Мне будет нужен рапорт, о всех нововведениях что вы сделали, – крикнул инженер.

– Хорошо, после возращения, – тоже крикнул я в ответ.

Техники уже подкатили компрессор, и стали подготавливать его к пуску.

– От винта! – крикнул я, и мы совместно запустили еще теплый мотор.

СБ Никитина из двадцати шести машин по одному пошли на взлет, они оказалось получили пополнение, но приказа на переформирование и отдых почему-то все не было. Было такое впечатление, как будто оба полка хотели выдоить до конца, а это было не правильно, у людей накапливалась усталость, терялось внимание, появлялось безразличие. Немного спасали мои концерты, но я уже несколько дней находился на аэродроме подскока. Использование моих песен другими певцами не давало такого эффекта, все ждали меня.